Черный беркут - Нестеров Михаил Петрович

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86

Он вернулся на место. Возле груды камней нога зацепилась за что-то. Николай нагнулся: сумка с двумя капсулами для огнемета. А вот и он сам. Кто его оставил здесь? Николай напряг память. Когда они подбирали «тяжелое вооружение», кажется, огнемет взял Костя. Точно. А потом Игорь отослал его вместе с Зениным и Ловчаком вперед.

Решение командира было правильным. Боевики Юсупа, едва заслышав перестрелку, могли отвести грузовики подальше от опасного места; могли встретить русских огнем – последнее вряд ли, они постарались бы заблаговременно обезопасить и себя, и машины. Но главное, что они сделали бы, – послали по радио сообщение своему командиру. Все было тщательно продумано и взвешено. Можно было бы найти и другой вариант для решения этой проблемы, разработать иной план действий, но «беркутов» поджимало время; им ничего другого не оставалось, как «питаться подножным кормом», брать то, что сверху, а не выбирать из середины, как однажды сказал Николай Евсею Кришталю.

В сложившейся обстановке, при том, что погоня началась так рано, машины были нужны Кавлису, чтобы проскочить один-два поста, а дальше действовать по обстоятельствам – граница с Узбекистаном была бы в непосредственной близи.

В мыслях Николай снова вернулся к Печинину. Выходит, Костя рванул вперед, таща на плече обременительный для себя и небольшого отряда «шмель». Но скоро выдохся. Огнемет сбросил. К нему еще должны быть боеприпасы. Майор внимательно обследовал местность, но больше ничего не нашел. Вернувшись, провел рукой по корпусу грозного оружия.

«Эх, был бы сейчас Лешка на моем месте, – подумал Кавлис, – обрадовался бы парень».

Пичуга, Пичуга... Считанные минуты не продержался.

У Николая до сих пор стоял в ушах предсмертный крик Ремеза; в нем было все: боль, отчаянье, слезы...

Лешка перед смертью плакал... Николай смотрел в его мертвое лицо с бурыми подтеками от слез, уходящими к шее, прошитой пулями. Трудно представить себе, что должен был чувствовать Ремез, уходя из жизни. Николай, глядя в его мертвые глаза, видел целый отряд; командир в том отряде – Алексей Ремез, он же единственный боец.

«Это не я с вами пойду, вы пойдете со мной».

«Я спалю этого шакала!»

«Смотри, Коля. Я все по секундам рассчитал, и выходит, что Стас все-таки мог спасти Аню...»

«Пикник без шашлыка – это не пикник».

«И сдергивай-ка ты свои майорские погоны».

Николай выбросил окурок и решительно поднялся. Через плечо перекинул огнемет.

Погоны он сдернул. Что дальше?.. Да, сейчас он чувствовал себя не майором Кавлисом, а бойцом Ремезом.

«Да, Леша, все правильно. Пули поменяли состав команды, но не поменяли тебя. А я изменился».

Чувствуя прилив сил, Николай быстро зашагал к поселку.

Вскоре он выяснит, вернулся Безари в Умуджкант или нет. Если в поселке его не будет, Николай отойдет на километр-два к югу и приготовится к встрече с Безари.

К последней встрече.

79

Санкт-Петербург

Ольга Дьяконова уходила на работу и уже закрывала дверь своей квартиры, когда услышала телефонный звонок в прихожей. Торопливо открыв замок, она снова вошла в дом и сняла трубку.

– Алло?

Разговор с Головачевым должен был состоятся в десять часов. Она хотела позвонить ему с работы. Сейчас часы показывали половину девятого, и Ольга не знала, как она сможет прожить эти полтора часа.

Ночью она не сомкнула глаз. Лишь когда забрезжил рассвет, женщина забылась в коротком сне.

Сегодня она дольше обычного приводила в порядок осунувшееся лицо. Не смогла только убрать ранние морщины под глазами и в уголках губ, да покрасневшие глаза с припухшими веками выдавали усталость, скопившуюся в ней, постоянное ожидание известий; плохих ли, хороших, они чередовались с непостижимой быстротой.

– Алло?

Трубка молчала.

Абонент находился в другом городе. Наверняка Головачев. Плохая связь?

– Алло?

– Оля?

– Да. Кто это?

– Это я, Игорь. Здравствуй, Оля.

80

Таджикистан, юго-западный приграничный район

Юсуп Худойкулов узнал о диверсионном акте русских поздно ночью. Его разбудил караульный, получивший по радио тревожное сообщение.

Вначале полевой командир ничего не понял: какие вертолеты? Кого обстреляли? Но десятиминутные глубокие размышления расставили все по своим местам. Его переиграли. Майор спецназа переиграл. Его люди на горных тропах охотились только за его тенью. А сам он воспользовался третьим вариантом. Как же он прошел два блокпоста? И на чем? Кроме американского грузовика с гуманитарной помощью, насколько был осведомлен полевой командир, никакого чужого транспорта на автодорогах замечено не было. Не могли же девять человек раствориться в грузовике! И можно ли считать совпадением появление в приграничном районе отряда спецназначения и фургона с гуманитарной помощью? Нет, теперь нельзя.

Как же они могли спрятаться в машине?

На этот вопрос Юсупу мог ответить только Евсей Кришталь, который к этому времени был уже на пути к границе с Узбекистаном. Евсей показал бы Юсупу на сорокасантиметровый откидной порог фуры, который вместе с открытыми дверьми, изготовленными на манер ширмы, изнутри фургона сливался с полом и представлял с ним единое целое. Одна из секций двери также имела сорок сантиметров в ширину и при открывании фиксировалась. Если бы на постах додумались померить и сами двери, находясь внутри фуры, с удивлением отметили бы, что при закрытии дверей образовывается широкая, чуть ли не метровая щель. Но никто и никогда не мерит двери. Проверяющих интересовала только длина кузова. Они наступали на откидной порог, будучи уверенные, что стоят в это время на полу. Иллюзия целостности полнейшая. Фургон действительно был реквизитом Евсея, который ни в грош не ставил Эмиля Кио, его сына Игоря, но уважал молодого человека по имени Дэвид Копперфилд, чьи родовые корни проникают в самое сердце Одессы. И это неудивительно.

Юсуп не стал ломать голову, как сумел Кавлис с бойцами раствориться в машине (а может, он воспользовался другим транспортом, о котором полевой командир не знал), сейчас необходимо отдать распоряжения. Таджик без труда представил себе, что стало с боевиками его собрата после того, как четыре боевых вертолета покружились над Умуджкантом. А до этого они ненадолго зависли над его «КамАЗами», потому что группа, которой надлежало охранять машины, на связь не выходила.

Было в этом что-то странное. Пилоты вертолетов только предупредили его людей на тропе, но, скорее всего, уничтожили охранников. Логика отсутствовала напрочь.

Юсуп решил разобраться со всем на месте, а сам с пятьюдесятью боевиками на двух грузовых машинах поспешил в Умуджкант.

В кишлак полевой командир прибыл в девятом часу утра. Из боевиков Безари там находились только восемь человек. Их построили, и Юсуп приблизился к одному из них.

– Ты можешь рассказать, что здесь произошло? Где Безари?

Монгол молчал, словно не понимал языка, на котором к нему обращались.

Юсуп выстрелил ему в живот и шагнул к следующему. Повторил свой вопрос. Сделал еще один выстрел. Шагнул к следующему.

Берберийцы умирали мучительно. Семь человек крутились на пыльной земле, издавая мученические крики.

– Где Безари?

Молчание. Неумытые глаза грязного, неопрятного монгола были отвратительны. Юсуп нажал на спусковой крючок.

Последний, восьмой боевик Расмона свалился к его ногам.

Двое его людей подвели к нему старого табиба и его дочь. Полевой командир терпеливо повторил вопрос.

Аксакал приставил ладонь к уху. Юсуп, не сводя глаз с лекаря, поменял магазин и взвел курок пистолета.

Рахима успела опередить его.

– Он совсем глухой, не слышит. – Она повысила голос и крепко ухватила отца за локоть. – Тебя спрашивают, что произошло и где Безари?

Аксакал указал в сторону границы.

– Скоро должен вернуться. Остальные отправились в погоню за русскими. Они украли пленника. – Табиб махнул рукой на север.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86