Удар Молнии - Алексеев Сергей Трофимович

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117

Слепящая белизна фаянса, стен и сверкание никеля кранов ассоциативно обнажили место, где все это было, — в ялтинском закрытом санатории. Именно там он впервые испытал болевой синдром — первый, самый точный признак, что в его организм были введены психотропные вещества…

Все офицеры «Молнии» проходили специальную психологическую подготовку, в том числе отрабатывалась и способность самоконтроля в случаях применения против них этих самых веществ. В первую очередь следовало выявить индивидуальную реакцию на психотропик — а она была самой разной и проявлялась у всех по-своему, в зависимости от психотипа. Кроме ослабления воли и самообладания, эта «химия» как бы выявляла истинный, «первозданный» характер каждого человека — все теряли голову, но каждый сходил с ума по-своему. Грязев становился совестливым и любвеобильным: выплескивалось наружу то, что было заложено от природы, и то, что сдерживалось в течение всей жизни. Поставив таким образом «диагноз», каждый офицер получал рекомендации, как и за счет чего можно держать себя под контролем, управлять разумом, речью и действиями, — одним словом, не терять головы, если даже она отрублена.

Общих рецептов не существовало, все зависело от индивидуальной психики, и «лекарство» против «химии» находилось в самых неожиданных вещах. Чей-то разум пробуждался от сильной боли, кому-то хватало вспомнить и удержать в сознании скальпель, касающийся живого тела, кто-то воображал, что он — тяжелый, неподъемный камень, вросший в землю. У Грязева действие психотропных средств останавливалось, если он начинал смотреться в зеркало, видеть свое отражение: идиотскую пьяную улыбку, квелые, затуманенные глаза, приоткрытый рот. В пригородном дальневосточном поселке был местный дурачок Паша, который все время ходил будто под воздействием «химии».

— Ангел, спаси меня! — прошептал Грязев и боязливо посмотрелся в зеркало над умывальником. Собственное отражение, вид жизнерадостного идиота привели его в чувство окончательно. Он справился с мимикой, взял себя в руки, только не мог справиться с болезненными волнами по спине.

Боль возникала из-за своеобразной ломки в организме, но в отличие от наркотика психотропик не привязывал человека к себе. Насмотревшись на свою рожу, Грязев отыскал на кухне бутылку «Двина», куда зелье наверняка уже было засыпано, отлил больше половины в раковину и с остатками вернулся в спальню. Очаровательная дама все еще спала — притомилась от трудов праведных… Он включил ночник и сразу же разбудил возлюбленную.

— Что? Ты вставал, милый?

— Мне захотелось коньяку, — признался Саня. — Какой прекрасный коньяк.

— Но я оставляла тебе стаканчик…

— А я захотел еще! Хочу, чтобы ты выпила со мной. Сейчас же! У меня есть слово!

Она взяла бутылку, посмотрела на свет и ужаснулась:

— Ты столько выпил?.. Сашенька, я предупреждала тебя, родной: не пей с утра. Нам же ехать!

— Я всегда в форме! — счастливо засмеялся Грязев. — С тобой хоть на край света!.. Но я хочу выпить с тобой! Потому что мне пришло в голову… Нет, сначала возьми стаканчик! А я из горла…

Он всучил ей коньяк, что стоял на подносе, взмахнул бутылкой.

— Это что, «Двин»? — поморщилась она. — Терпеть не могу! Он нравится только извращенным мужчинам. Я принесу себе «KB». Что вы находите в этом мерзком напитке?

Она умчалась на кухню и через минуту вернулась с другим коньяком и стаканчиком.

— Итак, милый, за что мы выпьем? Грязев взволновался и потянул паузу.

— Дай мне зеркальце! — вдруг попросил он.

— Зачем?

— Хочу взглянуть, можно ли с такой рожей делать женщине предложение.

Она рассмеялась, плеская коньяк на одеяло, достала из тумбочки расческу с зеркалом. Грязев всмотрелся в себя, скривился:

— Прости, любимая… Все равно я прошу стать моей женой!

— А разве я тебе еще не жена? — со смехом удивилась она, погрозила пальчиком и принесла зеленую книжечку свидетельства о браке. Он почитал документ — натуральный, подлинный, без исправлений и подделок: оказывается, теперь в Москве можно жениться, не выходя из спальни. Саня выразил бурный восторг по этому поводу и устроил дурашливую возню на тахте и, пока валял свою жену, захлебываясь от смеха, успел повернуть поднос на тумбочке таким образом, чтобы поменялись местами серебряные стаканчики. Риск был единственный: он не знал, как поведет себя возлюбленная, приняв дозу психотропика, какого монстра или, напротив, ягненка выпустит он из раскрепощенной, обезволенной души. Уровень подготовки у нее был великолепный, однако вряд ли она проходила психоаналитические исследования. Для такой процедуры требовались особые условия и крупные специалисты в области современной медицины.

— Почему же у нас не было свадьбы? — вспомнил Грязев и отпустил законную жену. — Хочу свадьбы! Чтобы кричали «горько», чтобы плясали и пели…

Фокус прошел успешно — она взяла стаканчик с коньяком «Двин», а отличить его по вкусу от «KB» мог бы лишь консилиум дегустаторов. Грязев подозревал, что это один и тот же напиток, разлитый в разную посуду…

— Все будет! Будет! Будет! — восторженно закричала она. — Неужели ты забыл? Мы едем в свадебное путешествие! По странам Средиземноморья!

— Боже, а чудеса не кончаются! — восхитился он и взял стаканчик. — Я сделаю тебя счастливой! Самой счастливой на свете!

Они выпили. Саня отбросил свой стаканчик и тут же стал бить чечетку в домашних туфлях.

— Тихо, — сдерживаясь, засмеялась она. — Разбудишь соседей! Еще ночь! Придет утро!.. И мы с тобой отправимся в круиз! Поплывем по морю!

Коньяк как нельзя кстати годился для диверсий в человеческой психике, поскольку начинал всасываться в кровь уже в полости рта. Через десять минут она была готова. Из прочно запечатанного сосуда вышибли пробку, на свет явился сексуальный джинн. Все началось со стона и сладострастного потягивания. Она была словно в полусне, прижималась к подушке, комкая, обнимала пуховое одеяло. Грязев всякий раз уворачивался от ее рук, ищущих по постели, но движения становились энергичнее: она ощущала присутствие мужчины, как самка во время гона. Света в спальне не было, а тахта еще позволяла уходить от прикосновения, однако она резко перевернулась и тронула ногой его ноги. Через мгновение, будто слепая, она вытянула руки, нащупала его грудь, плечи и притянула к себе:

— Милый, милый, милый… Иди ко мне! Обволакивающее дыхание было притягательным, твердые соски касались солнечного сплетения, волнами ходил вспотевший живот. Она хватала его руки, заставляла гладить ее, ласкать… И было жестоко не давать ей того, чего она так жадно хотела, не по-мужски было отталкивать женщину, злоупотреблять безумством стихии и чинить примитивный допрос. Но избрав себе шпионское ремесло, она поставила на этой стихии крест.

— Кто ты? — спросил он, сдерживая ее тело. — Как тебя зовут?

— Лариса… Хочу тебя! Не держи мои руки.

— Лариса, тебе будет хорошо, — пообещал он. — Слушай меня… Тебе нравится твой новый муж? Этот, лысый?

— Презираю!.. Меня тошнит от него! Первый парень на деревне! Полудурок, жизнерадостный рахит!

— Зачем же пошла за него замуж?

— Алик приказал… Дай мне руку! Сюда, сюда, ласкай вот так…

— Алик — его настоящее имя?

— Настоящего имени не знаю… Алик Мангазов! Алик!

— Ты была с ним? Он хороший мужчина? — Что-то вроде ревности шевельнулось у Грязева.

— Ему не нужны женщины… Он любит мальчиков… Какое сильное у тебя тело! Ты прекрасен, как молодой бог!

— Где служит Алик?.. Ну, сейчас ты все получишь, все тебе дам. Ты умрешь от восторга… Говори, где служит Алик?

— В центре подготовки Шамиля…

— Шамиль — это имя?

— Нет, центр подготовки.

— Где он находится? — Грязев прижал ее к постели. — Говори, говори.

— В Турции… Я там еще не была, но поеду…

— Кого готовят в этом центре? Это разведшкола?

— Нет, там готовят воинов, наследников великого Шамиля… Почему ты не ласкаешь меня? Зачем ты меня мучаешь? Ты садист?.. Нравится мучить женщин?

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117