Тюрьма особого назначения - Горшков Валерий Сергеевич

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76

Я подождал, пока меня тоже заметят, и, подхватив свой объемистый чемодан, направился им навстречу. Спустя несколько секунд крепкая жилистая рука мягко, но настойчиво отобрала у меня багаж, а тихий, с хрипотцой голос вкрадчиво произнес:

– Отец Павел?

– Да. – Я пристально посмотрел на парня в камуфляжной форме.

– Как доехали? – вежливо поинтересовался кедровец.

– Нормально, только в поезде очень душно, – ответил я и направился к микроавтобусу.

– Командир ждет вас, – сказал парень, обгоняя меня и первым подходя к автобусу, возле которого стоял еще один молодой, крепкого сложения парень в камуфляже и мужчина лет сорока в штатском костюме.

– Майор Сименко, – сухо представился мужчина. – Начальник охраны объекта, в который вы направляетесь.

– Отец Павел, – так же сухо отозвался я. Боковая дверь плавно отъехала в сторону. Я чуть подтянул вверх полу своего черного одеяния, нырнул внутрь салона и сел на одиночное место возле окна. У меня не было особого желания в течение предстоящей дороги вести с кем бы то ни было из «кедров» душеспасительные беседы. Думаю, и они в этом не особенно нуждались. Бежевый «Додж» чуть слышно заурчал двигателем и плавно тронулся с места, развернувшись на площади и затем быстро оставляя позади себя обшарпанное здание Вологодского железнодорожного вокзала. Я смотрел на проносящиеся мимо постройки и думал о предстоящей мне через каких-нибудь два с половиной часа встрече с полковником Карповым… В мрачном замкнутом мире, в котором он является полновластным хозяином, к новичкам относятся с большим недоверием. А посему в ближайшее время мне вряд ли стоит надеяться на что-то большее, чем натянутая улыбка в лицо и острый, пронзительный взгляд в спину. И это в лучшем случае…

Микроавтобус, покинув пределы города, выехал на прямую, как лента, дорогу и прибавил скорость. Видя, как мои сопровождающие пытаются поудобнее устроиться в креслах, откидывая спинки, я поинтересовался, не обращаясь конкретно к кому-то из них:

– Сколько нам ехать?

– Двести километров, если считать от вокзала, – ответил майор Сименко, сидящий ко мне ближе остальных. – Часа три, не меньше…

Про себя я отметил, что «Додж», резво летящий по шоссе, двигался со скоростью не менее ста двадцати километров в час. И, словно прочитав мои мысли, майор уточнил:

– По бетонке около ста двадцати километров, остальное – по лесной грунтовке. Там особенно не разгонишься. А вы надолго к нам? – неожиданно переменил он тему и, обернувшись вполоборота, с интересом заглянул мне в глаза.

– На все воля Божья. Может, на год, а может, и навсегда. Кто знает?..

– Во всяком случае, отец Павел, – продолжал Сименко, – я вам гарантирую, что ваша будущая паства будет весьма непохожа на ту, с которой вы имели возможность сталкиваться во время своей предыдущей духовной практики. Хотя «непохожа» – слишком слабое определение для обитателей нашего «монастыря». По сути своей они даже не люди, а самые настоящие сатанисты. У всех без исключения руки по локоть в крови!..

Я уловил неприкрытую злобу во взгляде и словах начальника.

– Любые грешники, какие бы преступления они ни совершили, имеют право на покаяние и прощение, – спокойно произнес я. – Для этого я и еду…

– Только не эти! – брезгливо процедил майор, качая головой. – Впрочем… отец Павел, у нас с вами разные задачи. Надеюсь, мы не будем стоять на дороге друг у друга. Ваше дело – спасать якобы бессмертные души этих подонков, а мое – смотреть, чтобы хорошо себя вело их бренное тело! Только и всего… К тому же я убежденный атеист! – Сименко своим сарказмом поставил точку в разговоре и усмехнулся, лениво откидываясь на спинку кресла.

Или я не очень хорошо выспался в поезде, или на меня так подействовал монотонный гул двигателя вкупе с шорохом шин, но незаметно мои веки сомкнулись, и я погрузился в неглубокий, чуткий к малейшему постороннему звуку сон. Впрочем, находясь на дороге в неизвестность, мне нужно было отключиться от окружающего мира и подумать. Кто я, в принципе, такой и зачем еду в одно из самых мрачных мест на земле – тюрьму для пожизненно осужденных? В последнее пристанище для смертников, которым с легкой руки президента «кирпичная стенка» была заменена на медленное гниение за толстыми каменными стенами древнего монастыря, вот уже много десятков лет как переделанного в тюрьму. И два года как ставшего единственным в России местом, где смерть от пули в затылок была заменена на смерть в рассрочку.

Относительно конечной точки моего «путешествия» все было понятно. Как и абсолютное большинство людей, прежде я не имел возможности видеть Спасский монастырь на острове Каменный собственными глазами. Но я достаточно хорошо знал историю православия на Руси и, конечно же, знал о монастыре, основанном в середине XVII века сбежавшими от церковных реформ патриарха Никона монахами. В непроходимой лесной глуши, на расположенном посреди большого озера каменистом острове они построили неприступный каменный замок, единственной возможностью добраться до которого был стоящий на берегу деревянный паром. С приходом к власти большевиков монастырь был разогнан, а на его месте оборудован «спецобъект». Вот то, что мне было известно о месте, куда я направлялся сейчас в сопровождении начальника охраны тюрьмы и двух его кедровцев.

Что же касалось меня самого… Иногда я волей-неволей задумывался о том совершенно немыслимом клубке событий, что переплелись воедино в жизни и судьбе одного человека – Аверина Владислава Александровича. Именно такая запись стояла в моем паспорте. Несмотря на то что вот уже больше года я слышал в свой адрес лишь одно обращение – «отец Павел».

Так кто же я все-таки такой?..

Глава 2

Картины из моей прошлой жизни всплывали во сне почти каждую неделю. Я видел высокого, крепко сложенного паренька, испытывающего огромное чувство гордости от того, что отныне он – курсант Рязанского высшего воздушно-десантного училища. Сбылась так ревностно лелеянная мечта детства, ставшая смыслом всей жизни. Потянулись напряженные курсантские будни. И вот уже на мне новенькая, с иголочки, парадная форма с аксельбантами и погоны лейтенанта… Потом была Псковская воздушно-десантная дивизия, закрытая от постороннего глаза учебка специального диверсионного отряда «Белый барс» и, наконец, война… Странная, необъявленная, жестокая. И что бы там ни говорили и ни писали журналисты из многочисленных армейских газет, мало кто из нас по-настоящему верил в какую-то великую сверхзадачу нашей военной миссии на чужой обожженной земле. Просто мы, стиснув зубы, выполняли данный нам приказ, отрабатывая вложенные в нас государством деньги и звездочки на своих погонах. Мы надевали камуфляж, брали в руки оружие и убивали. Сорок пять профессиональных рейнджеров с шевроном белого барса на рукаве.

Перед моей первой операцией по «зачистке» местности, когда мы с парашютами за спиной стояли возле низкого трапа военно-грузового самолета, появился наш командир полковник Корнач и сказал фразу, навсегда запавшую в память: «Убийство – это лишение жизни без лицензии. У нас же, считайте, она есть. Так что пусть ваша совесть будет спокойна. Идите и выполняйте свою задачу…» Запрыгивая в самолет, мы даже не рапортовали традиционное в таких случаях «служу Советскому Союзу!..». Мы – это не все. Мы – выше всех.

После года службы в «Белом барсе» у меня стало колоть сердце и появились ночные кошмары. Я старался не обращать на это внимания. Получил старшего лейтенанта и продолжал выполнять боевые задания. Был дважды ранен, в последний раз – серьезно. Хирурги буквально вытянули меня с того света, и я, поправившись и прицепив на погоны еще одну звездочку, снова ринулся в бой…

А потом, утром пятого июля, наступил ад. Я мало что помнил, кроме того, что нас в буквальном смысле расстреливали из орудий. Снаряды рвались со всех сторон, обдавая смертельным жаром и брызгая на лицо каплями горячей крови. Кругом валялись окровавленные куски человеческого мяса… Уйти в горы удалось только мне и майору Летяеву. Рация была разбита, так что связаться с базой не было ни малейшей возможности. Прячась даже от собственной тени, питаясь той растущей и ползающей пищей, что входила в «экстремальный рацион выживания», усталые, озлобленные и, как потом выяснилось, заживо похороненные командирами, мы в течение шести суток пробирались в сторону границы «запретной зоны». На утро седьмого дня остановились возле небольшой горной речушки. Наши запасы воды были равны нулю, так что вопроса – выходить или нет на открытое пространство, даже не стояло. Но едва мы приблизились к речке, как откуда ни возьмись появился мальчик, одетый в драный ватный халат. По всей видимости, где-то недалеко находилось селение. В руках подростка были два глиняных кувшина для воды. Выбрав удобное место, он присел на корточки и, набирая воду, вдруг затянул одну из заунывных восточных мелодий. Все они почти автоматически ассоциировались у нас с образом врага. Лицо Летяева тут же перекосило от ярости. Вместо того чтобы выждать несколько минут, пока мальчик закончит свое дело и скроется за ближайшим холмом, майор выхватил из-за пояса нож и ринулся на ничего не подозревающего мальчишку. Он словно обезумел. Многодневный переход вымотал и меня, но не до такой степени, чтобы не отличить врага от мирного, ни в чем не повинного ребенка. Замешкавшись всего на пару секунд, я бросился следом, пытаясь помешать Летяеву. Но тот оказался на берегу первым. С выпученными от злобы глазами майор схватил за волосы испуганно обернувшегося на шум мальчика и с гортанным звериным ревом полоснул острым спецназовским ножом по его горлу. На мокрые прибрежные камни фонтаном брызнула кровь…

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76