Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Марку просто необходимо было взглянуть на объект. Порой решение приходит внезапно, глаза вырывают то, чего не замечали на любой самой подробной карте, слайдах и фотографиях.
– Ты говоришь омоновцы на ночь включают прожектора. Зачем им демаскировка? – спросил Марковцев, но ответ на свой вопрос знал. Если российские омоновцы, охраняя здание правительства и администрации главы Чечни, костерят в бога и душу демаскирующий их свет из окон здания, то грозненский ОМОН намеренно освещает свои строения. Один снайпер легко положит половину караульных, но на этом дело и кончится. Они больше боятся не своих, осевших в селениях и периодически спускающихся с гор боевиков, а российских военных. Свои же знали задачи своих, что в любой момент «сотня» готова из «красных» превратиться в «белых».
«Отдельные непримиримые не в счет, – вернулся Марковцев к теме нападения на грозненский ОМОН и его защиты. – Их вычислят и настигнут быстрее, чем они доберутся до своей берлоги, удачно отстреляв по своим».
И Подкидыш одним коротким словом подтвердил выводы Сергея:
– Боятся. Погасят свет – вообще не уснут. Часовые, сколько их ни выставляй, будут пялиться в темноту. Тогда их голыми руками можно передушить.
Да, логика этих нелогичных действий заключалась именно в страхе.
– Говоришь, караульная служба налажена грамотно? – спросил Марк. – Если бы мне поручили охранять этот объект, я бы сделал по-другому, по-русски. Черт с ними – оставил бы количество караульных прежним: шесть, восемь человек, без разницы. Они бы патрулировали объекты, делали обходы, а не сидели в засаде или отведенных для караульной службы местах.
– Вроде пограничных патрулей, – покивал Подкидыш.
– Самый эффективный способ охраны. Малик тут перемудрил, он позволит нам не только вплотную приблизиться к базе, но и расположиться, занять выгодную позицию и ждать столько, сколько потребуется. Но это его дела, забудем. Где ты планируешь поставить машину?
– Там, где мы оставим ее. Здесь, – показал Подкидыш место на карте. – В ста пятидесяти метрах от склада. Он же самый удобный путь отхода. Караульных к тому времени мы почистим. Машину Один-Ноль проверял, говорит, до Ханкалы доедет.
– До Ханкалы всего четыре версты, – сказал Скумбатов.
– От окраины Грозного, – уточнил Найденов.
– Ну шесть, какая разница? По темноте можно и до Гудермеса без проблем доехать.
– Как меняются караульные? – спросил Марк.
– С семи вечера до шести утра, пока действует комендантский час, – каждые три часа. Днем на вышках никого, лишь пара караульных у входа в школу и пара – у склада. Только днем базу не возьмешь – шума много. Тем более на зачистки и плановые рейды выезжает не больше двух третей личного состава. Остальные, надо полагать, находятся в полной боевой готовности. И вообще днем там суета: привозят задержанных, отводят в подвалы, приезжают следователи из УВД и прочая братия.
* * *
Ночь – пора беспредела, двоевластия, пора для бандитов, наркоторговцев, убийц и террористов. Ночь – пора диверсантов. Бесшумной тени диверсанта не крикнешь: «Стоять!» – и не откроешь по ней огонь, потому что тень диверсанта заметить нельзя. Сколько ни выставляй прожекторов, тот же Подкидыш сольется с тенью куста, бетонного блока, поваленного дерева, кучи хлама, которые попадаются тут на каждом шагу, с торчащей из земли бетонной сваей.
Марк не раз менял решения и проводил диверсионные акты в светлое время суток. Он брал в расчет все, включая главное – психологию противника. Над этой же проблемой сейчас размышляли, по крайней мере, еще три человека: один находился в двух тысячах километров от Грозного, а двое других – совсем рядом.
2
Каспийск, штаб 77-й Гвардейской бригады морской пехоты
Полковник Мещеряков припомнил окончание своей первой беседы с Марковцевым. Сергей от порога кабинета политчасти спросил: «Кто будет моим оператором в Дагестане?» Полковник ответил: «Никого не будет. Нам ни к чему лишняя волокита». Только сегодня он по личному распоряжению начальника ГРУ прибыл в Каспийск... чтобы попытаться скоординировать действия Марка, находящегося в ста пятидесяти километрах от Каспийска.
Распоряжение Ленца было коротким, необычным: «Поезжай, – как-то устало сказал он. – Разберись на месте». В это время в его кабинете находился полковник Роман Елисеев из отдела боевого планирования. Мещеряков не мог не заметить, что перед Романом, с которым они были в дружеских отношениях, лежала подробная карта Грозного, какие-то бумаги (донесения разведчиков, о чем полковник узнал позже) и несколько снимков этого участка, сделанных со спутника-разведчика. Детальное изображение могло впечатлить кого угодно, только не начальника секции Мещерякова и уж тем более – начальника ГРУ: Игорь Александрович видел и не такие детальные снимки секретных объектов, или, говоря языком разведчиков, детальные снимки районов особого интереса. А если возвратиться в прошлое, то именно космическое фотографирование позволило ГРУ точно определить, что Китай ведет работу над созданием собственного спутника; его запуск был успешно осуществлен в 1970 году. Сейчас вот в Поднебесной готовят к запуску первого Ю-хань-ю-аня – космонавта.
Когда Спрут «снял декорации» – собрав со стола карты и снимки и вручив их Мещерякову, – кабинет его словно опустел; так бывает, когда перед наклейкой новых обоев сдирают старые. И сам Ленц казался немного растерянным: с чего начать обновление? как перебороть боязнь перед громадным объемом работы?
Начальнику секции он дал такое же категоричное напутствие не светиться в Ханкале. Там хватало одного офицера направления, исполняющего распоряжения начальника ГРУ и его первого зама, в частности, через голову своего вышестоящего начальства.
* * *
«Три человека, – нервно перебирал нехитрые цифры Мещеряков, – три диверсанта. А одних караульных только шесть душ».
– Они упрутся в часовых, – вслух высказался он, катнув по карте карандаш. Тот остановился ровно на улице Сайханова, острием указывая на объект, значившийся как кинотеатр «Родина». «Кино, твою мать! – выругался полковник. – А кино обязательно будет – ночной сеанс, даже если электричество кончится». – Ну что, Николай, – обратился он к Крепышеву, глядя на его редкую шевелюру, – придумал что-нибудь?
– Упрутся, Сан Саныч, – невпопад ответил «каспиец», не поднимая глаз от фотографий. – Сил у них маловато, да в плане технического оснащения не готовы.
Последние дни ознаменовались появлением в этих краях вначале подполковника из «Аквариума», теперь вот – на ранг выше. Осталось чуток подождать генерала. Первый попросил «вальтер» и «десяток крепких ребят», интересно, что потребует Мещеряков? Крепышев перевел взгляд провидца на полковника. И закончил: «Вряд ли у меня что-то найдется для генерала».
Хорошие мысли, удручающие. Раньше по-простецки думал: живешь в двух состояниях – либо дышится полной грудью, либо жаба душит. Теперь вот удручился. Неплохое словцо, рабочее, усталое.
На языке Мещерякова тоже вертелось словцо. Настроение ни к черту, Крепышев, этот депутат от Каспия, смотрит как-то подозрительно. Он, конечно, не подчиненный Мещерякова, но полковника так и подмывало ответить ему: «Не рассуждай как обыватель». Сухо напомнить ему, что могут, а чего не могут, к примеру, его морские пехотинцы; на что способны бойцы из спецподразделений ГРУ. Могут группой в пятнадцать человек навести панику и причинить урон тылу армии; бригаде спецназа [21] по силам сдерживать целый фронт. Хорошо подготовленный разведчик спецназа ГРУ способен в одиночку уничтожить эшелон, ракетную шахту, изготовить взрывчатку из подручных компонентов, бесшумно снимать часовых, вербовать агентуру и работать с ней. Одна из дисциплин российского спецназовца – освобождение из плена российских граждан и военнослужащих. Это обывателю покажется нереальной задача, которую поставил перед собой Марковцев.
