Подарок девушки по вызову - Серегин Михаил Георгиевич

Глава 8ПОКРОВЫ БРАЧНОЙ НОЧИ

Свиридов появился из дверей корпуса через час.

За ним едва ли не на цыпочках бежали, охранник и два санитара.

Влад открыл дверь «Шевроле», тяжело уселся в кресло — как будто то, что он узнал за последние сорок минут, прибавило ему, по меньшей мере, полцентнера веса — и небрежно швырнул на заднее сиденье картонную папку.

Настя захлопала ресницами и скороговоркой выпалила:

— Ну что… Володя? Я думала, они тебя прямо в палату направят.

— Сваливаем отсюда, — проговорил Владимир, — конечно, разыграл я их не так плохо; Смоктуновский, как говорится, отдыхает…

— Скро-омный! — протянула Настя.

— ..но через час, максимум через два все равно выяснится, что я — не я, и лошадь, то бишь джип марки «Chevrolet blazer» — не моя, — закончил Свиридов.

— А откуда у тебя «корки» ФСБ?

— Стеклов.., это он любезно снабдил меня на дальнюю дорогу. Ему же дано указание от шефа, Владимира Ивановича — если я попрошу о помощи, помогать. Поехали.

«Шевроле» выехал в ворота клинического городка и легко помчался под гору — туда, где в огромной приволжской котловине сияли огни родного города Ильи Свиридова и Афанасия Фокина. Города, где и Влад прожил несколько лет, которые, вероятно, были самыми спокойными в его бурной и богатой приключениями жизни.

— Мы что, обратно не поедем? — спросила Настя. — Или ты хочешь заночевать здесь?

— Я уже много часов за рулем, — отозвался Влад. — Маленько устал. Мы поедем в мою старую квартиру.., правда, у меня нет от нее ключей, но это не суть важно.

Он мог бы добавить, что открыть любую квартиру для человека, который в свое время за десять-пятнадцать минут вскрывал навороченные иномарки. снабженные дикой сигнализацией японского, немецкого и американского производства, напичканные разнокалиберными мультилоками и блокираторами, — так вот, для такого человека открыть замок от входной двери в квартиру.., ну, мягко говоря, это пара пустяков.

Но, разумеется, Свиридов не стал давать воли языку.

— Как это — нет ключей? — отозвалась Настя. Тогда лучше в гостиницу.

— Ну.., или так. Но прежде мы позвоним в аэропорт и узнаем, когда будет первый самолет на Москву. Только, сдается мне, он будет только утром.

Часов этак в пять-шесть. Сейчас же не застойные времена, когда самолеты уходили через каждый час.

— Самолет? Так мы что.., бросим машину в этом городе? — изумилась Настя. — Да ты что, Влад.., она же не твоя. Она же принадлежит твоему брату. Я не думаю, что он тебя похвалит, когда узнает, что остался.., ой.., да.., я забыла…

Настя вспомнила, в каком положении они оставили в столице младшего брата Владимира, и смешалась.

Свиридов покосился на нее и процедил сквозь зубы:

— Когда я сообщу ему, какие милые люди разъезжали на его машине, он сам поблагодарит меня за то, что я оставлю ее здесь. Хотя не исключено, что ему и без того уже все известно.

— Ты ничего мне не говоришь, — капризно надув губы, сказала Настя, — таскаешь за черт знает сколько километров, канифолишь мозги…

— Еще что делаю? — язвительно перебил ее Влад. — Ты, Настенька, о главном не забудь, что я там над тобой вытворяю.

— Ну и мерзкий же ты тип! — огрызнулась она. — Ладно, звони в свой аэропорт.

Влад оказался точен в своем прогнозе расписания авиарейсов «Саратов — Москва»: ближайший самолет уходил в Москву только в пять утра.

— Ну что ж, — сказал Свиридов, убирая сотовый, — тогда осталось загнать машину на стоянку и снять номер в гостинице, если уж ты не хочешь осваивать профессию взломщика и пособлять мне во взломе моей собственной квартиры.

— В-в-в… — сонно пробормотала девушка.

— Что касается машины, то я предлагаю сдать ее в ломбард под эдак сто семьдесят процентов годовых, а взамен взять сто баксов, — продолжал Влад, энергично выкручивая руль направо, — получится, как в анекдоте. Приходит «новый русский» в банк и берет в кредит сто долларов на полгода. Ему говорят:

«Вы знаете, у нас высокие проценты, аж восемьдесят процентов в год. И нужен залог». Он отвечает: ну, берите мой шестисотый «мерин», когда верну деньги, заберу.

В банке все в непонятках, спрашивают: у вас такая шикарная машина, неужели вы не можете найти какие-то сто долларов, а не сдавать ее под залог. А «новый русский» отвечает:

— Вы понимаете, я уезжаю на полгода, и мне нужно где-то оставить машину. А где я найду стоянку, где нужно платить сорок долларов за полгода?

Вы когда-нибудь пробовали прыгать с моста высотой в двадцать пять метров, но перед этим завороженно зависнуть на каменных перилах и смотреть, смотреть в зеркальную черную гладь? Вспоминая, что ведь можно и не утонуть, не коснуться дна, что был человек, который шел по воде и не тонул, и что была женщина, чье имя пели как Бегущая-по-волнам…

Не пробовали? И правильно. Все вышеприведенные сентиментально-поэтические мысли в психиатрии носят пугающе научное наименование «суицидальный синдром» и потому в здоровой и светлой голове возникают достаточно редко…

Голову Влада Свиридова, который стоял у перил, нельзя было назвать ни здоровой, ни светлой.

Потому что он болел ужасной болезнью «ринитом» — в просторечии насморком — и был брюнетом.

Впрочем, нехорошие мысли о прыжках в Волгу тоже не обуревали его, хотя нормальному человеку покажется странным, что можно делать в час ночи посреди огромного пустынного моста, похожего на светящийся остов не правдоподобно громадного динозавра.

Он стоял и смотрел на раскинувшуюся перед ним мутно-белесую пустыню, на этот пока что неподвижный, но все больше изъязвляющийся с каждым днем, с каждым порывом весеннего ветра ледяной панцирь, под которым упругое тело великой русской реки.

…Настя осталась в гостиничном номере — ее сморил такой сон, что она отказалась от своих обычных каверзных расспросов, на которые Свиридов, впрочем, реагировал еще менее многословно, чем Олег Кошевой на допросе в гестапо.

Она заснула, а Влад съездил в аэропорт, купил два билета на утренний пятичасовой рейс и поставил «Шевроле» в гараж — как у бывших жителей Саратова, у них с Ильей, конечно, было куда поставить машину.

…Было совсем не так тепло, как вечером, И, хотя с Волги дул свежий ветер, а Владимир был одет довольно легко, он не замечал, как прохладная ночь, словно жадная проститутка, пробирается ему под одежду и от ее будоражащих прикосновений по телу бегут мурашки.

Он просто не мог замечать всего этого — он был слишком захвачен только что пережитым. Слишком переполнен тем, что ему пришлось выслушать сегодня в клинике.

Такого не бывает. Такого не бывает, думал он, чтобы под видом почти сказочного, не правдоподобно яркого счастья судьба подсовывала.., его брату Илье.., подсовывала какой-то жуткий суррогат киношного триллера наяву.

Влад вспомнил, что Илье не были известны подробности еще одного события, которое могло бы крайне расстроить и потрясти впечатлительного парня: Свиридов-младший еще не знал, с кем провела «первую брачную ночь» его молодая жена.

Нет.., не с незадачливым выпивохой Фокиным, который нажрался до такой степени, что и сам-то не мог стоять на ногах, не говоря уж об отдельном функциональном фрагменте его организма. Свиридов помнил, как наутро встретил Фокина в туалете… тот с трудом стоял на ногах, но упорно осуществлял акт мочеиспускания. Очевидно, встать с постели ранним похмельным утром потребовало от Афанасия недюжинных усилий, потому что он приговаривал:

«Вот видишь.., когда ты просишь, я всегда встаю…»

Илья тоже не мог выполнять свой прямой супружеский долг, потому как он был немногим трезвее Фокина и тотчас после выдворения Афанасия из спальни супруги свалился на коврике и уснул. Владу еще пришлось перекладывать его на кровать.

И потом Владимир повернулся и увидел, что перед ним стоит Ирина — бледная, с лихорадочно горящими глазами, тонкими пальцами правой руки конвульсивно комкающая оборку тонкой ночной рубашки.