Земля войны - Латынина Юлия Леонидовна

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123

Арзо в этот момент уже вывалился из «Нивы» и лежал в придорожных камнях, высаживая короткие очереди в то место, откуда вышла ракета.

Грохнула «муха», и Арзо обернулся, чтобы увидеть, как граната разорвалась перед замыкающим колонну грузовиком.

Взрывная волна задрала его колесами в воздух, подержала и, подумав, опустила обратно. ГА З приземлился на все четыре колеса, правое переднее при этом разлетелось, грузовик подумал и завалился набок. Из него стали выскакивать люди.

Выпустив очередь, Арзо перекатился за другой камень, и тут же в место, где он лежал до этого, ударила граната из подствольника. Арзо снова выстрелил по голой горе, туда, где в свалявшейся перхоти колючек и каменных буграх скал и прятался человек с ПТУРом, а потом покатился вниз, под плотину. Лысая гора совершенно исчезла из его поля зрения, и теперь он видел только то, что происходит у лесного склона.

Еще одна граната между тем угодила во второй ГАЗ, но большинство бойцов уже успели из него выпрыгнуть, и Арзо даже видел нескольких, которые бежали вверх, в лес, паля в невидимого противника. Трое споткнулись и упали (причем одного, как точно заметил Арзо, швырнуло вперед, выстрелом в спину), – но остальные достигли деревьев и полезли вверх по склону, хотя бы отчасти уравнивая свои шансы с противником.

Бой продолжался недолго, – минуты три – но его последствия были ужасны. Двадцать пять человек сгорели вместе с ГАЗом, выехавшим на плотину, даже не успев понять, что произошло. Всего убитых было тридцать один, и еще трое бойцов были ранены. Сгорели и оба грузовика.

Они попали в классическую засаду, – кинжальный перекрестный огонь с обеих сторон ущелья, – ту самую, которую Арзо обожал устраивать русским войскам, и результаты ее были также катастрофичны.

Раненых отправили в Хосол на уцелевшей «Ниве». Через два часа изнуряющего марша двадцать человек под командой Арзо вышли к Куршам, и там, в километре от села, встретились тремя сотнями бойцов, которыми командовал его младший брат Ханпаши.

Ночное нападение не вышло неожиданным. Их обстреляли уже в селе. Почерк был тот же самый – автоматный огонь из-за плотно закрытых ворот, беспорядочная стрельба, которая не столько нанесла чеченцам непоправимый урон, сколько заставила их вскакивать в сонные дома, разнося очередями некстати проснувшуюся живность и кладя на пол, ударами и угрозами, жителей села.

Арзо уже ничуть не удивился, когда в одном из нападавших, пристреленных-таки у здания школы, узнали троюродного племянника Джамалудина Кемирова.

Отряд прошел сквозь село и бросился вперед, к тоннелю. Но было уже поздно. Сопротивление в самих Куршах было слабым не потому, что у Джамалудина не было людей, а потому, что он сосредоточил все силы около тоннеля. Два часа, прошедшие после засады у Кара-Ангу, Джамалудин Кемиров использовал для того, чтобы превратить узкий подступ к туннелю в превосходно укрепленную линию обороны.

Это было нетрудно – учитывая тот факт, что перед тоннелем дорога сужалась и шла между двух стен отвесного ущелья, сверху поросшего лесом. Арзо не мог похвастаться глубоким знанием военной истории, но историю трехсот спартанцев под Фермопилами он знал хорошо. А ведь у царя Леонида не было гранатометов.

Измученный, усталый, и слегка контуженный Арзо вернулся в Курши в девять часов утра. По улицам бродили куры, а возле школы голосили бабы. Оказалось, что Ханпаши согнал всех мужчин села в школьный двор и расставил вокруг автоматчиков. Арзо сорвался и начал орать.

– Но ведь они стреляли в нас! – возразил Ханпаши.

Арзо чуть не убил его на месте.

В это время кто-то осторожно тронул Арзо за рукав. Чеченец обернулся и увидел за собой восьмидесятилетнего старика.

– Можно я отлучусь по нужде? А то на глазах у всех как-то нехорошо, – сказал старик.

– Иди куда хочешь, – ответил Арзо.

Убитых в ночном бою противников было трое. Один был тот самый троюродный племянник Джамалудина, а остальные – федеральные пограничники из расположенной у села заставы. Арзо полагал, что среди защищавшихся было больше местных, чем погранцов, но местные были куда опытней – вот и уцелели.

Еще один человек был ранен. Он лежал недалеко от школы, прямо под ступенями магазина, и возле него собралось довольно много чеченцев и женщин. Как назло, раненый оказался русский. У него была фарфоровая кожа с немыслимым количеством рыжих веснушек и желто-соломенные волосы. На вид ему было лет восемнадцать. Он лежал, часто-часто дыша и зажимая аккуратную дырочку чуть выше колена. Штаны его были мокрые от крови и мочи.

Когда Арзо подошел к нему, раненый посмотрел на него круглыми от ужаса глазами и сказал:

– Не убивайте меня.

Арзо Хаджиев считался одним из самых жестоких полевых командиров, но он вовсе не всегда убивал солдат. Когда-то, в начале войны, когда русские танки вошли в Грозный, он освобождал пленных. Он отдавал их матерям и отпускал так, и он охотно менял федералов на тех, кто был в Ханкале. Даже когда всех чеченцев в Ханкале поубивали и менять было не на кого, Арзо отпустил два десятка пленных, за которыми приехали матери.

А потом его беременная жена поехала к родным, и когда Арзо нашел ее, сгнившую, в подвале, в животе ее лежал сгнивший пятимесячный ребенок. После этого Арзо никогда никого не отпускал.

– Не убивайте меня, – повторил пограничник, – я больше не буду.

Арзо в бешенстве дернул щекой. Было совершенно непонятно, что, собственно, значит, «больше не буду?» Он что, просил прощения за разбитое варенье? Женщины вокруг что-то шептали. Больше всего Арзо действовала на нервы его белобрысая рожа. Если бы этот парень хоть немного походил на кавказца!

– Тебя как зовут? – неожиданно для себя самого спросил Арзо.

– Сергей.

– Ты кто?

– А?

– По национальности, я спрашиваю, кто?

– Вепся, – жалобно сказал парень.

Арзо опешил.

– Что значит вепся?

– Народ такой. Вепси. В Карелии.

Арзо решил, что парень его разыгрывает. Он никогда не слышал, чтобы в России жили какие-то вепси. Аварцы – да. Чеченцы – да. Черкесы, осетины, калмыки, лезгины, балкарцы, карачаи…. Но чтобы вепси?

– А ну скажи что-нибудь на своем языке, – потребовал чеченец.

– Я не знаю, – ответил парень, – нас всего двадцать дворов осталось. Нас при переписи хотели записать русскими, а деда сказал: нет, мы вепси. Мы тут всегда жили и место это наше: Дыква.

Арзо молча смотрел на пограничника. То т был совсем еще щенок, и Арзо понимал, что он никогда не вырастет в мужчину.

Вот если его сейчас отпустить, так и будет всю жизнь ходить с мокрыми штанами. Как-то это сразу чувствовалось при виде этих серых перепуганных глаз. В какой-то момент Арзо понял, что не хочет убивать этого человека. Наверное, это было ошибкой – говорить с ним. Арзо никогда не говорил с пленниками. В лучшем случае он им приказывал.

– А до того, как вас завоевали русские, вы во что верили? – спросил Арзо.

– Камням молились, – честно признался пленник.

– Прими ислам, и останешься жить, – сказал Арзо.

Вепся испуганно кивнул. Было видно, что для того, чтобы жить, он готов стать хоть иудеем, хоть огнепоклонником.

– Перевяжите его, что ли, – хрипло сказал Арзо женщинам, повернулся и пошел прочь.

Арзо Хаджиев лежал на склоне горы, прямо за старым каменным дувалом, и сзади него был небольшой трехкомнатный домик с плоской кровлей и пристроенным сбоку навесом, а слева узкая мощеная дорога вела на местное кладбище.

Противоположный склон горы был похож на хвост павлина; пятна зелени, желтые лишайники и красные скалы сверкали тысячами искр в свете розового восходящего солнца, и за нижним срезом скал в долине лежало озеро такого неправдоподобно зеленого цвета, словно кто-то растворил в нем изумруд. Из расщелины в горах рушился водопад, и когда Арзо приник к оптическому прицелу, ему показалось, что пенные струи пролетают в метре от его лица.

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123