«А из чего стрелять?»
Николай Оксененко, старший водитель БРДМ разведдесантной роты:
— Нас подняли по тревоге, сказали, что вроде бы группа попала в засаду. Собрали всех, кто мог ехать. Приехали на поле, всех построили, кроме водителей. Юра Ряжин, Лелик в строй пошли, у них машины не на ходу были, ну и я с ними втиснулся. Сели на какую-то машину и поехали. Подъехали, там стена метров 50 от нас, возле стены наши ребята сидят. Нам кричат, что там боевики, стреляйте! А из чего стрелять? Ребята, когда в группы уходили, магазины просили, мы и отдавали.
Вот и стоим мы, я, как придурок, с автоматом АКС-74-У со стволом коротким и одним магазином. Куда я стрельну из своей «пукалки», с пяти метров слону в зад не попадёшь, даже если весь магазин расстреляешь. Вместо разгрузки — плав-жилет, вытащил из него пульки, а на их место пачки патронов всунул. Такое ощущение, что в кармане дыра и всё в подкладку провалилось.
Потом мы к стене, где наши сидели, подбежали. Там Толик Филиппенко из второй роты мне говорит: «Куда ты прёшься, у тебя дома жена, сын!». Кто-то сказал, что надо за мечетью следить, чтобы оттуда снайпера не били. Там сетка-рабица была натянута, я туда и пошёл. Через сетку Федя Баскаков выпрыгнул, говорит: «Там твоих земляков ранили — Эдика Бурлуцкого и Ивана Кузнецова». Я, Лелик, ещё ребята встали за «бэху» и туда пошли, где наши ребята в засаду попали. Подошли, там подполковник лежал, в ноги раненый. Только хотели его грузить, парнишку рядом рикошетом убило. Собрались разгрузку снять, рядом кричат: «Давай быстрее раненых грузить!». Я с Леликом химика (Романа Балабанова — авт.) грузил, он ещё показывал дымы, чтобы пустили на «бэхе». Погрузили и начали отходить к стене. Мы с Леликом сетку держали, а остальные под неё подлазили.
С нами был майор Поляков, он последним шёл. Нам крикнули, чтобы мы бежали к красному зданию с блестящей крышей, а майор Поляков направил нас к штабелям досок. Только добежали, не знаю — откуда так жахнуло, и от красного дома одни щепки полетели. Ну, а потом сели на «бэху» и поехали в расположение, к цементному заводу.
«Из «граника» так шарахнули…»
Сергей Поляков:
— Издали было видно, что эвакуировать технику было трудно: такой был плотный огонь со стороны банды. Видно было, что одну нашу БМП, механиком-водителем там был Адамов, «духи» из «граника» так шарахнули, что она полностью сгорела: боекомплект сдетонировал. Вторая подбитая, Сергея Яскевича, стояла на виду, без движения, мы её даже обошли. Главное, надо было людей забирать — раненых и убитых…
«И уйти без приказа нельзя…»
Олег Шустов, старший техник 2-й разведроты, прапорщик:
— Пошли вытаскивать раненых… Бегу, а тяжело, бойцы бегут сзади. Отстал, слышу: «Ты что, раненый?» — «Нет», отдышался, догоняю. Лёха Трофимов нас прикрывал из пулемёта с БМП. Ползли по какому-то рву, прикрывались БМП. Раненые лежали на обочинах дороги. Пока вытаскивали одного, снайпера стреляли по тем, кто тащил раненого. Когда Балабанов был ранен, посадил его в БМП. Несколько человек раненых вытащил и закинул в десантный отсек БМП. Вывозили их конвейером — одну, партию, другую…
Сидели в этом Дуба-Юрте, казалось, целую вечность… И уйти без приказа было нельзя.
«Я хочу закричать,
Но уже не могу,
От того, что я вижу,
Как кто-то лежит
Под холодной броней
На горячем снегу…»
«Снайпера чечётку выбивали…»
Алексей Трофимов:
— Шли группой из трех БМП, моя — в центре. С дороги нас заметили боевики, начали по нам стрелять. Вошли в село, спрыгнули с брони, и, прикрываясь ей, дошли до стены у мечети. Там подполковник Куклев приказал нам: «Ты за этим БТР идёшь, а ты за этим…». По обстановке чувствую: пацанов, вторую роту, просто привезли сюда мишенями в тир.
От танкистов приполз бульдозер, он должен был зацепить технику — его обстреляли. Огонь был такой, что снайпера чечётку выбивали. Огонь был кинжальный. Стреляли справа и слева. Мы гасили дальние огневые точки, а реально они сидели, как скоро оказалось, в 25 метрах!
Увидел первого нашего, раненого, «чехи» по нему лупят. Прикрыли раненого бронёй, взяли его на борт БМП. Собрали в машину человек восемь раненых. Когда вытаскивали первых раненых, в моей группе ранило водителя и пулемётчика — снайпер попал в ноги… Помню, как наши выскакивали вперёд со «Шмелями», у Балабанова унесло перчатку с гранатой. Перекатились, БМП прикрыл раненого пацана, закинули его в другую БМП. Он потом, после войны, ко мне подошёл с матерью: «Спасибо, что вытащил» — «Я тебя не помню, честно». Я его лицо и видеть не мог — запихал в десантный отсек, и всё. Один парнишка был из ремвзвода — не скинул бронежилет — ему пуля вошла в бок, погуляла там, в теле. А мы поскидывали, чтобы легче. Мою БМП подбило так: гранатой под дно об асфальт, в силовые тяги. И БМП самоходом покатилась назад. От разрыва под бронёй мне сильно ушибло колено, и попал осколок в голень.
Всех раненых, кто мог передвигаться, перетащили в другую БМП, человек 6–7. Помню, как бежит Кузя вдоль стены — и видно, как пули бьют по стене. — «Господи! Перепрыгни!». Только он убрал ногу со стены, свалился вниз — пуля в это место!
В какой-то момент боя Юра Ивлев говорит: «У тебя граната выпала!», из подствольника. Я поднял, вставил её в подствольник — не срабатывает, ещё раз на курок — не срабатывает! Вынимаю, и оказалось, что она от бандитов под БМП прокатилась мне под ноги, и не взорвалась, а Юра подумал, что это моя выпала. Она могла взорваться в любую секунду…
«Танки — гробы прислали!»
Иван Кузнецов, командир взвода, старший прапорщик:
— На подходе к селу смотрим — на дороге впереди две машины БМП горелых стоят, раненые лежали, их перевязывали, суетились. Надо идти туда, в село. Паков ушёл назад: «Сейчас я остальных людей сюда пришлю!». Подъехали к мечети. Зампотех наш, майор Поляков, говорит: «Надо ждать корректировщика!». У нас его не было. Стояли минут 30–40, ждали, когда пришлют корректировщика. Обе группы стояли за мечетью. К этому времени ремвзвод подтянулся, взвод материального обеспечения, все, кто мог держать оружие.
Огонь шёл впереди — настолько плотный, так долбили, что разговаривали, только крича на ухо. Подъехали три танка будановских. У одного боекомплект — два снаряда, и у второго столько же. Один танк сел в арык и даже не выехал. Гробы прислали! Пока стояли у мечети за БМП, у нас был первый погибший, молоденький контрактник.
«Духов» много и они везде…»
Александр Куклев, начальник разведки 3-й мотострелковой дивизии, подполковник:
— В Дуба-Юрте при подходе к своим, прибывшим раньше меня, как учили в автошколе, попытался разобраться в обстановке на месте. Понял одно: «духов» много и они везде в секторе 270 градусов. Вся наша масса собралась под стеной какого-то дома, все в одном месте, что было очень опасно. Изредка пытались выглянуть из-за угла, но мешали снайперы. Били прицельно из зданий, с окрестных высот. Вызываемый огонь артиллерии результатов не дал: артиллеристы били или в сторону, или очень близко к нам и месту засады. Роман Балабанов, умница, предложил немножко по сторонам пострелять из «Шмелей». Видимо, пару огневых точек накрыли, стало поспокойнее.
Уяснил, где наши попали в засаду, собрал командиров групп, определил, как идём по улице — по две «бэхи» уступом, с открытыми десантными кормовыми дверями. Пошли. Снайпера стреляли по ногам в дорожный просвет, падавших раненых добивали. Бронежилеты не спасали — били в бок по рёбрам. Сразу пошли раненые. Что делать? Идти грудью на сплошной огонь или эвакуировать раненых? Остановились. Помню, что кто-то навстречу нам от места засады выбрался, помню впереди идущая машина и кузова от «БелАЗов» закрывают противника, а в это время «контрабас» из взвода матобеспечения выбрался по канаве на южную окраину Дуба-Юрта и знаками даёт мне понять, что оттуда всё видно. Я кричу народу: «За мной, по канаве — вперёд!», но меня мало кто слышит. Как мог, добрался до этого лихого казака-контрактника (у него были усы, как у Чапаева), только расположился для наблюдения, смотрю — двое «духов» в полный рост спокойно идут к нашим «бэхам» с гранатомётами, без суеты их заряжают. Вижу раненого возле левого борта подбитой машины, прислонился к катку и машет рукой, просит помощи, весь бледный, кровь уже отходит.
