Серый кардинал - Моргунов Владимир

— Ох-хо-хо! — изумленно выдохнул Клюев. — Тенгизик, зачем ты мне фото показываешь, дорогой? Ты бы просто спросил: Дабиева знаешь?

— А откуда ты его знаешь? — Тенгиз выглядел пораженным.

— Приходилось два года назад встречаться. Нет, меньше, даже, чем два — в октябре или сентябре девяносто первого было, как раз перед тем, как мне уволиться. Нас, понимаешь ли, занесло за одними бандюгами в Чечню, а там уже Дудаев свои порядки стал заводить. Вроде бы и Союз нерушимый еще не развалился, но там уже отдельное государство по всем признакам было. Вот этот Дабиев нас и обвел вокруг пальца: я, дескать, сам афганец, сам спецназовец, я в наше братство спецназовское верю несокрушимой верой. Верьте и вы мне, мы этих мерзавцев в момент обезвредим, собственными силами. Ну, в самом деле — мужик Афган прошел, армейская разведка, спецназ ГРУ, головорез — не чета нам с тобой. И должность он при Дудаеве уже высокую занимал. Поверили мы ему, понадеялись. Запомнил я его с тех пор, запомнил. Только почему он до сих пор майор? Может быть, генерал-майор? Как герои-афганцы Руцкой и Аушев. Я вообще в силу своего стереотипного мышления полагаю, что все герои-афганцы носят звание генерал-майора.

Тенгиз помрачнел еще больше.

— Эй, батоно! — окликнул его Клюев. — «Если ты выпил и загрустил, ты не мужчина и не грузин». Так, да? А ты и не вылил еще даже. Я же не сказал тебе, что Дабиева невозможно взять. Сколько у тебя еще народу есть? Имеется в виду — таких гусей, как я.

— Пять человек. Но я своих для прикрытия дам, два взвода.

— Ладно, там посмотрим. Извини, а какой национальный состав этой группы, кто эти пять человек?

— Двое русских, один с Украины, но он вроде бы тоже русский, из Харькова, — поспешил внести ясность Тенгиз, заметив, как скривился Клюев, относившийся к украинцам с известной долей подозрительности, считая их чуть ли не всех потенциальными боевиками УНА.

— Ладно, годится. Двое остальных, конечно, грузины. — Клюев просто подытожил, а Тенгиз, как принято выражаться, не подтвердил и не опроверг заявление Клюева. — Чем они занимались каждый в отдельности?

— Харьковчанин в спецназе МВД служил, россияне — десантники, один, местный, — Тенгиз проявил гибкость и такт под стать дипломату, — в КГБ служил, как и мы с тобой, другой — пограничник.

— Что же, солянка неплохая получается. А по поводу командования операцией, думаю, особых разногласий не возникает, у спецуры всегда почти что демократия существовала. А в каком месте Дабиев находится?

— Он появился три дня назад. Наша информационно-разведывательная служба донесла, когда он еще в Кабардино-Балкарии был. Там, где он появляется, обязательно жди каких-нибудь пакостей. Он уже в третий раз здесь!

— В третий. Статистика, похоже, против него играть начинает. А почему в прошлый раз меня не позвал? «Зелени» пожалел? Ладно, шучу, шучу.

— У них там, под Гадаутой, что-то вроде штаба. Лагерь, а в нем до роты наемников будет. По сведениям — диверсанты, профессионалы. В этом лагере они тренируются, отсиживаются, оттуда налеты совершают — мосты, линии связи, аэродромы, захват наших офицеров.

«Да уж, — подумал про себя Клюев, — ваших офицеров — хватать не перехватать.»

— Неплохо, значит, майор Дабиев устроился. Ты говоришь, два взвода для прикрытия дашь? Они не нужны в этой ситуации. Дабиев, может быть, и стоит двух взводов в оперативно-тактическом смысле, но все равно народ из-за него класть, извини меня, — безрассудство.

— Мы бы их на вертолетах доставили и сняли бы вертолетами оттуда.

— Очень хорошо, что у тебя, — Клюев сделал упор на слово «тебя», — столько вертолетов есть. Но коль Дабиев народ по себе подобрал, то у него и вооружение соответствующее. Сейчас Абхазия, как и Чечня, — территории с «суперпрозрачными» воздушными границами. ПВО у вас российская, они себя, как следует, защитить не могут, а вас и подавно. Значит, у Дабиева там «стингеры» есть. Так что слишком близко к логову Дабиева я бы вертолеты не допускал. Одного вертолета, который высадит нас в нескольких часах пути от лагеря, за глаза хватит. А сначала я хотел бы ознакомиться с местностью — по карте и, если получится, «живьем».

— Нет проблем, — вот тут Клюев увидел прежнего Тенгиза. Хороший все же был спецназовец, мог бы... Что мог бы? Балансировать на грани бытия и небытия? Это уж на любителя. Он, Клюев, любитель, ему больше всего нравится рассчитывать только на себя, зависеть только от себя самого, не иметь над собой начальников.

Тенгиз вытащил из-за стола большой, приблизительно метр на метр, планшет.

— Ни фигашеньки! — одобрил Клюев. — Спутниковый снимок? Ну, Тенгиз, вот этого я не знал — что у вас и спутники на вооружении имеются, — он лукаво взглянул на «батоно генерала».

— Зачем у нас? — улыбка собеседника заслуживала определения «блудливая». — Вот участок, где лагерь расположен, красным обведено. Гудаута здесь, видишь? Новый Афон там, видишь? Ущелье посреди видишь? На выходе из ущелья они, значит, расположились.

— За достоверность определения положения лагеря ты можешь ручаться? — теперь уже тон Клюева был жестким. Мелочи и детали определяли вероятность того, сможет ли он мосле операции предаваться своим любимым играм в кошки-мышки с беззубой, или данный раунд окажется последним, и он останется у входа в ущелье.

— Мои люди не один раз проверяли, — обиженно сказал Тенгиз, он встретился с Клюевым взглядом и не отвел глаза.

— Лады, хватит на сегодня информации. Говеть я не собираюсь, но все же пожрать не мешало бы.

Во второй половине дня они с Тенгизом и его охраной заехали за пятеркой, размещавшейся в небольшом селении под Тбилиси. Клюев остался доволен своими напарниками. Звери. Волки. Загорелые, несмотря на то, что даже май еще не наступил. На лицах и руках — легко различаемая специалистом печать тяжких, до саморазрушения, трудов, риска, пережитой опасности. Ребята поджарые, костистые, движения гибкие, расслабленные, словно у хищников. Харьковчанин и один грузин — за метр девяносто, пудов по шесть жил, хрящей и тренированных эластичных мышц. Все приодеты в «камуфляж», обуты в десантные ботинки, или, как их называют, «ботинки прыжковые». Приодел-приобул их наверняка Тенгиз. Но уж вооружение у них у каждого свое — АКМСы, «стечкины» с глушителями. Клюевский чудо-автомат всех заинтересовал. Интересовались, конечно, сдержанно, без излишних восторгов, без какого-либо намека на эмоции вообще. То, что эмоций никто не проявлял, даже грузины, Клюеву особенно понравилось. Спокойствие и сдержанность отличают даже обычного мужчину, который хоть в чем-то заслуживает этого звания, а уж про разведчиков и говорить не приходится. Конечно, сдержанность, немногословность бывают показными, происходящими из следования принципу: «Молчи, за умного сойдешь.» Но в данном случае никто не рисовался, не играл в суперменов. Перед кем играть — все друг друга насквозь видели.

Отведя Тенгиза в сторону, Клюев сказал:

— Поскольку прикрытие исключается, надо группу вооружить потяжелее. Если что, придется сдерживать натиск целой толпы. Гранатометов парочка-тройка, не помешает, переносную ракетную установку тоже неплохо бы иметь. Когда при отходе много шума получается, преследовать меньше охоты, это уж мы по себе знаем. И еще — шприц мне нужен, типа «блаженная смерть», который диверсанты с собой носят. Вообще-то лучше даже несколько, на каждого по одному иметь. Нет, это не для себя — для майора, шприцы «перезарядить» надо.

К восьми вечера, когда все приготовления были завершены, за группой прилетел вертолет.

Когда вертолет приземлился в Сухуми, чтобы подобрать двоих офицеров информационно-разведывательной службы, легкий ветерок донес запах моря, магнолий и еще чего-то терпкого, волнующе-неповторимого. Так пахнет воздух только в Абхазии. Город не просматривался в ночи, огней не было видно. Прифронтовой город.

Офицеры-разведчики очень хорошо ориентировались на местности. Вертолет летел на порядочном удалении от моря — километрах в двадцати от береговой полосы. Только блестящая светловатая полоса у самого неба слева указывала на то, что там есть большая вода. Луна почти все время была закрыта облаками. С правой стороны, словно призрак, возникла светлая вершина Дзышры. Внизу была сплошная тьма. Наконец, вертолет стал снижаться.