Убить генерала - Нестеров Михаил Петрович

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93

Однако в глазах президентского охранника он не заметил насмешки, когда попросил у него «карт-бланш» для самостоятельных действий. Генерал разрешил с одним условием: Терехин, как Сивка-Бурка, должен явиться по первому призыву. Это лучше, чем следующее: «Я должен знать, где найти тебя в любое время». Свердлин не сказал этих слов, поскольку вместе с ними потерял бы частичку доверия к себе, засомневался бы в своих силах, убеждениях...

Такие мысли рождались оттого, что генерал не виделся прямолинейным. Он был действительно опером с гибким, однако не прогибающимся умом. Он был хитрым, но не лукавым.

Николай вышел из машины и прикурил, не спуская глаз с одной точки. Мимо, недовольно ворча, медленно проезжали машины, обдавая московского чекиста выхлопными газами. А в другую сторону, параллельно трамвайной линии, автотранспорт двигался без помех.

Словно покидая могилу, возле которой он простоял несколько минут, Николай в очередной раз взмахнул рукой: «Ладно, Витек... Мне пора».

И действительно не сдержал вздоха. Что-что, а могила снайперу-террористу была гарантирована.

Для опергруппы подполковника Митяева были изготовлены дубликаты ключей. Шесть человек вышли из квартиры пенсионеров в коридорный отсек и заняли места. Первый оперативник бесшумно вставил ключ и повернул его. Резковатый щелчок, и шестерка в одну секунду оказалась в квартире.

В этот раз не было слышно ни громких предупреждающих выстрелов, ни привычного мата. Опера были словно глухонемыми.

Террорист успел развязать тесьму и держал полностью собранную винтовку за цевье. Приклад упирался в пол, а дуло доходило ему до подмышки.

«СВД» – Борис Митяев с полувзгляда узнал характерные очертания винтовки Драгунова. С оптическим прицелом. Радостно узнал. Словно гонялся за винтовкой, а не за тем, кто держал ее в руках и мог – мог, черт возьми – выстрелить.

И сам едва не нажал на спусковой крючок, чтобы стреножить Крапивина.

Но его опередил опер, ворвавшийся в квартиру первым. Он пренебрег приемами рукопашного боя. Он на полном ходу врезался в стрелка и вместе с ним повалился на пол. Он придавил его своим телом и, хрипя от натуги, ждал помощи. Два человека схватили преступника за руки и дали возможность товарищу подняться на ноги. Два быстрых синхронных движения, и на руках снайпера защелкнулись наручники. Когда его перевернули на спину, Митяев спросил:

– Кто ты?

Мог точно констатировать: «Ты не Крапивин». И услышать такой же утвердительный ответ в стиле американского кино: «Я знаю».

Прибывший на базу генерал Свердлин учинил допрос подполковнику Митяеву, а на парня со следами ожога на лице бросил лишь короткий взгляд. Он с ходу разобрался в ситуации, поэтому в первую очередь спросил:

– Что, кроме задания принести винтовку, поручил ему Крапивин? – Свердлин кивнул на курьера.

– Подать знак, товарищ генерал.

– Какой? – терпеливо спрашивал Свердлин, одетый в серый пиджак и голубую рубашку.

– Задернуть занавески на кухне. А в зале ничего не трогать. Снайперскую винтовку велел распаковать и положить на стол. Все.

– Крапивин не планировал повторную встречу с посыльным?

Подполковник помотал головой:

– Нет. Он заплатил ему сразу. Пятьсот рублей. Посыльный, – Борис скривился, – бомж голимый... Я у него спросил: «Почему ты не пошел в милицию?» Он же, сука, догадался, что за посылку ему вручили. Он ответил: «Самому?! В милицию?!»

Подполковника бесило то, что про этого долбаного курьера он вынужден был говорить, как про «випа», защищенного иммунитетом от уголовного преследования. Вот он – воняет немытым телом и мочой, почему бы генералу самому не задать ему пару наводящих? Брезгует? Вовсю пользуется правилом жизни рядом с бомжами, которое рекомендует: «Не встречайтесь с нищими и бомжами взглядом»? Нет. Для него такое развитие событий является сценарным, он предвидел его. И сам Митяев предугадывал нечто похожее. Но одно дело гадать, а другое – присутствовать при воплощении того, что называется льстить себя надеждой. Он не мог не видеть в этом бомже снайпера, когда тот вошел в коридор, ковырялся с замком, когда стоял с винтовкой и готов был положить ее на огневой рубеж. То же самое испытал и генерал Службы, иначе не прискакал бы так быстро. Мчался в машине и видел скованного наручниками Крапивина, повязанного нитками-метками. О чем еще говорить?

– Значит, у него две винтовки, – услышал Митяев голос Свердлина. И поборол в себе желание спросить: «У кого?» – и перевести глаза на бомжа.

– Крапивин надеется, что мы снимем наблюдение с остальных точек и дадим ему шанс на выстрел, – закончил генерал.

«Если так рассуждать, – прикинул Митяев, – то у Крапивина четыре винтовки. Это как задачка по арифметике: «Если сделать три распила на бревне, сколько получится частей?» Четыре. На одно бревнышко больше».

Но он не знал, что Виктор Крапивин подготовил четыре позиции, иначе бы замучился считать винтовки.

– Все сделали? – спросил Свердлин, закругляясь. – Занавески задернули?

– Так точно. Что дальше?

– Ждать.

– Сука! – ругнулся Митяев на снайпера. – Вот это он напрягает нас! – И переключился на бомжа: – Рассказывай, где Крапивин передал тебе винтовку?

– Я ничего не знаю. Мое дело маленькое.

– Ну нет, падла, твое дело такое большое, что ты даже не догадываешься. Рассказывай дальше!

– Ну взял я «багаж» на Ново-Вокзальной, где «двадцатка» поворачивает. Тот парень уже был на месте. Потом он сел на трамвай и уехал. Я тоже сел на трамвай, доехал по Поляны, оттуда шел пешком...

Близнец просидел в неподвижной позе с четверть часа. Тихо. Он убрал пистолет, с которым не расставался ни на минуту. Он не опасался носить с собой оружие по той простой причине, что даже без оружия с ним церемониться не станут. На ночь он накидывал дверную цепочку и натягивал проволоку в коридоре. Она шла к взрывчатке, прикрепленной к косяку. Это на случай внезапного штурма его основной снайперской позиции.

Свердлин задержался в квартире пенсионеров. Пора уезжать, но что-то удерживало его. Осталось что-то недосказанное. Кем? Подполковником Митяевым? Что именно осталось за кадром? За кадром?.. Может, он увидел что-то существенное, но не сразу обратил на это внимание? Сегодня или вчера?

Что-то важное ускользнуло от генерала. Все разговоры крутились вокруг снайпера и огневых позиций, которыми он окружил площадку для торжественной встречи. Площадку с самолетом-мемориалом. Пришла дикая мысль: Крапивин устроил огневой рубеж в самом самолете!Но почему дикая? Ведь никто не додумался проверить «Ил-2» на предмет пусть не пилота-штурмовика, но случайного пассажира. И мысленно согласился с Митяевым: «Ты прав, Борис: вот это он напрягает нас!»

Но нет, дело не в «цементобомбере», у которого к концу войны не осталось слабых мест, а именно в местоположении штурмовика. Откуда началась беседа московского генерала и самарского подполковника. Они шли к первому огневому рубежу, выявленному спецслужбами. Борис Митяев: «Нашли хозяйку квартиры. Когда ей показали фотографию Крапивина, она сразуего опознала».

Сразу.

– Борис, – генерал впервые обратился к подполковнику по имени, не прибавив отчества, – какую фотографию показывали хозяевам квартир? Это важно.

– Крапивина, разумеется, – не понял Митяев.

– Как он выглядел на ней? Обычно? Показали одну или несколько, где его смоделировали в разных вариациях?

– Обычную.

– И хозяйка сразу опознала его?

– Да, сразу.

– А хозяйка квартиры на Московском шоссе? Кто курирует тот район, подполковник Саламатин, кажется? Набери-ка его номер.

Ровно через минуту генерал услышал то, что ожидал услышать: хозяйка второй квартиры не опознала Крапивина на той фотографии, где он был в парике и с бородкой. Это была копия снимка, найденного в квартире Марии Дьячковой во время обыска. Но хозяйка узнала своего квартиранта на другом снимке...

Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93