После того как Гауз с Саидом решили финансовые вопросы, я спросил у агента:
— Еще что-то есть?
— Есть! Оружейный склад, в районе Чамана (город в Пакистане).
— И много оружия?
— На всех хватит.
Склад так склад. Склад даже лучше. Взрывать поезда, рестораны, магазины для меня как-то не очень привлекательно.
При взрыве склада никто не пострадал, но материальный ущерб был ощутимым.
Глава 7
Летун
Утром выпал снег: белый-белый, пушистый-пушистый, как в горах Алтая. Снег для Кандагара, что северное сияние для Волгограда. Вот тебе и весна! Гурьбой вывалили во двор, чтобы успеть запечатлеть себя на его фоне. Успели! Через полчаса снег растаял. Выглянуло солнышко. Потеплело. Весна набирала силу…
— Санек, телеграмма по твою душу, — Володя-шифровальщик подает мне шифровку.
— Что-то случилось? С детьми, женой, родителями?
— Успокойся. Все нормально. Отпуск тебе дают. От-пу-ск! — по слогам произнес он. — В Союз полетишь.
Читаю шифровку: «…предоставляется краткосрочный отпуск для оформления выделенной в городе Бийске квартиры. Сообщите о дате вылета для бронирования места на спецрейс…».
Свершилось! Летом можно семью увозить из Москвы. Хватит им по частным квартирам мотаться. Дело в том, что пока я учился в КАИ, мою законную квартиру у меня отобрали. После прибытия в Афганистан я сразу же подал рапорт на имя руководителя Представительства с просьбой решить квартирный вопрос. И вот: «предоставляется краткосрочный отпуск для оформления квартиры…».
— Спасибо, Володя, — крепко жму ему руку.
— Кушай на здоровье, — усмехается он. — Поздравляю!
— Спецрейс на Москву по пятницам, я забронирую место на начало февраля? — спрашиваю Поликарповича.
— Не возражаю. Готовь шифровку в Представительство, — соглашается он.
Собрав у ребят деньги и посылки для их родных и близких, в начале февраля вылетел в Кабул. Накануне накрыл друзьям-товарищам стол. Посидели хорошо. Много шутили. Квартиру получал я, а радовались все…
* * *
В Кабул прилетел во вторник днем. На спецрейс меня не записали.
— Зачем же просили сообщить дату вылета? — возмущался я в отделе кадров.
— Так получилось. Мы тебя следующим рейсом отправим.
— Так получилось… Следующим рейсом… — ворчу я. — А что мне почти две недели в Кабуле делать? Бумажки перебирать? Нет уж, увольте. Может, вариант есть?
— Есть. Лети «Аэрофлотом».
— «Аэрофлотом»? — переспросил я. — Так у меня билет пропадет! Летом кто мне второй отпуск оплатит?
Дело в том, что, направляясь в Афганистан, мы в обязательном порядке приобретали за свой счет обратный билет на самолет «Аэрофлота» с открытой датой вылета. Наверное, чтобы государство не было в убытке. Если что — обратный путь оплачен.
В Афганистане, помимо Кабула, в некоторых городах провинций было разрешено проживание с семьями. Кандагар относился к таким городам. Руководство считало, если крыша над головой, есть место, куда до ветра можно сбегать, — значит, условия позволяют проживать с семьями. А то, что почти каждую ночь душманы по виллам бьют, то, что семья — это не только жена с мужем, но и дети, — кого это волнует? Короче, с семьями так с семьями, а это значит, что нам оплачивали только один отпуск продолжительностью сорок пять суток, не считая дороги. В провинциях, где жили без семей, ребята отпуск делили на две оплачиваемые части. Такая арифметика…
— Лети «Аэрофлотом», — повторил кадровик (сотрудник отдела кадров), — летом мы тебя в Союз спецрейсом отправим.
Свежо предание…
— Точно отправите? Можно в Москве обратный билет не брать? — переспрашиваю я.
— Точнее и быть не может. Смело ставь в своем билете дату вылета — и в Москву!
Воодушевленный сладкими речами кадровиков, оформив в кассе «Аэрофлота» билет, быстренько пробежался по дуканам — жене, детишкам и друзьям бакшиши купить…
Утром следующего дня вертолетная пара, прикрывая своими бортами гражданский самолет, плавно вывела его на курс «Кабул-Москва».
До свиданья, Афган! Скоро вернусь.
* * *
Самолет заполнен до отказа. Много афганских военных. Курят все. Дым стоит — топор можно вешать. Я тоже курящий человек, но выдержать столько дыма в замкнутом пространстве выше моих сил…
Рядом сидит афганский майор. Дымит, как паровоз. Попробовал его сигареты. Чуть не стошнило: смесь соломы с куриным пометом. А он знай себе смолит! Разговорились. Наджиб, так зовут офицера, летит в Москву на учебу. От счастья аж светится. Еще бы, семь месяцев цивильной жизни!
Узнав, что я из Кандагара, вытаращил глаза.
— Там же война!
Настала моя очередь удивляться.
— В Афганистане везде война, дорогой.
— Нет, — возражает мне афганец. — Кандагар — особый случай. В Кандагар наших офицеров в ссылку отправляют за какую-нибудь провинность…
Наджиб исчез. Минут через пять он появился с группой афганских офицеров, которые также летели в Союз на учебу. При них была бутылочка, закусочка — все как положено при знакомстве. Я тоже достал свою пайку.
Проходя мимо нашей компании, стюардесса укоризненно посмотрела в мою сторону. Я развел руками: «Не будем огорчать афганских товарищей», — и протянул Наташе, так звали стюардессу, небольшой бакшиш.
— Я вам маринованных огурчиков принесу, — с приятной улыбкой произнесла она.
Хорошая закуска даже говорящих на разных языках людей быстро сближает… Для моих новых товарищей я — «музейный экспонат».
— Неужели из самого Кандагара? — переспрашивали они. — И как там?
— Из Кандагара, из Кандагара. Из него, родного…
Через некоторое время их любопытство стало утомлять, хотя не скрою, внимание афганцев тешило самолюбие. В конце полета, после моих красочных рассказов о наших боевых буднях, многие из них после учебы твердо решили перевестись на службу в Кандагар.
Что с людьми делает закуска!..
* * *
В Шереметьево приземлились часов в восемь вечера. Дождь хлещет как из ведра. Такси поймал быстро. О чем потом сожалел. Водитель — настоящий Шумахер, гнал так, словно на финише его ждал приз в миллион долларов. В машине плохо переключалось сцепление и барахлили тормоза. Как ее могли выпустить на маршрут? Хотя… перестройка, однако!
Таксиста такое техническое состояние «Волги» нисколечко не смущало. Только изредка, на очередном повороте он негромко ругался:
— Твою мать! Говорил этим хреновым технарям, чтобы проверили тормоза. Вернусь в парк — они у меня получат…
— Мне бы, командир, до дому живым добраться, — тихо ропщу я.
— Не дрейфь, шеф! Доставлю в полном порядке. «Дворники», жаль, не работают. Дорогу плохо видно.
Успокоил так успокоил.
— А ты по приборам попробуй, — в шутку советую водителю.
Смотрит на меня.
— Это у вас, летунов, в кабине приборы есть. А мы только на себя рассчитываем.
С чего он взял, что я летчик? Может, из-за бороды?
— Я сразу понял, что ты летчик. Верно? У меня глаз на пассажира наметан. Какая авиация? — спрашивает меня таксист.
Понял так понял. Возражать я не стал. Зачем разочаровывать хорошего человека. Еще разнервничается, а по такой дороге лишние волнения ему ни к чему.
— Пустынная, — автоматически отвечаю я.
— Пустынная? — задумчиво произносит мой новый знакомый. — Санитарная — знаю, сельхоз — знаю… Пустынная? Где ж она применяется?
— Есть тепленькие места, — ухожу от ответа. — Кажется, Медведково?
— Медведково, — подтверждает таксист. — Называй адрес.
Сижу с открытым ртом.
— Ты чего? — спрашивает таксист.
— Забыл.
— Что забыл?
— Домашний адрес забыл. Даже название улицы не помню.
— Ты же говорил, что к жене и детям едешь.
— Точно так.
Таксист недоверчиво смотрит на меня.
— И сколько ж тебя дома не было?
— Почти пять месяцев.
— Пять месяцев?! А как же жена без тебя? — почти выкрикивает он.
