Час тигра - Зайцев Михаил Георгиевич

Хлопнула дверь в башенке, посторонился лейтенант Толя, впервые за полтора года Клара, вся насквозь промокшая, оказалась за стенами базы. Она держала девочку на руках, она искала меня глазами, испуганно озиралась, прижимаясь к маме, Машенька. Девочка, словно куклу, держала мой стреляющий протез, моя спецтрость торчала под мышкой у женщины. Хвала Будде – Клара обута в кроссовки, спасибо ему же – на Машеньке надет дождевик.

– Планы несколько корректируются, комендант. Мы уезжаем до взрыва. Беги, минута давно истекла. Спеши увести народ от эпицентра.

– Свобода? – произнес с вопросительной интонацией одно-единственное, но очень сладкое слово Трофим, плавно, без резких движений поворачиваясь к автомобильной дверце.

– Чего? – я не понял, в чем вопрос.

– В захваченном лайнере вы будете свободны? Куда ты полетишь, Бультерьер?

– Куда захочу.

– Смешной ты.

– Ага. Сегодня я клоун...

Глава 5

Я – призрак

Вечереет. Пусть еще тепло, как летом, однако уже осень, пускай и календарная, но вечереет довольно рано. И птицы, птахи лесные, уже давненько не поют летних песен. Тихо в лесу. Вчерашний ветер проредил листву, дождь омыл колючие ветки, и первые штрихи осени под ногами – серые подпалины жухлой травы, мазки свалявшейся паутины, россыпь сбитых ветром рябиновых ягод. А вон под березой торчит одноименный гриб, экий, черт побери, красавец. А чуть дальше, в блюдце лужицы, плавает раскисший окурок. Курящий грибник, растяпа, прошел вчера после дождичка совсем рядом с красавцем подберезовиком, срезал сыроежки вон у пенька, а благородный гриб не заметил ни фига, проморгал.

У пенька с многоточием срезанных корней сыроежек вокруг заметна легкая примятость травы. Иду по следам растяпы грибника, прошел метров десять, и в траве обозначилась извилистая тропинка. Иду по тропинке, хромаю, опираясь на трость. На ту трость, что принесла мне Клара, на «спецтрость», сработанную оружейником Пантелеймонычем.

Маскировать оружие под трость – это классика. В былые эпохи европейские франты прятали в тросточках клинки, а в конце позапрошлого века браконьеры, дабы обмануть егерей и лесных объездчиков, придумали стреляющие трости. Между прочим, и сама по себе трость грозное оружие. По сию пору во Франции проходят соревнования фехтовальщиков на тросточках. И, кстати, полицейская статистика янки выявила факт большей безопасности на улице человека с тростью. Хулиганы подсознательно опасаются палки-трости в руках у таких же, как я, хромых. «Наше все», наш Пушкин Александр Сергеевич, чтоб вы знали, носил тросточку в тридцать килограммов весом, залитую свинцом. Таким образом склонный к дуэлям на пистолетах поэт тренировал кисть. Моя трость много легче. Она не стреляет, в ней не прячется стилет, она не предназначена для спортивного фехтования. Моя спецтрость сработана по образу и подобию самого мощного из возможного «тростеобразного» вооружения. Она у меня трубчатая, и внутри свободно катается массивный стальной шарик. Ударь я трубочкой с шариком по хребтине, скажем, слону, и кранты несчастному животному, переломится хребет, будто спичка.

Я сравнительно недавно перешел на тип ходьбы с опорой на трость. До того много часов кряду перемещался так называемым «шагом росомахи». Хромота ничуть не мешала косолапить и догонять смещенный центр тяжести тела. Ноги бежали за расслабленным корпусом, не давая ему упасть, а тросточка в опущенной руке разгребала кусты, ветки, еловые лапы, травы, папоротник. Шел я все время лесом. Как стемнело – быстрее, пока светло – осторожно, с оглядкой, но все равно быстро. Я на ногах уже где-то часов около сорока. Впору, ха, записать себя в «Книгу рекордов Гиннесса» как самого выносливого скорохода-инвалида. Те двадцать два часа, о которых я говорил Трофиму, давно истекли, но, думаю, поиски несуществующего склада взрывчатых веществ по сию пору продолжаются, правда, меньшим количеством поисковиков. Снятый с поисковой работы личный состав, полагаю, подключили к операции по моей поимке. И спецназовцы, коим довелось скучать в оцеплении аэропорта Шереметьево-2, тоже меня ищут. Меня, Клару и Машеньку.

Сказать, что я устал, – значит, ничего не сказать. Да, я не обычный человек, и запас прочности у меня много выше среднестатистического, однако, лишь мысли о Кларе с Машенькой заставляют шагать и шагать, черпая резервы за гранью возможного. Иду покамест справно, даже дыхание нормальное, даже в голове ясно, а сердце меж тем давным-давно стучит, будто сумасшедший дятел, сигнализирует – нужен отдых, хотя бы чисто символический, ибо возможности миокарда не безграничны, да и сосуды не железные.

Тропинка под ногами ширится. Кажется, я иду по высохшему руслу ручья, берущему начало в высокой траве и впадающему в... Лес резко поредел, в просвете между деревьями отчетливо вижу дорогу. Дождевой ручеек впадал в придорожную канаву. В ней, в канаве, и сейчас влажно. А на дороге сухо, две колеи в грунте покрыты корочкой глины, по дороге с утра никто не ездил.

Дорога катится под горку и разбегается рукавами вокруг крестьянских домишек да сарайчиков. С края дороги, где я затаился, избушки кажутся игрушечными. Как водится, у въезда в деревеньку намалевано на покосившемся транспаранте ее название: «Чернявка». И под указателем с названием косо повис дорожный знак, ограничивающий скорость движения транспортных средств по деревенской улице.

Я вспомнил карту, найденную в бардачке генеральской машины, воспроизвел ее перед своим внутренним взором. Населенный пункт Черниговка на карте обозначен впритык к деревне Чернявка. Идти осталось сущие пустяки – в обход этой деревеньки и еще километра три. Лесом, разумеется. Сейчас надо взять левее, дабы обойти поля вокруг Чернявки, обойду, и лес снова подступит к дороге вплотную. Я закрыл глаза, карта в голове вырисовалась точнее. Ниточка дороги делает крюк, следовательно, вновь оказавшись у дороги, надо будет ее пересечь и двигаться напрямую, таким образом, выиграю целый километр. Я достаточно хорошо знаю Подмосковье, как-никак прожил в столице немало, однако генеральская карта мне очень помогла, ибо Московская область огромна и всех дорог-дорожек не выучишь.

А Кларе я специально не дал подробную карту из генеральского бардачка. Чтоб не морочить ей лишней информацией голову.

Черт! Уж было собрался передохнуть, дать передышку сердечной мышце, а не могу! Мысли о Кларе стимулируют впрыскивание в кровь адреналинового допинга и гонят, гонят в обход деревни Чернявки, напрямик к деревне Черниговке.

Вздыхаю тяжело, отнюдь не только из-за усталости, опираюсь на палку, иду, хромаю намеченным маршрутом, а в голове сумбур. Быть может, я зря ТАК рисковал Кларой, Машенькой, собой, нашим будущим?..

Что такое риск? Это отчаянное желание добиться чистой победы при раскладе, когда и ничья благо. Это вызов теории вероятностей. Это миллиарды нервных клеток под залог одного авось. И это когда в мозгах вновь и вновь крутятся, будто кинохроника, воспоминания о той минуте, той секунде, после которой уже ничего не изменишь, хоть умри.

Почти сорок часов минуло с той самой проклятой судьбоносной точки отсчета максимального риска, а будто только что расстался с Кларой, будто мгновение назад улыбнулся в последний раз в ответ на улыбку обманутой мною Машеньки.

...Улыбаться ребенок начал не сразу. Когда Клара с дочкой на руках села на освобожденное Трофимом сиденье, Машенька чуть не плакала. Девочка тискала, словно нелюбимую куклу, спецпротез моей правой кисти и глядела с испугом на всхрапывающего пьяного генерала.

– Машутка, дай-ка, зайка, – я осторожно отнял у девочки опасную игрушку, бросил ее за спину, тронул ногой педаль сцепления. – Машенька, знаешь, чего я придумал? – Я стронул автомобиль с места, заставил его попятиться от заминированных ворот, изловчился, развернул авто задом к базе. – Я придумал самый-пресамый необычный подарок к твоему дню рождения. А то, помнишь, я подарил тебе медвежонка, но он новорожденной не понравился. – Клара молча меня слушала, не перебивала, внимательно глядела в мои смеющиеся глаза. И Машенька мало-помалу отвлекалась от испуганного созерцания генерала-алкоголика. – День рождения у тебя уже был, но давай договоримся, что он сегодня наступил опять, понарошку. Давай? Машенька! Я придумал подарить тебе на день рождения понарошку самое-пресамое настоящее ПРИКЛЮЧЕНИЕ! Как в компьютерной игре! Правда. – Детские глазенки вспыхнули интересом. – Ты же любишь компьютерные игры, да? Вот и у нас сейчас будет похожая игра, только всамделишная! Не веришь? – Машина отъехала от ворот солидное расстояние, однако через минуту звуковая составляющая взрывной реакции долбанет по ушам весьма чувствительно. – Сейчас поверишь! Сейчас сзади грянет взрыв, как в компьютерной стрелялке. Приготовься! Уши ладошками зажми. Во, молодчинка! Пять, четыре, три, два, сейчас... – Бабахнуло. Машенька вздрогнула, оглянулась. Но в глазах ребенка не страх – восторг. Зато в глазах мамы лед. И грусть. И понимание безвозвратности произошедшего. – Машенька, наша игра, как и любая компьютерная, состоит из нескольких уровней. Совсем скоро я приторможу, и вы с мамой выскочите из машины, начнется первый уровень, похожий на бродилку. Ты же любишь компьютерные бродилки, правда? Наша бродилка еще похожа на игру в прятки и одновременно в пятнашки. Нас будут искать, нас троих, а нам надо, прячась, убежать, поняла? Они, те, которые будут нас искать, думают, что мы, все втроем, станем убегать от них на этой машине, но мы их обманем! Я останусь в машине, отвлеку догоняющих, а вы с мамой тихонько, крадучись, пойдете в ту сторону, откуда мы убегаем. Они-то будут думать, что мы все в машине, сообразила? Головкой киваешь, молодчинка, сообразила! А они ни за что не поверят, что мы можем разделиться и что вы двинетесь обратно, согласны? Для вас с мамой я приготовил сумку. Вон она, у пьяного дяди на коленях. Дядя, кстати, тоже в игре. В сумке, в курточке, которая побольше, в кармане лежит листок с рисунком местности. Вы с мамой тихохонько лесочком обойдете базу и выйдете к шоссе, оно там нарисовано. Шоссе – второй этап. Второй уровень игры похож на компьютерные ролевые игры. Перед выходом на шоссе вы с мамой переоденетесь в одежды, спрятанные в сумке. Вы должны стать совершенно другими, чтобы выиграть, непохожими на маму с дочкой, которых ищут. Ты, Машенька, станешь Мишенькой. В сумке найдете маникюрный набор, и мама подрежет тебе волосики, а после свою челку сострижет. В большой сумке есть маленькая сумочка для мамы. Вы переоденетесь, мама возьмет маленькую сумочку, а большую вместе со старой одеждой вы спрячете в лесу. Еще вы найдете косметический набор, и мама необычно накрасится, поняла, мама, да? А еще найдете деньги. Вы пойдете влево по шоссе и будете голосовать. Поймаете машину, мама скажет, мол, вы приехали сюда с папой за грибами и поругались, в смысле – мама с папой поругалась, забрала ребенка, бросила папу, его «Волгу» и корзинку с грибами, решила вернуться в Москву с сыночком, то есть с тобой, ха, Мишенька. Железнодорожная станция не близко, но у мамы хватит денег, чтобы уговорить водителя вас подвезти. Купите билет до Москвы, в городе поедете на другой вокзал. По дороге можете перекусить. Мама купит тебе мороженое. Да! Чуть не забыл – поедете на метро. В городе услугами четырехколесных извозчиков, чур, не пользоваться. Доедете до вокзала и...