Татуированная кожа - Корецкий Данил Аркадьевич

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85

Но остановила Вольфа не команда. Он вдруг отчетливо вспомнил, как поспешно сбрасывал сапоги и штаны в восьмой квартире, как из бокового кармана выпали и рассыпались на ковре все три патрона – узкие, вытянутые, с хищными остроконечными пулями... Софья их видела, но ничего не спросила, она вообще не вникала в то, что ее непосредственно не касалось. Неужели...

Остаток вечера он ходил, как оглушенный. Механически мылся и чистил зубы, механически переставлял ноги на вечерней прогулке и заведенной шарманкой орал трагическую песню про обреченный десант.

Пусть даже команду отдали в азарте —

Сильней дипломатии ядерный страх.

А мы – острие синей стрелки на карте,

Что нарисовали в далеких штабах.

Мы первые жертвы допущенной спешки

И задним числом перемены ролей.

В военной стратегии мы только пешки,

Хотя и умеем взрывать королей!

И у генералов бывают помарки:

Вдруг синюю стрелку резинкой сотрут...

Но мы уже прыгнули, жизни – на карте,

А сданные карты назад не берут...

После отбоя Сидорук с нечеловеческим воплем выскочил из постели – под одеялом лежала растоптанная змея. Шмель бился на своей койке и истерически хохотал, пока у него не началась икота. Больше в казарме никто не смеялся.

– Мудак! – в сердцах выругался Вольф.

Серегин молча лежал на своем месте, отвернувшись – ниточка дружбы между ними оборвалась, и прикрывать друг друга от возможного нападения «стариков» они не могли. Бодрствовать всю ночь после тяжелого дня невозможно... Будь что будет! Вольф провалился в тяжелый дурной сон, и на этот раз ему действительно снились кошмары.

– Говорят, почти сто процентов, что приедет Грибачев, – докладывал Чучканов комбригу главную министерскую новость. – Значит, и Бахрушин, и Рыбаков, и Латынин, и все остальные...

– Подтверждается! – Раскатов тяжело опустил короткопалую ладонь на полированную столешницу письменного стола. Бумаг на столе не было – комбриг осуществлял общее руководство, переложив конкретику на заместителей. Чучканов являлся его правой рукой.

– Меня давно информировали... А ты знаешь, что он не просто секретарь ЦК? Он самый молодой и перспективный, его прочат на место Генерального...

Комбриг не говорил, а вещал, он очень любил проявлять осведомленность, учить, читать нравоучения и требовал, чтобы его слушали внимательно и выполняли все беспрекословно. Это был высокий крупнотелый мужчина с большой головой и грубыми чертами лица. Густые черные волосы, зачесанные на пробор, вытарчивали жестким козырьком над высоким покатым лбом. Только большой рот и пухлые змеящиеся губы портили мужественность облика: они могли принадлежать картежнику, сутенеру или гомосексуалисту, но никак не спецназовцу.

Впрочем, Раскатов пришел «на бригаду» из министерства, паркета за его спиной было куда больше, чем непроходимых болот и диких лесных троп, а о спецназовском прошлом в биографии можно было узнать только из его собственных весьма туманных рассказов. Разведчик немногословен и умеет в любой ситуации выделить самое важное – будь это опасность или возможность ее избежать. А комбриг сейчас пропустил мимо ушей главное...

Раз в часть собирается секретарь ЦК – значит, в его свиту войдут и министр обороны, и начальник Генштаба, и начальник ГРУ, и десяток начальников рангом поменьше... Уровень контроля резко повышается: ожидалось, что руководить инспектированием будет замначштаба главка спецназа полковник Бураков. И в этом случае от выводов комиссии зависело очень многое, но между проверкой и принятием командных решений должно было пройти несколько дней, а то и неделя – можно попытаться сгладить неприятные впечатления, как-то оправдаться, смягчить готовящийся приказ...

Но когда инспектируют маршалы и генералы армии, то все происходит немедленно: можно тут же, на месте, получить награду, внеочередное звание, перспективную должность или, наоборот, – потерять все и вылететь без пенсии на гражданку, как вылетает из теплой и сытой кухни нашкодивший кот, попавшийся хозяйке под горячую руку. Только коту проще – хозяйка остынет и позовет обратно, а разжалованные командиры никому не нужны, и их никуда не зовут...

– С ним Бахрушин приедет и все остальные, – деликатно повторил Чучканов. – Могут таких дров наломать!

– Так ты все проверь, как следует! – вскинулся Раскатов. – Кто отвечает за боевую подготовку? Вот и давай! Там эти... Трынин и второй... Жаловались, что «Дождь» из-за неправильного применения сильно рассеивается. Разберись, может, подкрутить надо, подрегулировать, прицелы выставить!

Остряки в штабе бригады шутили, что если комдив захочет трахнуть бабу, то он поручит это Чучканову. И со смехом добавляли, что тот, в свою очередь, перепоручит задание Шарову. И действительно, в боевой работе разведчика майор был самым компетентным – все приказы по боевой подготовке готовились им, ухудшались и оглуплялись Чучкановым, после чего подписывались Раскатовым.

– Корректировщиков пошлем, все будет нормально! – деловито сказал Чучканов, и комбриг удовлетворенно кивнул. Частности его, как всегда, не интересовали.

– И еще...

Выпятив нижнюю губу. Раскатов осмотрел присыпанный перхотью мундир и недовольно отряхнулся.

– Грибачев требует борьбы с недостатками. Если все хорошо, кругом тишь да гладь, считает – очковтирательство! Правильно считает, между прочим... Так что надо показать недостатки и борьбу с ними. Подготовьте с Семеновым дело на какого-нибудь разгильдяя... Небось есть такие, что под трибунал просятся?

Чучканов кивнул.

– Помните немца, мы ему фамилию поменяли? Волков... Как волка ни корми... Сержанту зубы выбил, запугал, тот сказал – с лестницы упал...

– Мелковато... – с сомнением сказал генерал. – Вот Семенов докладывал про сержанта Шмелева – анашу курит, над солдатами издевается, бьет, панические слухи распускает, подрывает боевой дух. Это поопасней... И политически выигрышней: сержант, как ни крути, – младший командир!

Замкомбрига кивнул:

– Можно двоих оформить.

Раскатов нахмурился и покачал головой:

– Это уже будет перебор. Слишком хорошо – тоже плохо. Скажут – никакой дисциплины в бригаде, сплошное разложение. Единичный случай – это одно, а ряд фактов – совсем другое!

– Этот Волков, он еще патроны автоматные украл. Пока, правда, прямых доказательств нет, но Семенов подработает...

– Патроны – это серьезно... Видишь, Чучканов, что у тебя творится? А ты в Академию Генштаба просишься, генералом хочешь быть... До генерала надо шагать и шагать, прыгать и прыгать, пока ноги до колен не сотрутся!

Это входило в манеру комбрига – унижать замов, чтобы знали свой шесток и не заглядывались на местечко повыше. А в отношения между ним и Чучкановым вплеталась еще одна саднящая нотка, которая в разговорах не затрагивалась, но всегда незримо присутствовала, добавляя напряжения и нервозности.

– А ты в позу становишься насчет цветов! Я без всякой задней мысли учительнице нашей школы хочу приятное сделать, а ты гримасы корчишь!

– Это не имеет отношения к службе! – набычился полковник. Лицо его покрылось красными пятнами, и взгляд стал тяжелым и угрожающим. Впрочем, он быстро отвел его в сторону.

– Ладно, иди готовься к проверке! По результатам посмотрим – в академию тебе ехать или еще куда...

Вернувшись в свой кабинет, Чучканов промокнул вспотевшее лицо, из шкафа с обмундированием достал походную флягу разведчика, отвинтил пятидесятиграммовый колпачок, наполнил его светло-янтарной жидкостью и быстро выпил. Повторив процедуру четыре раза подряд, он обрел утраченное равновесие и, подняв трубку селекторной связи, соединился с Шаровым.

– «Дождь» будем наводить корректировщиком.

– А кто пойдет? – после паузы спросил майор. – Дело-то рисковое... Очень рисковое!

– Твой крестник – Волков из второго взвода первой роты. Ты же его привез сюда! А он таких дров наломал... После учений под трибунал загремит!

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85