Позывной «Пантера» - Нестеров Михаил Петрович
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Надырову нужно укреплять свой «трон», и он уже окружает себя надежными людьми. Кого-то покупает, кого-то ему отдают на откуп. Ему нужен порядок, а порядок военный свое отжил, чекистский не годился в корне. Как глава города подбирает себе, или под себя, начальника милиции, так и Надыров уже подобрал человека, который станет не по правую его руку, но позади. А это очень важно. И если он потеряет его, потеряет тыл и в тот же момент – власть. Аксиома.
А вообще для Надырова власть сомнительна, пока федеральные войска в республике.
Еще немного, и Малик, которому Надыров не видел замены, приберет к рукам разрозненные банды боевиков; некоторые по его призыву спускаются с гор и идут служить в милицию. Будет ли двоевластие в Чечне? Вряд ли. Но вот из двух громких голосов правом вето будут обладать двое. А это уже анархия.
Джабраил – военный, он поступил мудро, когда, одевшись в камуфляж, спасал жителей Гудермеса и входил с генералом Трошевым в город. Этого не сделал больше никто из влиятельных людей республики.
Вот сидит перед ним русский, кровник его земляка. Но в душе нет позыва пригласить для продолжения беседы еще одного человека, Малика. Почему нет позыва? Может, душа устроена у всех по-разному?
– Я не стану мешать тебе, Саня. Делай свое дело. Но если мне прикажут, я убью и тебя, и твоих товарищей.
– Кто прикажет, Джабраил?
– Генштаб, – коротко ответил Ямадаев. – Я человек военный и состою на службе Российской армии.
– Что скажет товарищ Жюков? Что скажет Гэнштаб? – с акцентом сказал Скумбатов.
– Да, Генштаб.
Командир спецназа знал цену своим словам и отвечал за них. И говорил искренне. Недоговорил лишь одного: если бы ему приказали уничтожить Малика, он бы сложил оружие.
– Слушай, – сказал Джабраил, – если ты пришел сюда за союзником, то ошибся адресом. Но я краем уха слышал, что Малик привез в Грозный своего кровника. Помнишь, я говорил тебе о подвале в своей роте? Так вот, сейчас подвал грозненского ОМОНа так же пуст, как и мой. За исключением одного человека. Его Малик от себя не отпустит. Так что ты найдешь его там.
– А склад позади базы?
– Вряд ли там кто-то есть. Время от времени Малик скрывает там бойцов, которые мелкими группами просачиваются через российско-грузинскую границу или просто спускаются с гор. Кому-то из них Малик выправляет документы; а те, кто находился в федеральном розыске, покидают убежище лишь для того, чтобы осуществить теракт, тайно встретиться с друзьями и родственниками. Но вот уже месяц я ничего не слышал об этом. Может, Малик имел серьезный разговор с Надыровым, кто знает?
Джабраил в раздумье потеребил мочку уха.
– Ты сказал, что я однажды видел человека, которого Малик привез на свою базу. Честно говоря, не могу припомнить, когда бы мы с ним могли встретиться.
– Видел, Джабраил, и знаешь его по кличке Пантера. Он ножи классно метает – ты еще удивлялся.
– Его я помню, но мы говорим о разных людях, Саня. Малик хочет поквитаться с летчиком, пилотом «Су-24», его он привез на свою базу. Разве ты не знал?.. Э, Саня... Выпьешь водки?..
Пыльная неровная дорога, «УАЗ» нещадно трясет на ухабах, Саня Скумбатов возвращается в Грозный, думает о пленнике, о начальнике ГРУ. Думает о Джабраиле. Но в первую очередь – о Марковцеве. Хорошо зная Сергея, Скумбатов все же не знал, как ему поступить. Как ему сказать, что все это время они тянули пустышку? Как назвать пустышкой пусть и незнакомого, но своего брата-военного? Как, промолчав, сдержать тяжелый взгляд бывшего комбата: «И ты, Брут...»?
Как можно сбить его перед финишной лентой? Падения не избежать, но пусть оно произойдет за чертой.
Марку нельзя говорить правду по одной только причине. Он по большому счету – голова, мозг операции. Сейчас он работает на одних эмоциях, и это в данном случае хорошо. А удар по рукам равносилен удару по качеству, по времени, по настрою. Но в то же время – удар по доверию, дружбе.
Марк остынет; но до той поры он, ранимый именно в этом вопросе, работающий на вере и надежде на спасение человека, будет ненавидеть всех и каждого. Прикроется ли тем, что кровная обида выступила пеной у рта именно недоверием к нему, неверием в его силу? Не прикроется и не скажет, за него скажут его глаза, не перестающие удивлять усталостью и долей сумрачности.
Ах, если бы организм Марка работал на другом топливе, черпал энергию не из своей бездонной бочки эмоций... Тогда все было бы по-другому. Просто он такой человек, его уже не переделаешь.
Джабраил Ямадаев: «Саня, так ты решил идти до конца?»
Саня Скумбатов: «Да, Джабраил».
«Малик мстительный человек, не оставляй его в живых. Погоди, Саня. Я знаю, о чем ты думаешь, какие мысли тебя привели ко мне и какие уводят от меня. Но я хочу сам сказать, почему помогаю тебе. Меня как чеченца ненавидят русские, но мне плевать на это, я живу в своем маленьком государстве. Хочу ли я мира?.. Я не хочу войны. Потому что во второй раз я не стану спасать свой город, а начну защищать его. Это все, Саня, удачи тебе и твоим товарищам».
«УАЗ» продолжает трясти на ухабах, Саня Скумбатов думает о пленнике, о начальнике ГРУ, который, конечно же, знал настоящее имя пленника. Не мог не знать.
А положение у пленника – врагу не позавидуешь. Спруту приходится действовать настолько осторожно, чтобы не потревожить ни МВД, ни ФСБ. Он и раньше брал на себя ответственность за диверсионные акции, но сейчас сложилось такое положение, что от его инициативы могла взорваться пороховая бочка, название которой – Чечня.
Трудно поверить, что лишь один человек, командир чеченского ОМОНа, мог развязать очередную войну. Но так оно и было. Он руками десятка полевых командиров мог нанести удар по любой точке Северного Кавказа.
Можно дунуть на фитиль, и не будет никакого взрыва, но вместе с фитилем погаснет жизнь российского офицера, находящегося в плену.
А пока Спрут думал, что можно выжать из положения, при котором почти весь чеченский ОМОН представлял собой один диверсионный кулак. Без своего МВД Чечне не выжить, а в нем – преступники, каратели. Что делать? Большой вопрос, ответа на который не знал никто. Абсолютно никто. Чечня – это труп, реанимировать который бесполезно, можно лишь спасти отдельные органы – но только для пересадки.
Можно с позиции политической силы говорить с Азербайджаном, Грузией, но только не с Чечней. Как, к примеру, можно поговорить со своей рукой или ногой?
2
Порванный комбинезон Андрей сбросил с себя сразу же, как только пришел в себя. Наверное, это была его первая мысль – освободиться от одежды, которая указывала на его военную профессию. Боевики еще с «первой чеченской» начали охоту за российскими летчиками, сметавшими с лица земли их базы, лагеря, дома, которые становились им временными убежищами. Но больше всего задевала ошеломляющая своей стремительностью воздушная атака на военные аэродромы Ичкерии – Ханкала, Калиновская, Грозный-Северный и Катаяма. В одночасье было уничтожено 130 самолетов. И дальше асы ударной авиации действовали так же стремительно. В первые месяцы войны они уничтожили порядка ста особо важных объектов, президентский дворец, телецентр, два десятка складов вооружения, полста опорных пунктов противника.
Андрей не принимал участия в тех боях, в 1994 году ему было всего восемнадцать. После окончания училища он был зачислен в 368-й штурмовой авиаполк Северо-Кавказского военного округа, дислоцированный в Буденновске.
Катапульта сработала безукоризненно, но еще до приземления, оказавшегося удачным, из носа и ушей пошла кровь. Боевики стреляли в него из автоматов, когда он еще находился в воздухе, но на таком большом расстоянии в него могла попасть лишь шальная пуля. Он смотрел вниз, на острые скалы под ногами, несшиеся к нему с огромной скоростью. Без серьезных травм приземление казалось чудом.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Похожие книги на "Позывной «Пантера»", Нестеров Михаил Петрович
Нестеров Михаил Петрович читать все книги автора по порядку
Нестеров Михаил Петрович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.