Счастье волков - Афанасьев Александр Николаевич

– Мы можем как-то прикрыть матч? Отправить туда своих людей?

– Турки не согласятся их принять. Это исключено…

– Это-то как раз проще всего. Туда направляются наши болельщики, не менее двух тысяч человек. В основном мужики призывного возраста. Именно сейчас мы можем в Стамбул хоть батальон нелегально забросить. Вопрос в том, что будет потом, как они смогут действовать.

– Все необходимое провезем дипломатической почтой, – вслух размышлял директор ГРУ, – стволы тоже. На двадцать-тридцать тяжелых запросто.

– Совсем обалдел? – грубо спросил секретарь Совета безопасности. – Что твои тридцать тяжелых будут делать на улицах Стамбула, да еще и рядом со стадионом, переполненным фанатами? Ты хоть представляешь, какая там давка может начаться, если будет стрельба, и сколько двухсотых в итоге будет? У нас была как-то давка, я еще в УКГБ по Москве начинал – почти две сотни трупов! А ведь там стадион больше раза в три!

– Миша, – прервал гневную речь президент, – ты знаешь правило товарища Сталина? Критикуешь – предлагай, предлагаешь – делай.

– Нужна группа, которая попытается обнаружить и перехватить либо оружие, либо террористов, пока они еще не добрались на стадион. Если мы не сможем этого сделать, в этом случае я считаю – общий отбой и выходить на турок. Хоть как. При всех рисках это – лучшее…

– Нужна группа, – сказал президент, – которая способна действовать без поддержки. В чужом городе. Без тяжелого снаряжения. Что-то вроде старого «Вымпела».

Только «Вымпела» уже не было. Давно. После распада СССР группа распалась.

– Группа есть, – сказал директор ФСБ.

6 октября 2020 года

Батуми, Грузия

В Батум – турки говорят именно Батум, не Батуми – я прилетел обычным рейсом из Стамбул-Ататюрк, после того как мне стало окончательно ясно, что Москва ничего не предпримет. Они там все боятся шаг сделать в ожидании скандала, как со Скрипалями, и новых санкций. Надо действовать, а они действовать не будут…

Очко играет, как говорят в России.

Значит, дальше действовать будем мы…

Батум – город у воды – долгие века был турецким и только в конце девятнадцатого века был отвоеван силой русского оружия и присоединен к Грузии. Был отвоеван не только Батум, но другие территориальные приобретения вернул Турции Ленин. Батум почему-то не вернул, Батум остался русским, потом – и грузинским. Хотя он всегда был центром отдельного народа – аджарцев, в генах которых как грузинское, так и турецкое начало [36].

Сейчас Батум… сложный это был город. Мало похожий на любой другой на побережье.

Он не был ни грузинским, ни турецким, этот город. Когда вы подходите к нему с моря, вы видите небоскребы, уже построенные и строящиеся. Здесь был Трамп, думал строить Трамп-Тауэр. Передумал, но желающих что-то построить хватает и без него. Иностранцев в городе больше, чем грузин. Апартаменты в строящихся жилых комплексах скупают все. Русские. Израильтяне. Сами грузины. Выходцы со всего Кавказа. Поговаривают, что в городе есть американская резидентура и какие-то военные.

Наконец, в этом городе, как и во всех грузинских городах, есть мафия. Воры в законе.

Грузия приняла один из самых жестких в мире законов по борьбе с мафией. В отличие от русских, украинцев и многих других на постсоветском пространстве, которые пытались делать вид, что воров в законе нет, грузины честно признали, что они есть. И написали про них закон, в котором всему, что происходит, дали определение. И назначили наказание. В Грузии есть наказание за сам факт, что ты вор в законе. Понятие «разборка» прописано в законе, и за нее назначено наказание, неважно, избили кого-то, убили или еще что. Обращение к вору в законе – тоже наказуемо, причем наказывается тот, кто обратился.

При Саакашвили это привело к тому, что воры массово сели, а кто не сел, тот покинул страну. Но Саакашвили ушел, и многое стало по-прежнему, потому что власть была равнодушной и несправедливой и работы не было, а надо было как-то жить. Так что воры снова появились и в Тбилиси, и в Батуми, и по всей Грузии…

От аэропорта я взял такси. Попросил везти меня к Авелю Махарадзе. Таксист больше не задавал никаких вопросов – он знал, к кому меня надо везти, как и все таксисты города…

Авель Махарадзе, он же Авель Батумский, был один из воров в законе, как раньше говорили, союзного уровня. Такой титул могли иметь только те, кого короновали не три вора, а на всесоюзной сходке. Американцы называют это «Братским кругом», хотя никакого круга нет, а между славянскими и кавказскими ворами отношения всегда добром не отличались.

Путь Авеля не был похож на путь обычного вора. Его отец был крупным цеховиком. У него была большая семья, и он помогал всем. Во время короткого правления Звиада Гамсахурдиа, когда беспредел выплескивался через край, к его отцу пришли люди и сказали – плати. Отец сказал: нет. Тогда его взяли за руки, вывели из дома и попытались посадить в машину. Больше ничего сделать не успели: Авель, тогда готовивший кандидатскую диссертацию, взял автомат и застрелил всех. А потом пошел собирать родственников, чтобы идти убивать тех, кто прислал бандитов.

Так начинался путь Авеля.

Авель защитил свою кандидатскую по математике, которая никому не была нужна в разваливающейся на части Грузии девяностых, и встал на путь войны. Он убивал одних, подкупал других и до Саакашвили смог стать некоронованным королем Грузии.

Своего отца он помянул с масштабом. Его родовой дом накрыли огромным бетонным строением, как дом Ильича в Ульяновске, и превратили в мавзолей. Он также построил по дому всем жителям улицы, на которой вырос, для того чтобы сохранить в неприкосновенности и улицу. Он приказал подновлять дома и поставил около каждого дома статуи тех, кто там жил. Статуи были как живые…

Потом он уехал. Вместе с Асланом Абашидзе, которого вынудили перебраться в Москву суровые реалии кавказской политики. А после падения режима Саакашвили Авель вернулся, но уже как крупный бизнесмен, инвестор сразу в нескольких странах.

В отличие от многих других воров, Авель недолюбливал криминал и старался быть ближе к политикам. Не был он и русофобом, наоборот, считал, что без России никуда. Один маленький штрих – единственным грузинского происхождения бизнесменом, которому разрешали работать в Абхазии, был он. Авель…

И еще было кое-что, что я знал про Авеля. Большая часть его семьи проживала как раз в Стамбуле. Внуки… родившиеся с золотой ложкой во рту, они тяготели к криминалу, считали, что это круто. При полном содействии со стороны местного криминалитета, который делал все, чтобы вовлечь в свои дела внуков Авеля. Так двое из них и внучка оказались на борту того злосчастного теплохода. Красная свадебка, твою мать…

Север помнит [37].

Авель знал, как остаться в живых по-любому. Он построил отель. А на его двух последних этажах устроил себе логово. Нельзя было добраться до него, миновав постояльцев, которых сюда завлекали низкие цены…

В отеле я сказал на ресепшене, к кому иду, сразу подошла охрана. Завели в отдельную комнату, проверили на наличие оружия, позвонили наверх. Только потом в сопровождении трех охранников я поднялся на самый верхний, восемнадцатый этаж гостиницы, где все принадлежало только одному человеку…

Верх был отделан намного менее роскошно, чем я того ожидал, скорее в деловом стиле. Про Авеля я только слышал – говорили, что он на себя тратить не любит. Когда он бежал из страны, псы Саакашвили не нашли за ним почти ничего, в то время как один из воров построил четырехэтажный особняк, где теперь находилась налоговая.

Самому Авелю было уже под семьдесят. Седые волосы и неожиданно ясные, проницательные, совсем не старческие глаза. Костюм на нем был дорогой, это сразу видно. Говорили, что его личный портной летает к нему из Лондона на частном самолете.