Требуется секретарша - Корнилова Наталья Геннадьевна

— Фамилия подружки? — Он поднял трубку.

— Не скажу, вы ее тогда с работы выгоните. Да и какая разница, в конце концов?! — взорвалась я. — Я что, государственную тайну у вас выпытываю?! Или говорите, или я пойду! У телевизионщиков узнаю! Они туда, говорят, ездили…

— Молчать! — рявкнул он и положил трубку. — А твоя мать, случаем, не шизанутая?

— Да как вы смеете?! — Я вскочила. — Вы на себя посмотрите! Это вам нужно в психушку, санитаром работать! Сейчас что, тридцать седьмой год?!

— Сидеть, — тихо протянул он с ухмылочкой. — Я тебе покажу сейчас психушку. Ишь, раскудахталась! Я же тебя насквозь вижу! Деньги тебе нужны, а не могилка! Знаю я таких шустрых! — начал заводиться он, краснея всей рожей вместе с ушами. — Что ж твоя мамаша раньше не беспокоилась, а? А как прослышала, что можно поживиться на халяву, так сразу о цветочках вспомнила?! Запомни, ни копейки, слышишь, ни копейки вы не вытянете из нас!!!

Он закашлялся в кулак, и мне показалось, что его пунцовая морда сейчас лопнет. Мне вдруг стало грустно. А случись вот так на самом деле, была бы я и вправду внучкой, со мной бы тоже так обошлись? Эх, люди, люди, что с вами происходит…

— Значит, слушай меня внимательно, внучка, мать твою, — отдышавшись, продолжил оскорбления Чуйко. — Никаких родственников, ни ближних, ни дальних, кроме жены и ее парализованной сестры, у Ванилина не осталось. Мы сами все проверяли, и ошибки быть не может. Екатерина Матвеевна, вдова, распорядилась никому ее адреса не давать и никаких претензий со стороны так называемых родственничков вроде тебя не принимать. Мы взяли на себя честь ограждать ее от всяких аферистов и мошенников, желающих нагреть лапы на честно заработанных ею деньгах…

— Простите, так у них правда никаких родственников нет? — изумилась я. — А кому же тогда все их деньги достанутся?

— Одно я знаю точно — не тебе, — довольно осклабился он. — Даже если ты и на самом деле внучка, то по закону ты не имеешь никаких прав на наследство, как и твоя блудливая мамаша…

— Но-но, потише, индюк жирный! — процедила я сквозь зубы. — За маму я тебя проткну, и ты сдуешься, понял?!

— А! — он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. — Только не нужно угроз, слышали уже, и не раз. И не скаль зубы — не поможет. Лучше запомни: денег ты не получишь…

— Да не нужны мне никакие ваши деньги!!! У меня мама умирает, и я хочу, может, последнее ее желание исполнить — отцу на могилку цветы положить, неужели это запрещено?! Вы что, варвары?!

— Не смеши меня, кроха. У тебя на лице написано, что ты врешь. Сначала цветочки, потом к вдове приставать начнете, долю требовать — знаем, проходили. — Он неожиданно смягчился. — Послушай, я тебя понимаю, наверное, ты и действительно внучка, черт с тобой. Но и ты меня пойми. Вдова нас наняла, я имею в виду службу безопасности, чтобы ее охраняли от всяческих нежелательных посетителей. У нее и так забот хватает, она не хочет лишний раз расстраиваться. У нее ведь сестра парализованная на руках. Что ты ей скажешь, когда заявишься? Что ее муженек покойный ей изменял с твоей матерью?

— Ничего он не изменял, — пробурчала я. — Это еще до его женитьбы было. Он, между прочим, на моей маме жениться хотел, а эта Екатерина его отбила, вот! Она, между прочим, мою маму знает.

— Почему же тогда твоя мать не знает, где они живут?

— Потому что эта Екатерина увезла Ванилина от греха подальше, спрятала, чтобы он с мамой не встречался. Вы что, не понимаете?

— Понимаю, — вздохнул он. — Но помочь ничем не могу. И к телевизионщикам не приставай — они тебе ничего не скажут. Если помнишь, когда передачу показывали, даже название деревни не говорили. А потом мы вообще снимать запретили. Этим журналистам только дай волю, все перевернут, кого хочешь до инфаркта доведут, сволочи. Так что давай сделаем так: мы от имени твоей матери сами положим ему на могилу цветы. Идет? Можем даже целый венок забабахать с ленточкой и надписью.

— Ага, еще и выпьете по рюмке вместо нас на могилке, так, что ли? — усмехнулась я. — Это же святые вещи!

— Да брось ты! — поморщился он. — Чушь все это. Он все равно уже ничего не увидит, сгнил давно. Ты ж понимаешь, что эти цветочки только червей порадуют…

— Какой же вы все-таки бессердечный! — Я закрыла руками лицо и всхлипнула.

— Ну ладно, перестань, — пробормотал он. — Только не нужно тут концерт устраивать…

Он задумался, а я, продолжая всхлипывать, наблюдала за ним сквозь пальцы. Наконец он сдался.

— Давай сделаем вот что, моя дорогая, — он посмотрел на меня. — Да перестань ты хныкать, ради Бога!

Я подняла заплаканное лицо и с мольбой посмотрела на него.

— Я дам тебе двоих сопровождающих и машину. Поедешь с ними, положишь свои цветочки, прочитаешь молитву или что там еще и сразу назад. К вдове не заходить, поняла?

— Конечно! — обрадовалась я. — Спасибо вам большое! Вы просто ангел во плоти!

— Да ладно уж, не глумись, — смущенно проворчал он. — Только учти, чтобы никаких неожиданных эксцессов и нюансов. Впрочем, тебе и не позволят ничего лишнего.

— Что вы, зачем мне это нужно! — заверила я его. — Даже не знаю, как вас и благодарить. Хотите, я и вам цветочки на могилку принесу, когда умрете?

Он изменился в лице, но сдержался, прорычав:

— Не хватало, чтобы ты еще после смерти меня доставала. Спасибо, конечно, но уж как-нибудь обойдусь. Все, аудиенция окончена. Едешь прямо сейчас. Заберешь мать по дороге.

— Но она не может, она ведь в больнице лежит!

— Тогда еще лучше. Сейчас придут мои ребята и отвезут тебя. Деньги-то у тебя хоть есть на цветы? — Он опять поднял трубку телефона.

— Есть, но мне бы домой заехать, рюмочку взять с сухариком…

— Заедешь. Все, подожди в приемной.

— Еще раз спасибо вам, — я встала.

— Валяй…

Минут через пятнадцать я уже выходила из центральных дверей издательства в сопровождении двух дюжих парней в штатском. Охранники вылупили на меня глаза, поздоровались с моими сопровождающими, но ничего не сказали. Я тоже. Меня усадили на заднее сиденье серебристого «БМВ», и я назвала адрес. Один из парней был хмурым и молчаливым, другой — еще мрачнее, он вел машину.

— Меня зовут Маша, — весело сказала я. — А вас как?

— Я — Леонид, а он — Игорь, — бросил через плечо тот, что сидел рядом с водителем.

— Очень приятно.

Я решила не надоедать ребятам раньше времени. Они получили приказ и все равно много болтать не будут. Меня занимало другое. Что-то уж больно строго со мной обошлись, как-то не вяжется это все с обычной деревенской вдовой, пусть даже и такой знаменитой. Зачем ей такие меры безопасности? Неужели только для того, чтобы не надоедали? Но ведь соседи в деревне наверняка могут кому-то рассказать, что она живет именно там, и все равно тот, кто захочет, сможет ее найти. Хотя, наверное, это и правильно — каждый живет как хочет, если, конечно, у него есть такая возможность.

Меня привезли к дому, адрес которого я назвала, и остались ждать в машине. Их наверняка проинструктировали на мой счет, и они знали, что опасаться меня нечего, по крайней мере в Москве. Просто девочке втемяшилась в башку дурь съездить на могилку. Подумаешь, делов-то! Войдя в ближайший, подъезд, я вышла с другой стороны через черный ход и побежала к своему дому, стоящему сразу за этим. Дома переобулась в свои замечательные туфли, взяла рюмки, побросала в сумочку свой «набор для леди», как я называла отмычки, фонарик и прочую лабуду, необходимую для дальних поездок по незнакомой местности, и в полной боевой готовности вернулась к машине. Ни слова не говоря, меня подвезли к цветочному рынку у метро, я купила целый веник роз, бутылку водки в ларьке и пачку сигарет. Сквозь тонированные стекла «БМВ» я не видела, наблюдают за мной или нет, но была уверена, что эти молодчики не спускают с меня глаз. На душе у меня заскребли кошки и нехорошее предчувствие засверлило мозги. Так было всегда, когда со мной должна была случиться какая-нибудь неприятность. Интересно, что на этот раз? Вроде бы нет никаких причин волноваться…