Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
— По всей России — кое-кто передал. Вон, Кагасов передал, в Еремеевке.
— Это которого вместо твоего отца прочат?
— Да. В Ярославле передали, в Осетии. А из московских аэропортов мы первые, потому что самые маленькие. Если нас съесть, то можно потом и на Внуково наехать, и на Шереметьево…
Сазан внезапно вспомнил надпись: «Петра-АВИА» в конце коридора, вышколенного охранника и евроремонт.
— И какие у вас на сегодняшний день отношения с «Петрой»?
— Отец подписал с ними контракт. Сазан даже подскочил.
— Отдал емкости в аренду за десять тысяч рублей. В год.
— За сколько?
— За десять тысяч рублей. Новыми.
— Недорого.
— Как заставили.
— И какого хрена им еще надо?
— Там в контракте было оговорено, что другие поставщики тоже имеют право хранить свое топливо в их емкостях. Ну, Шило и хранил.
— Ага! То есть топливо было их, а вы покупали у Шила?
— У Шила дешевле. Над ними вся Москва смеялась.
Сазан про себя подумал, что даже будь у Шила топливо вдвое дороже, аэропорт все равно бы покупал топливо у своей «крыши», а не у чужих дядей.
— То есть отец твой попал. Либо собственная «крыша» замочит, либо чиновники снимут.
— Да.
Сазан подумал. В общем-то ситуация прояснялась. Контроль над авиационным углеводородом было дело довольно прибыльное, а главное — перспективное. Мочить Ивкина за право продавать несколько десятков тонн керосина затрапезному аэропорту Рыкове, возможно, и не стоило. Но если рассматривать завоевание Рыкова как первый этап перед завоеванием, скажем, Шереметьева, то все вставало на свои места. И меры, принятые по отношению к Ивкину и к Шилу, должны были отбить охоту к сопротивлению у будущих жертв, отнюдь не склонных подставлять правую щеку, когда по левой влепят из гранатомета.
Следовало думать, что за инициативой СТК стоит кто-то большой: либо крупный авторитет, либо нефтяная компания. Последнее было даже куда вероятней. Авторитету снюхаться с правительственной службой все же труднее, чем бизнесмену в законе. А вот нефтяная компания таким образом может вполне затеять передел рынка и пролезть сквозь рукава топливозаправочных комплексов на территории, доселе контролируемые соперниками.
Оставалось только выяснить, каким именно образом нефтяная компания нашла общий язык с устроителями международной выставки авиационной техники, вертолетчиками и остановившим Шило военным патрулем. И почему высокопрофессиональные товарищи, вооруженные полуоболочечными пулями, стреляли с точностью пьяного зенитчика, садящего из допотопной «Двины» по новейшему «Фантому».
Да, все сходилось. Плохо было одно: Сазану-то никакого контроля над третью российского авиабизнеса не светило. Ввязавшись в драку против неопознанного нефтяного гиганта с огромными надводными и подводными полномочиями, в случае проигрыша он терял жизнь. А в случае выигрыша получал разбитое корыто с двумя поросшими травкой взлетно-посадочными полосами. К тому же выигрыш был крайне сомнителен.
— Ладно, Миша, — сказал Валерий, подымаясь, — поехали домой.
— Вы поможете папе?
— А куда же я теперь денусь? — с искренним сожалением сказал бандит.
***
Отправив домой детей. Сазан подозвал к себе своего зама Муху и дал ему четкие инструкции на завтра.
— Слушай сюда, — сказал Нестеренко. — Первое — узнаешь все о солдатах из этого наряда, который остановил Шило. Как зовут, где оттягиваются и какого цвета у них подштанники. Второе — когда все успокоится, пошлешь ребят к тому дому, где завалили Шило, и всех свидетелей штурма подробно опросишь.
Третье — этот чиновник, Воронков, по дороге к которому должны были расстрелять Ивкина, — о нем чего-то выяснили?
— Ничего особенного. Дачный участок у него по Ярославскому шоссе, довольно скромный, получил еще в семидесятых. Недавно купил квартиру в Медведкове, квартира двухкомнатная, живет с матерью и падчерицей. Денег немного, чтоб купить жилье, продал тачку. Сазан кивнул. Сказанное подтверждало его первое впечатление от Воронкова: обыкновенный чиновник, клюет, где может, на зарплату в сто долларов в месяц квартиры не купишь, даже в Богом забытом Медведкове, однако по рангу большой кусок ему не полагается, иначе не стал бы продавать машины…
— Глаз с него не спускайте, — велел Сазан, — по полной программе. И четвертое — первый зам Ивкина, Алексей Глуза. Они вместе были у Воронкова. Мне нужно на него полное досье.
— Только на него?
— На всех остальных замов тоже.
***
Сазан не стал уезжать из больницы. Тратить полночи на дорогу было глупо, а уезжать с места боевых действий — опасно. Ему отыскали какую-то свободную палату, и бандит, не раздеваясь, лег на жесткую сетку, прикрытую одним дырявым матрасом. Ребята Сазана пошли отыскать для шефа хоть простыню, но простыни не оказалось — больница была бедная, белья не было, и первое, что сделала нянечка, когда ее отыскал Муха, — без стеснения совести попросила бандюков отремонтировать засорившийся унитаз. Муха так опешил, что чуть не выполнил просьбу.
Спустя полчаса в дверь палаты заскреблись. Сазан спустил ствол с предохранителя и открыл дверь — но это был только Миша Ивкин с огромным мешком за спиной.
— Вот, — сказал Миша, — из дома белье взял. А то в больнице своего нет.
Сазан сунул ствол обратно за пояс.
— Отец твой налогов не платит, вот и нет белья, — сказал он.
Из огромного мешка были извлечены две пышные подушки, две простыни и украшенный синими розами пододеяльник. Засим последовал еще один пододеяльник, на этот раз белый с желтыми полосами.
— Э-э! Ты что делаешь? — запротестовал Сазан, когда увидел, что Миша, кое-как управляясь одной рукой, застилает вторую кровать, у окна.
— Я тоже сплю здесь, — ответил Ивкин. — Отец здесь, и я здесь.
Спустя пять минут свет в палате опять потух. Пододеяльник с розами шуршал и приятно пах свежим бельем. В раскрытое окно палаты был виден кусочек аэродрома и взлетная полоса, обозначенная загадочными красными огоньками. Снизу доносились мужские голоса и женский смех — пацаны Сазана обхаживали молодую санитарочку.
