Волчья ягода - Данилова Анна

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87

Анна в который уже раз спрашивала себя: зачем она вернулась в Москву? На похороны Милы. Таков был ответ. И это было вполне понятно. Но тут же возникал второй вопрос: а зачем она тогда приехала сюда, в С.? Тем более что ей ясно сказали, причем люди, которые жили сейчас в этой квартире, окна которой светились в тумане, что Мила умерла, погибла, ее сбило машиной… И ДРУГАЯ женщина, тихонько поскуливающая внутри Анны, ответила ей, всхлипывая, как раненое животное: я должна была приехать сюда, чтоб хотя бы увидеть ее могилу и положить на нее цветы. Хотя какие цветы? Что за бред? Она же никогда не любила Милу… Значит, она приехала в С., чтобы спрятаться от преследователей, которые охотились за нею по всей Москве… Но почему именно сюда? Быть может, потому, что здесь все знакомое и такое родное, что может придать сил и защитить? Но ведь это же форменная чушь! Вместо того чтобы тащиться на поезде через всю страну, ей достаточно было просто позвонить Гаэлю и попросить его приехать в Москву за телом Пола Фермина, а заодно и за ней… Но, с другой стороны, зачем рисковать Гаэлем, которого могут подстрелить так же, как Фермина, когда на те деньги, которые Анна украла у Доры, можно было купить несколько билетов в Лондон? Так зачем же, спрашивается, она поехала в С.?

– Привет, сестренка… – вновь услышала она и шагнула в темноту подъезда, туда, откуда раздавался этот полушепот. – Привет…

Волосы на ее голове зашевелились, когда она вдруг с отчаянием поняла, КТО ДВИГАЛ ЕЮ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ! ПРИЗРАК СЕСТРЫ!

– Я приехала, – отозвалась Анна и, ничего не видя перед собой, а только вдыхая тошнотворные запахи кошачьей мочи и вареной капусты, коснулась рукой липких перил. – Привет, Мила…

"Я слышала ее шаги на лестнице, но, когда поднялась, все стихло. Я стояла в полумраке лестничной клетки перед дверью, за которой когда-то бурлила полная событий жизнь, моя жизнь. И в этой жизни было все – любовь, страсть, жажда больших денег и слезы из-за их отсутствия, хищнические планы на будущее и ночные кошмары, связанные со страхом перед разоблачением, жажда власти и, одновременно, покоя. Я стояла и думала о том, что я, так много испытавшая в жизни, должна, казалось бы, стать закаленной и подготовленной к подобного рода встречам со своим прошлым. Но на самом деле все оказалось не так, и я почувствовала себя как никогда уязвимой, слабой, аморфной, глупой, наконец… Я ненавидела себя за эти, внезапно обрушившиеся на меня чувства и проклинала себя за то, что ностальгический вирус все же добрался до меня и превратил меня из принцессы снова в лягушку или жабу, или змею… Я терпеть не могла эту вымазанную по локоть в чужой крови особу, которая вместо того, чтобы сидеть сейчас в самолете и пить мартини, глазея на проплывающие за стеклом иллюминатора облака, с ослиным упорством продолжала стоять перед дверью, ведущей в ад… Я словно видела себя со стороны, и этот блеск в глазах в предвкушении того, что сейчас произойдет (а вдруг дверь откроет Мила и примется меня обнимать, расспрашивать про мою жизнь; или, лучше того, за ее спиной возникнет знакомый силуэт Вика, который посмотрит на меня глазами предателя-сообщника и нервно облизнет пересохшие от волнения губы; или откуда ни возьмись появится Игорь, схватит меня за руку, потащит в ресторан, чтобы “сбрызнуть” мое возвращение…), разве этот блеск в глазах не присущ мазохистам?..

Как бы то ни было, но я нажала на кнопку звонка, и он пронзил мою голову острой болью. Так бывает всегда, когда в моей жизни происходит что-то очень для меня важное и, главное, неотвратимое…"

"На пороге стояла высокая худощавая женщина в красном фланелевом халате. Из квартиры несло какой-то кислятиной.

– Здравствуйте, – произнесла я тоном нашкодившей ученицы, которая, увидев перед собой завуча, потеряла дар речи. Я действительно не могла больше произнести ни слова. Физически.

– Вы к кому? – спросила женщина, и я тотчас узнала ее голос. “Картонный”, глухой… Это она сообщила мне о смерти Милы.

Наконец я пришла в себя.

– Меня зовут Анна Рыженкова. Я сестра Милы Рыженковой, я звонила вам недавно из Москвы и спрашивала про сестру… Помните?

– Конечно, помню. Но только мне непонятно, зачем вы сюда пришли? Я же, кажется, ясно сказала, что мы купили эту квартиру, заплатили вполне нормальную сумму…

Я сделала уже шаг, чтобы войти, как натолкнулась на ее выставленный вперед острый и жесткий локоть. Она, оказывается, не собиралась меня впускать в СВОЙ дом. Что ж, ее можно было понять.

– Мне бы хотелось поговорить с вами о ней… ВЫ не могли бы рассказать, как погибла моя сестра? И что вам вообще известно о Миле?

– Мне незачем разговаривать с вами о ней. Ее сбила машина – это все, что мне известно.

– А где она похоронена, тоже не знаете?

– Странная вы женщина, да откуда же мне знать-то? Я ей кто, родственница или соседка? Вообще никто. Так что уходите, у меня муж болеет, мне некогда тут с вами…

Она почти вытолкала меня на лестницу и захлопнула дверь.

И в то же самое мгновение с верхнего, чердачного этажа, где никто не жил и где дворничиха хранила всякий хлам, вот оттуда, свесившись с перил, на меня чуть не упала женщина… Она словно сложилась пополам, свесилась, и ее белые волосы, пахнущие яблоком и одновременно какой-то краской, коснулись моего лица… Я отшатнулась, увидев в просвете между решетками перил складки черного пальто, и закричала. Женщина, словно кукла, продолжала висеть на перилах, грозя рухнуть вниз головой и разбить себе голову… И тогда я решилась приподнять ее за плечи, чтобы рассмотреть лицо.

Да, безусловно, это была Мила. Из уголка ее рта стекала струйка крови. Прямо на лестницу. Она была – уже в который раз – мертва!

Я выбежала из подъезда и бросилась к машине. Слава богу, водитель сдержал свое слово и дождался моего возвращения.

– На вокзал? – спросил он и тем самым словно подсказал мне единственно верный путь.

– Да, – ответила я, одаривая его нежной улыбкой за то, что в эту ночь, наполненную призраками и кошмарами, я не осталась на этой жуткой улице одна.

– На вокзал, так на вокзал… Я уж думал, что вы не вернетесь…"

"Я щедро заплатила этому мужественному таксисту и, пожелав ему хорошей выручки, направилась к ярко освещенному зданию вокзала.

Хорошо ориентируясь, я быстро нашла на втором этаже ресторан, который к этому часу был почти пустой, и села за дальний столик.

– Он не обслуживается, – сказал мне официант в поношенной синей форменной курточке и белом фартуке.

– Не поняла…

– Этот столик не обслуживается.

– Но почему? Вы что, не можете донести до него поднос?

Я откровенно хамила, а потому рисковала остаться голодной.

– Я вам заплачу, если вы оставите меня в покое и обслужите как следует…

Я сделала паузу, ожидая, что официантишка все же клюнет на чаевые, но это оказалось бесполезным. Видимо, ресторан жил по своим, только ему ведомым законам, нарушить которые означало потерять работу.

– Хорошо. Я пересяду, – сдалась я, прислушиваясь к урчанию в животе, который тоже жил по своим, не терпящим вмешательств извне законам. – Куда?

От злости и нервного напряжения, которое грозило в любую минуту вылиться в истерику, я едва переставляла ноги.

– Вон там, видите, сидит мужчина… Советую вам не капризничать, а сесть к такому же, как вы, командированному. А если вы дадите мне хорошие чаевые, то я позвоню своему приятелю в гостиницу при вокзале, и он устроит вас в самом лучшем виде…

Официант словно читал мои мысли, потому что, пока я плелась до столика с командированным, я уже мысленно съела ужин и стала мечтать о кровати с теплым одеялом. Мне в тот момент было уже все равно, где она будет стоять: в гостинице ли, или прямо на мокром от дождя перроне… Главное, чтобы было одеяло.

– Что вы сказали?

Я подняла голову. Оказывается, я уже съела яблоко, которое взяла в вазе, и, дожидаясь своего заказа, принялась грызть черствый хлеб.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87