Разгневанные почтальоны - Мэрфи Уоррен

— Только не надо их недооценивать, — предупредил глава КЮРЕ.

— Получается, что мы запросто можем их переловить?

— Будем надеяться, — ответил Смит и услышал мерное гудение. — Пожалуйста, не вешайте трубку, — тотчас воскликнул глава КЮРЕ.

Римо узнал сигнал компьютера, извещавший о поступлении важного сообщения.

— Римо, кажется, есть кое-какие результаты. Спецгруппа окружила одного из подозреваемых в терроризме возле Южного вокзала в Бостоне. Сидит там на крыше и не собирается спускаться вниз. Он хорошо вооружен.

— А вдруг они его подстрелят?

— То-то и оно. Нельзя, чтобы его подстрелили прежде, чем он заговорит. Нам надо узнать, кто руководит новой террористической группой. Короче говоря, вы с Чиуном немедленно вылетаете в Бостон.

— Надеюсь, успеем, — отозвался Римо.

— Его зовут Мохаммед Али.

— Шутите?! И что с ним делать после того, как мы выудим из него информацию?

— Если облава пойдет успешно, то, дав показания, террорист станет бесполезен, — холодно произнес Смит.

Глава 18

Над белыми каменными стенами мечети возвышался алебастровый купол. К языческому, нечистому небу Гринбурга, штат Огайо, вздымались два величественных минарета. Божественную красоту мечети довершали мозаичные панно.

Все это Юсефу удалось разглядеть, пока египтянин с примесью крови крестоносцев (который к тому же, возможно, был законспирированным коптом) приближался к зданию по подъездной дорожке.

Дорога поражала блеском и чистотой. Собственно, все поражало блеском и чистотой.

Странно одно — местность вокруг выглядела совершенно безлюдной. Не видно было садовников, ухаживающих за растениями, несмотря на сумерки, нигде не было света. Казалось, все обитатели покинули мечеть.

Ощущалось еще что-то, Юсеф никак не мог найти этому определения — что-то такое... неуловимое.

— Как она называется?

— Мечеть аль-Бахлаван.

— Хорошее название.

— Да, истинно исламское, — согласился египтянин. Машина остановилась, пора было выходить.

— Почему же я до сих пор о ней не слышал?

— Скоро узнаешь почему.

— Это самая большая, самая величественная мечеть во всем христианском мире, — продолжал восхищаться Юсеф. — Я никогда ничего подобного за пределами Святой Земли не видел.

— Службы здесь не проводятся, — отрезал Джихад Джонс.

— Странно. Разве это не мечеть? Разве у нее нет величественных минаретов, указывающих дорогу в рай?

— Есть, конечно.

— Тогда скажи, почему там не молятся Аллаху?

— Я ничего тебе не обязан объяснять, еврей, кроме того, что Аллаху в здешней мечети служат по-другому.

И поскольку Юсефу Гамалю не нравилось, что человек — возможно, законспирированный копт, называет его евреем, он прекратил расспросы. В еврейском вопросе Юсеф становился очень чувствительным. К тому же под париком нестерпимо чесалось, и Гамалю хотелось побыстрее сбросить с себя свое отвратное одеяние.

Внутри мечеть оказалась еще великолепнее. Арабески, высокие потолки, приятный запах, который у Юсефа всегда ассоциировался с запахом мечети. Правда, пахло почему-то нежилым помещением.

После того как прибывшие сняли туфли и совершили ритуальное омовение, их приветствовал иранец Саргон, помощник Глухого Муллы.

— Салям алейкум!

— Да пребудет с тобой мир! — уважительно отвечали гости по-арабски.

— Тебя с нетерпением ждут, ибо ты хорошо поработал.

— Вот видишь? — Юсеф торжествующе обернулся к египтянину. — Я хорошо поработал. Меня не за что убивать.

— Мой двоюродный брат устроил резню почище, чем ты, — фыркнул тот. — А я вообще сотворю море крови.

— Но я ведь не отказываюсь убивать! Глухой Мулла найдет мне работу.

— Работы хватит вам обоим, — вмешался в разговор Саргон-Перс.

— Прежде чем встретиться с Глухим Муллой, я должен переодеться, — запротестовал Юсеф.

— Вас обоих оденут достойно, — произнес Саргон.

Гамаль не знал, что и думать. Посмотрев на свой цивильный костюм, Джихад Джонс слегка смутился.

— А что плохого в моей одежде? — спросил он.

— Она не подходит для твоей будущей работы.

— Он хочет сказать, что ты выглядишь как крестоносец, — фыркнул Юсеф.

— Плевал я на тебя и твои выдумки!

Гамаль злорадствовал: он все-таки сумел достать толстокожего египтянина!

В помещении, почти таком же стерильном, как операционная в больнице, им выдали странное обмундирование: зеленый комбинезон с западного типа ширинкой на молнии — от воротника до паха.

— Глухой Мулла ждет вас, — сообщил Саргон.

В молчании они надели черные ботинки и обмотали вокруг шеи зеленые в клетку каффьи.

Юсеф чуть не подпрыгнул от радости. Каффья была достаточно длинной, чтобы спрятать его недостойный мусульманина нос. Прекрасно! Возможно, теперь он добьется уважения египтянина.

Их провели в слабо освещенную прохладную комнату. У дверей и внутри помещения стояли огромные воины-афганцы с «АК-47» в руках. За кушаками у них торчали кривые турецкие ятаганы. Стражи стояли неподвижно как статуи, их черные глаза сверкали злобой.

— Это моджахеды из афганской организации «Талибан», — пояснил Саргон.

Юсеф кивнул. «Талибан» означает «Идущие к свету». Именно такие ребята сломали хребет русскому медведю.

Глухой Мулла сидел в небольшой нише за загородкой из зеленого стекла — цвета Красного моря на закате.

Едва лишь Юсеф и Джихад Джонс приблизились. Мулла поднял слуховую трубку и приставил ее к правому уху.

— Салям алейкум, мои шухада, — нараспев произнес он.

Юсеф Гамаль и Джихад Джонс опустились на колени. Именно для этой цели перед Глухим Муллой были расстелены ковры. Сердца вошедших учащенно забились. Их только что назвали шухада — титулом, которым именуют только мучеников, находящихся на пути в рай.

— Вы хорошо поработали во имя Аллаха, — добавил Глухой Мулла.

— Благодарим тебя, Амир аль-му'минин, — разом ответили оба, величая Муллу «Вождем правоверных».

— Но вас ждут новые дела.

— Я готов, — откликнулся Джихад Джонс.

— Презренный пес! — выпалил Юсеф. — Я прямо-таки сгораю от нетерпения взяться за дело.

— Когда речь заходит об уничтожении этой прогнившей страны неверных, нам следует сохранять спокойствие.

Юсеф овладел собой и сложил руки на коленях. То же самое сделал и Джихад Джонс, но Юсеф злорадно заметил, что у египтянина это получилось хуже.

— Сегодня мы вернули в сердца безбожных американцев страх перед Аллахом. Хорошо, но это только начало.

Джихад Джонс и Юсеф кивнули. Глухой Мулла говорил правильные слова.

— Есть нечто такое, что сильнее, чем страх перед джихадом. Это боязнь того, что Запад называет «исламской атомной бомбой». Они давно ее боятся, и их страх велик. Но до сегодняшнего дня никакой «исламской атомной бомбы» не было. Она существовала только как пугало для неверных.

Гамаль и Джонс обменялись удивленными взглядами.

— Да, по выражению ваших лиц я вижу что эта новость слишком хороша, чтобы в нее поверить. И все же так оно и есть. В то время как западные разведывательные органы охотились за немецкими, польскими и русскими учеными, стремясь оградить исламский мир от запретных знаний, здесь, в самом сердце земли неверных, мы создали настоящую исламскую бомбу.

В прохладной комнате надолго воцарилось молчание.

— Многие месяцы тянулись в ожидании того, что называется системой доставки. И вот наконец создана и она.

— Система доставки, о святейший? — переспросил Джихад Джонс.

— Это ракета. Величайшая ракета в мировой истории.

— Такая огромная? — осведомился Юсеф.

— Вы сами скоро сможете об этом судить, — нараспев проговорил Мулла из-за зеленой перегородки. — Ибо вы избраны, чтобы стать пилотами-мучениками.

Юсеф Гамаль и Джихад Джонс обменялись радостными взглядами.

Они скоро умрут.

Но ведь для того они и жили.

Глава 19

Ибрагим Сулейман, известный на почте в Чикаго как Ибрагим Линкольн, проснулся от четырехкратного «Аллах акбар!», раздавшегося из постоянно работающего персонального компьютера.