Роковые изумруды (СИ) - Зеев Артур

Покончив с обедом, Шлаевский распрощался с начальством и отправился на лекции. До начала оставалось ещё минут семь-десять, а потому поручик решил изучить содержимое папки. И от удивления чуть было не выронил её из рук. В папке лежало несколько ассигнаций, общей суммой на двести рублей, памятка о способах распространения различных венерических инфекций, их последствиях и методах борьбы с оными, а также записка от руки. На записке чрезвычайно кривым почерком Рихтера значилось: «Посѣтить всѣ бордели въ центрѣ города, которыя сочтёте заслуживающими вниманія. Обязательны къ посѣщенію „Лилитъ“, „Жемчужина Будды“ и „Магнолія“. На бордель тратить не менѣе 5 рублей и не болѣе 25, алкоголемъ не злоупотреблять. Осмотрѣться на мѣстѣ, найти завсегдатаевъ и поговорить. Въ отчётѣ обрисовать обстановку и указать свои соображенія по поводу каждаго, какъ онъ можетъ быть полезенъ РКУ. Картотекой управленія пользоваться запрещено, какъ и совѣтами сослуживцевъ. Удачи.»

Михаил несколько раз перечитал записку, проверил, нет ли в папке чего-то ещё. Нет, это было всё задание, что поручил ему полковник. Что ж, либо он просто пока не знаком с тонкостями работы агента контрразведки, либо у его непосредственного начальника очень своеобразное чувство юмора. Ну, приказы не обсуждаются. Бордели так бордели...

***

Михаил коротко постучался в дверь кабинета полковника фон Гринвальд-Рихтера. В ответ раздалось: «Войдите». Войдя, поручик увидел, как его начальник усердно обрабатывает напильником ствол обреза винтовки Мосина.

— А, Михаил! Весьма рад! Что, готовы отчитаться о выполнении задания?

— Да, вот отчёт, как Вы и просили, тринадцать листов.

— Отлично! Давайте сюда.

Полковник взял отчёт, не читая поставил на первой странице штамп «Просмотрено», расписался и сунул отчёт в ящик стола. Затем отложил обрез, уселся поудобнее в потёртое кожаное кресло, закурил и обратился к Шлаевскому:

— Ну-с, а теперь рассказывайте. По форме, как в Академии драли, но можно своими словами.

— Да, шеф. За минувшую неделю мною посещено восемнадцать борделей в центре Москвы. Все классического плана, достаточно известные. Категории клиентов, как и персонала, разнятся по борделям. Как и было приказано, наибольшее внимание уделил «Лилитъ», «Жемчужине Будды» и «Магнолiи». С них бы и хотелось начать подробную характеристику.

— Давайте. Меня больше всего интересует «Жемчужина Будды»... Да Вы присаживайтесь, присаживайтесь, я надеюсь, рассказ будет долгим.

Поручик сел на единственный свободный стул, который под ним жалобно скрипнул, и продолжил рассказ:

— «Жемчужина Будды». Респектабельный бордель в самом центре, на Спиридоновке. Расположен над азиатским рестораном, откуда в бордель имеется скрытый ход через кухню. Ещё один вход с заднего двора, оба охраняются. Само заведение оформлено в псевдоазиатском стиле, с ужасной мешаниной этнических атрибутов разных стран. В центральном зале позолоченная статуя Будды, привезённая хозяйкой откуда-то из британских колоний, что и дало борделю его название. Хозяйка — урождённая Превезова Ольга Викторовна, ныне представляется всем госпожой Линь. Женщина примерно тридцати пяти лет с азиатскими чертами лица, из степных губерний. Её доверенное лицо — натуральный японец, некто Марахито Анукито. Крупный, серьёзный, отвечает за безопасность. Личность тёмная, явно связан с криминальным миром столицы. Из персонала заслуживает внимания также разговорчивый шеф-повар, он же стоит за барной стойкой. Цыган, всем подаваемый как индус, даже ходит в чалме. Уже через пять минут знакомства подмигнул и предложил марафету для храбрости.

— Согласились?

— Нет. Выпил стопку абсента и пошёл осматриваться. Представленные девушки обладают азиатскими чертами лица, однако, предположительно, все родом из степных губерний. Один из завсегдатаев, а именно Яков Петрович Вислоус, жандармский офицер, после двух рюмок водки разговорился и рассказал, что единственная настоящая азиатка во всём кодле — некая Мини, сбежавшая откуда-то из Маньчжурии, все остальные не заслуживают внимания. От него же удалось узнать, что звезда заведения — некая Кармен, вроде как балерина не то из Мариинского театра, не то из Михайловского, в свободное время занимающаяся проституцией. Однако, Кармен — куртизанка элитная и держится бордельмаман исключительно для особых клиентов. К числу последних, стоит отметить, относятся несколько генералов разных ведомств и, по слухам, не то министр, не то один из его заместителей. Сразу оговорюсь, что бордель пользуется популярностью у многих аристократов, а потому слухи выглядят весьма правдивыми. Что касается остальных...

Полковник поднял вверх два пальца с зажатой в них папиросой, прервав доклад.

— Шлаевский, Вы любите театр?

— Эээ... В некоторой степени, смотря что.

— А надо будет полюбить. Доклад меня устроил, остальное, может быть, почитаю, как время будет. Теперь же марш на ринг, проверю, усвоили ли Вы уроки прошедшей недели. Потом забежите домой, приведёте себя в порядок, и в семнадцать тридцать тут как штык — пойдём с Вами в театр. В Большом как раз дают «Волшебную флейту»...

Уже в семнадцать сорок «Руссобалт М1931» ехал по скользкой от дождя мостовой Москвы. За рулём, в своём неизменном двубортном пиджаке и распахнутом сером пальто, сидел сам полковник фон Гринвальд-Рихтер. Шлаевский же скрипел зубами на каждой выбоине от боли в рёбрах после ринга и рассматривал в окно вечернюю Москву, пытаясь понять, зачем полковник потащил его в театр.

Войдя в зал, господа офицеры сели в девятом ряду партера. Рихтер моментально вытащил из кармана два театральных бинокля, вручил один Михаилу, сам же стал разглядывать проходящих мимо дам, особенно их декольте. Поручик какое-то время поизучал генеральские эполеты в первых рядах и бриллиантовые колье у их спутниц, после решил осмотреть ряды поближе. И тут его взгляд остановился на ней.

Марта Скорцетти. Эффектная стройная брюнетка в чёрном бархатном платье, красавица с изумрудными глазами и с украшениями под стать. Её алые губы пылали на весь зал, длинные ресницы томно вздымались и опускались. К ней, как мотыльки на огонёк, со всего партера слетелись кавалеры самого разного возраста и достоинства. Настойчивее всех был высокий кавалерист с пышными усами, то и дело отстраняющий своей массивной фигурой других кандидатов на близость к прекрасной светской львице и всё время старающийся её рассмешить. У него получалось, и карминово-красные губы уже несколько раз демонстрировали лёгкую белоснежную улыбку. Шлаевский вздохнул и опустил бинокль.

— Михаил, чего вздыхаем? Никак та брюнеточка в пятом ряду покоя не даёт?

— Эх... Это Марта Скорцетти, прима самого Дягилева на характерный танец. И самая красивая девушка, что я только встречал...

— Ну так и в чём же дело?

Шлаевский уныло посмотрел на полковника и снова вздохнул.

— Она меня даже не замечает. Кто я и кто она? Вон, возле неё капитаны с капиталистами борются, чтобы стульчик даме пододвинуть и веер подержать. А я? Даже не агент, так, стажёр. Ещё и не красавец...

— Но-но, полноте Вам. Вполне себе красавец. Да и одеты Вы сейчас по последней моде, сойдёте за праздно шатающегося отпрыска богатого семейства. Вот, держите.

С этим словами Рихтер вложил в нагрудный карман пиджака Михаила две сложенные купюры, достоинством в двадцать пять рублей каждая.

— В антракте сядьте со скучающим видом в буфете, закажите что-нибудь светское, хоть бы и абсент. Попивайте его и лорнируйте всех дам в зале, кроме неё. Эта кошечка не устоит и попробует привлечь Ваше внимание. Угостите даму чем-нибудь приличным, скажем, «Бордо 1841». Рассчитайте заказ так, чтобы небрежно вложить в счёт двадцатипятирублёвку, рублей пять оставьте на чаевые. Постарайтесь завлечь даму болтовнёй об искусстве — обычно светские львицы очень любят такие разговоры, хоть и ни черта ни в чём не смыслят и лишь поддакивают. Да и на фоне солдафона с усиками Вы будете выигрышно смотреться. Затем проводите её на место и, не задерживаясь дольше, чем на поцелуй руки, возвращайтесь на место, как будто Вам куда интереснее обсудить с приятелем скачки, чем наблюдать её кокетство. Вот увидите, после спектакля сама Вас найдёт.