Гражданин тьмы - Афанасьев Анатолий Владимирович
— У-у, — сказал я. — Вкусно!
В дверях замаячили дежурные санитары.
— Меня зовут Надин, а вас?.. Да брось ты свою помойку, старикан. Объясни, что здесь происходит? Где я?
Ох как хотелось поговорить с ней, но я не мог рисковать.
Слишком много сил потратил на то, чтобы стать таким — счастливым и с тайной в душе. Сейчас я не мог ей помочь.
— Кушай тюрю, Яша, — продекламировал я с умильной гримасой. — Молочка-то нет.
— Что за бред? — спросила Надин презрительно. — Вам нравится изображать придурка?
Юное лицо пылало праведным гневом и недоумением, а рука судьбы уже протянулась к ней. Санитары, что-то жуя на ходу, приближались. Столовая отрешенно чавкала. С кухни донесся истошный вой официанта, как будто его окунули в кипящий котел.
— Держись, — произнес я, почти не разжимая губ. — Держись, девочка. Вдруг уцелеешь.
Двое санитаров в тельниках выдернули ее из-за стола, как репку из грядки, хохоча, поволокли из столовой. Один тянул за волосы, другой поддавал носком под ребра. Последний раз сверкнули остекленелые девичьи очи. И такая сразу навалилась пустота, что есть расхотелось. Вяло добрал остатки каши и обрадовался, когда ко мне вдруг подсел Курицын. Никогда прежде он этого не делал.
— Что ж, сударик мой, любезнейший Натан Осипович, допрыгались, кажется, голубчик?
— Почему?
— Дак все видели. Надоумили хулиганку фортеля выкидывать, с вас и спрос.
— Не надоумливал, — возразил я. — Вообще первый раз ее вижу.
— Ой ли? Про вас давненько слава идет. Дескать, неугомонный вы человек. С Анатолием Борисычем соревнуетесь по дамской части. К лицу ли вам это как бывшему Лаперузе.
— Что с вами, Олег Яковлевич? — обиделся я. — Какой я Лаперуза?
Писатель поправил ворот арестантской блузы, посуровел.
— Попрошу вернуть, сударь мой!
— Что вернуть?
— Книгу, переданную для ознакомления. Жалею об этом. Видно, не в коня корм. Еще потянут с вами за компанию.
— Так я же не дочитал.
— И не надо дочитывать. У вас и времени теперь нет.
— Хорошо, сейчас принесу.
Накаркал, старый ворон. Не успел подняться к себе, в коридоре наткнулся на старшего наставника. Громадный аки шкаф, локтем задвинул меня в угол за неработающие телевизор. Всем туловищем ходил ходуном.
— Не подведите, сэр. Богом Христом молю.
— Рад стараться, господин Робентроп. А что надо сделать?
— Сам приехал. Немедля желает вас видеть. Я сразу понял, о ком речь. Гай Карлович Ганюшкин директор «Дизайна-плюс», мифическая личность. Вот и грянул судный день. Ну и хорошо.
— Не понимаю вашего беспокойства, господин Робентроп. — Я попытался уклониться от вращающихся, как поршни, конечностей. Не раз, бывало, неосторожным движением он выбивал у меня кровь из сопатки.
— Ответственейший момент, сэр! Ответственейший! Босс — великий человек, отец родной. Это надо восчувствовать. Но мы еще не готовы показать товар лицом. Я понимаю, отчего такая спешка. Мерзкие, подковерные интриги, им надо, чтобы я оплошал. Фактически это заговор. И знаете ли, сэр, кто за ним стоит?
— Зиновий Зиновьевич, может, пройдем в комнату? Так вы меня совсем затолкали.
— Заткнитесь, сэр!.. Если подкачаете, нам обоим несдобровать. У босса голубиное сердце, но с лоботрясами он беспощаден. Иначе нельзя. Иначе начнутся разброд и шатания, как в прежние времена.
Я видел, что наставник не в себе, но не понимал, чего он боится, что могло грозить ему, давным-давно перевоплощенному. Этот вопрос сам собой сорвался с языка.
— Расчлененка. — На мгновение он перестал дергаться. — Переход в новую конфигурацию. Много мук. Очень много мук. А из-за чего? Да все из-за того, сэр, что поганый япошка норовит повсюду расставить узкоглазых. Он, видите ли, не доверяет аборигенам, мы в его представлении недочеловеки. А сам-то он кто? Ну скажите, кто он сам-то?
— Господин Робентроп, — я удачно увернулся от пролетевшего мимо уха локтя, — скажите, чего вы от меня ждете, и я сделаю все, что в моих силах.
— Ничего не надо делать. Первая готовность. Абсолютная невменяемость. Будьте самим собой, сэр.
— Понял. Не извольте сомневаться, сэр.
Вместе поднялись на третий этаж, в заповедные места.
Если кого-то туда уводили, обратно он уже, как правило не возвращался. Охранник в холле, которого я прежде не видел, огромный негр в форме американского морпеxa велел поднять руки и обоих прозвонил миниатюрным приборчиком на эбонитовой ручке. После чего забрал у меня сигареты, расческу и очки.
— Очки-то вам зачем? — заблажил я, но Робентроп пребольно двинул коленом под зад.
Через минуту очутились в кабинете, который поражал роскошью обстановки: старинная мебель из черного дерева, ковры, аглицкие гардины на окнах, на стенах развешены портреты американских президентов, включая почему-то царя Бориса. Народу — битком, и в основном знакомые лица: координатор Джон Миллер, притулившийся на подоконнике, японский товарищ Су Линь, директор хосписа Харитон Данилович Завальнюк, которого я видел первый раз, но узнал по портрету, стоящему в комнате у Макелы с Настей: они перед сном на него молились. Был еще знаменитый телеведущий с рыбьими усами и со сладкой фамилией, штук пять распутных девок, известный во всем мире преступный авторитет Барковский, находящийся вроде бы под следствием в Матросской Тишине. Блудливо, как всегда, улыбающийся руководитель фракции "Правый кулак" Немчинов, почему-то обнаженный по пояс, еще несколько незнакомых, судя по осанке, влиятельных и важных господ; и среди всех, естественно, выделялся сам Гай Карлович — и благодаря тому, что восседал во главе длинного, с мраморной столешницей стола, и из-за своей примечательной внешности: смуглая, свекольного цвета морда с угольно-черными маленькими глазками и воткнутым в нее бледно-голубым носярой, постоянно к чему-то принюхивающимся. Конечно, как и все россияне, я знал, что это лишь одно из обличий великого человека: внешность он менял так же часто, как политические взгляды, но с этой ипостаcью показывался на людях довольно давно, с тех пор как после выборов нового царя резко переместился из либерального крыла в ультрапатриотический лагерь.
Нашлось в комнате местечко и для меня — высокий стул с привинченными к полу железными ножками, к нему вездесущие, невесть откуда взявшиеся санитары сноровисто меня прикрутили, обмотав датчиками, к коим за время пребывания в хосписе я привык, как лесной гуляка привыкает к комариному гудению. Меня лишь смущало, что столько больших уважаемых в обществе людей собрались, похоже, с единственной целью: поглазеть на столь незначительную персону.
Гай Карлович обратился ко мне в дружеском тоне, примерно как следователь, начинающий допрос злодея, про которого заранее все известно.
— Так как, говоришь, тебя зовут, паренек? Как положено, я назвал полностью имя, отчество и фамилию, род прежних занятий, домашний адрес и пол. Получилось четко, по-деловому, так что я сам себя похвалил. И публика в комнате одобрительно загудела. В тот же момент сбоку установили телевизионную камеру, и я совсем приободрился. Гай Карлович располагался довольно далеко, на другом конце кабинета, но слышно его было так, как если бы он дудел в ухо.
— Что ж, молодец, Иванцов, — похвалил он. — Теперь скажи, чего ты хочешь? Я имею в виду, есть ли у тебя пожелания к дирекции?
Вопросец был с двойным дном, но я ответил не раздумывая:
— Надоели видения, ваше сиятельство. Хотелось бы поскорее угомониться.
— Ишь ты… А знаешь, зачем ты тут?
— Конечно. Для размножения. По-научному, для клонирования. В русле глобализации.
К Ганюшкину подскочил усатый телеведущий и что-то разгоряченно зашептал, игриво вздымая зад. Сначала Гай Карлович слушал благосклонно, но вдруг резко оборвал:
— Да насрать на твоего зрителя!.. — и снова обернулся ко мне:
— Как думаешь Иванцов, какая в тебе особая ценность, если из миллионов выделили именно тебя?
— Компьютерная выборка. По совокупности параметров. Хозяин вопросительно посмотрел на Су Линя, сидевшего от него по правую руку.
Похожие книги на "Гражданин тьмы", Афанасьев Анатолий Владимирович
Афанасьев Анатолий Владимирович читать все книги автора по порядку
Афанасьев Анатолий Владимирович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.