Оперативный псевдоним - Корецкий Данил Аркадьевич

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93

– Ты иди, а я у вертолета посижу. Это же твой друг... Мне он трояк влупил – вот и все прощание!

Спец, как всегда, толокся в тренажерном зале возле виртуального имитатора реальности, напоминающего сложный спортивный снаряд для тренировок космонавтов. Зависший в неестественной позе распахнутый сенсорный скафандр был похож на выпотрошенный труп, а подполковник увлеченно составлял программу очередного упражнения, в изобилии нашпигованную такими и еще более жуткими трупами. На шум шагов он сторожко вскинул крупную голову с коротко стриженными седыми волосами.

– Закончили? – Яркие голубые глаза сейчас не отблескивали ни льдом, ни сталью.

Макс кивнул.

– Через полчаса вертолет. Попрощаться зашел.

– С ним? – Спец кивнул на тренажер. Он одушевлял машину и под предлогом доводки и контроля программ часами висел на растяжках, выделывая головокружительные трюки. Он любил жить в виртуальной реальности, воспроизводящей всевозможные опасности и дающей возможность испытать острое чувство риска. Хотя долгие упражнения съедали ресурсы нервной и сердечно-сосудистой систем, о чем сам Савченко неоднократно предупреждал новичков. «Он больной, – говорил Генка. – Когда-нибудь он так и умрет на тренажере». Макс тоже опасался, что в конце концов это произойдет.

– И с ним тоже, – Карданов погладил хромированную сталь опорной стойки.

– Ты неплохо работаешь, – сказал Спец. – Но я тебе скажу то, чего раньше не говорил.

Он подошел почти вплотную – глыба мышц и навыков убийства, боевой робот. Терминатор из одноименного фильма.

– Ты хочешь, чтобы все было по правилам. В тебя прицелились, ты выстрелил. Вроде самооборона. Тебя послали на ликвидацию отпетого негодяя с отвратительной харей – моральное самооправдание. Как в кино. Здесь черное, а вот здесь – белое.

Подполковник Савченко вздохнул. Он не был роботом, потому что белая футболка сильно взмокла под мышками и на груди, явственно ощущался запах рабочего пота. А Терминаторы не потеют.

– Только в жизни так не бывает. Негодяй может быть красавчиком, он чей-то муж, чей-то отец, чейто сын, его жена может оказаться рядом в момент ликвидации... Это не имеет никакого отношения к делу. Если ты хоть на миг задумаешься – провалил задание и сам сгорел! Поверь, я знаю много примеров...

Спец левой рукой потер грудь.

– И дуэлей устраивать не надо, ждать, пока он вынет оружие, повернется лицом – это дурость и больше ничего. Даже не глупость, а дурость.

Есть возможность выстрелить в затылок – пали! И даже не задумывайся, хорошо это или нет! Потому что, если задумываться, не надо было сюда идти!

Убивать всегда нехорошо, и есть очень много чистоплюев, которые тебе про это охотно расскажут. И они же осуждают врагов, предателей, требуют для них высшей меры! Но... Чтобы они сами подыхали! Здесь вынесли приговор, а он там сразу и помер. А гады не хотят подыхать, они очень живучи, потому что других в землю кладут и их жизни в себя всасывают... Так что приходится кому-то работать... Как в любой работе, тут своя техника безопасности, и ее надо соблюдать.

Макс кивнул.

– Я это все понимаю. А как на месте выйдет – не знаю. Тренировки – это одно, а взаправду – совсем другое...

– Верно. Вот у напарника твоего все хорошо выходить будет. Гораздо лучше, чем на тренажере.

– Почему?

– Не знаю. Вернее, объяснить не могу. Но попомнишь мое слово!

Только...

Савченко на миг задумался, словно взвешивая – говорить или нет. Но потом решился и наклонился к уху ученика, как недавно начальник ОУЦ.

– Скорей всего не придется вам этим заниматься. Отдел "Л" решено не создавать. Там, наверху, посчитали, что это незаконная деятельность, нарушающая международное право. Как будто те гады ничего не нарушают!

– Это точно? – опешил Макс.

– Да. Только никому ни слова, пока вам официально не объявят.

– Вот оно как... Может, и к лучшему... Честно говоря, мне не по душе это дело, если взаправду.

– Ну, назад уже не отыграешь. Ты получил такую специальность, что делать дело все равно придется. Не сейчас, так через пять лет, десять, не в одном подразделении, так в другом.

Видно, лицо у Макса изменилось, и Спец не захотел омрачать последние минуты общения. Улыбнувшись, он хлопнул начинающего Терминатора по плечу.

– Хотя, может, и обойдется – в жизни всякое бывает! Давай, беги к вертолету, а то опоздаешь!

Из глухого чрева транспортного вертолета не определишь ни направления полета, ни маршрут. Через три часа грохота и мелкой вибрации они, щурясь, вылезли на бетонку подмосковного военного аэродрома. И вновь окунулись в обычный человеческий мир. Оба получили десятидневные отпуска, причем Карданова неожиданно вызвали к замначу Школы по тылу и вручили ключи от двухкомнатной квартиры, чему он был несказанно удивлен. С жильем в Комитете было получше, чем везде, но обычно точкой отсчета становилась однокомнатная хрущевка где-нибудь на окраине, полученная через трипять лет службы. А тут сразу, почти в центре, рядом с метро и сразу две комнаты. Фантастика!

– За что тебе вдруг? – оскорбленно спросил Прудков. – Опять за учебу и показатели? Так за это оценки повыше ставили! Квартира-то при чем?

Жить-то всем где-нибудь надо! А ты опять за мой счет!

Карданов почувствовал, что напарник его откровенно ненавидит.

– Почему за твой? Ну, хочешь, давай вместе там жить будем!

– Ну да, молодец. Все будут знать, что Прудков в улучшении жилищных условий не нуждается и квартиру ему давать не надо! Так и останусь у тебя вечным квартирантом! Хорошо придумал, спасибо! – с горечью ответил Прудков, и его новое лицо, лицо Макса, приняло выражение обиды, характерное для Генкиной физиономии. Будто сквозь маску проступил подлинный облик.

Когда отпуск кончился, Карданову и Прудкову объявили, что создание службы "Л" отложено на неопределенное время, а им предстоит другая работа. Гораздо более серьезная, конспиративная и ответственная. Это удивило обоих, ибо они считали, что более серьезной и ответственной работы попросту не существует.

Глава вторая

ОХОТНИКИ И ДИЧЬ

Тиходонск, 11 февраля, 12 часов 40 минут, минус три, солнце.

– Ты просто не понимаешь, о чем идет речь! Не о Лапине, не о наших к нему претензиях. – К, разговаривал с Юмашевым как строгий, но доброжелательный учитель интерната для умственно отсталых с двенадцатилетним дебилом.

Они гуляли по Левому берегу, там же, где два дня назад Юмашев обсуждал с Тимохиным судьбу Тахира. Если это можно было назвать прогулкой.

Встречу назначил К., но вывез его сюда Юмашев. За прошедшие сорок два часа здесь ничего не изменилось. Тот же чистый, с речным запахом, воздух, те же проволочные остовы зонтиков, тот же плотный, укатанный ветром снег, на котором еще можно разобрать две цепочки полустертых следов. А в городе, раскинувшемся на противоположном берегу, изменилось многое. Недаром километровый отрезок пляжа с трех сторон блокирован черными джипами. Кроме штатной охраны, Тимохин задействовал и боевиков. Хотя после событий прошлой ночи, когда застрелили Кондратьева и убили или захватили почти всех авторитетов тахировской группировки, вероятность мести существенно снизилась. Точнее, отодвинулась на неопределенное время.

– Меня интересует другое. Как вы пробили блокаду? Что он сказал? Дословно. Кто при этом присутствовал? Как процедура фиксировалась?

К, остановился и впился высасывающим взглядом в зрачки банкира. Он знал, что умеет вселять в сердца людей страх, даже когда звериные уши прикрыты шапкой. Потому что биоволны прямой и вполне реальной угрозы исходили от него постоянно. Сейчас поток отличался особенной силой.

Но банкир стоял на своей земле, в окружении своих людей. Бывают моменты, когда авторитет и могущество чужака не стоят ничего, если он не может немедленно и эффективно защититься от грубого физического насилия: выстрела, удара ножом, наброшенной на шею удавки... Сейчас как раз выдался такой случай.

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93