В 11.00 при перемещении во 2-м взводе 2-й роты подорвалась на мине БМП-2, в результате взрыва получили легкие ранения старший лейтенант Посунько, старший сержант Дударилов и рядовой Долгополов. Машина боевых повреждений не получила. Раненые военнослужащие немедленно были эвакуированы в медбат.
7 марта
Дежурные силы и средства вели наблюдение на огневых позициях. В полк прибыло пополнение в количестве 85 человек военнослужащих контрактной службы.
В 12.30 из-за нарушения правил топки печи сгорела палатка ПТБ (противотанковой батареи. – Авт.). Практически все имущество было уничтожено огнем. Жертв нет.
Лирическое отступление
«Эдельвейсы на минном поле…»
Юрий Чердаков:
– Полк подтянули к Урус-Мартану. А там медведи ходили, следы лап на снегу…
Медведей было – море, я видел, как они по позициям у нас ходили. Я у себя в Ивановской области медведей ни разу не видал, а первый раз увидел их на Кавказе, в Чечне. Медведь лазит по позициям. Я смотрю: «Что за хрень такая?»
Приближалось Восьмое марта, и нам с Сашей Шмелевым приспичило поздравить наших любимых женщин. Не придумали ничего лучшего, как эдельвейсов набрать. А росли они, такие замечательные, только на минном поле. Сползали, нарвали. Но так мы их и не отправили, потому что почта не работала. Так эдельвейсы и засохли, мы их и выбросили.
«Волк подорвался…»
Александр Цыбаев, гвардии лейтенант:
– Когда стояли на высоте под Танги-Чу, на растяжке с миной-«лягушкой» волк подорвался. Я таких здоровых волков даже по телевизору никогда не видел. Осколок мины попал ему в голову. Санинструктор роты Алик Пашаев снял с этого волка шкуру, череп выварил в ведре и все это увез домой, когда поехал на дембель.
Эдуард Виноградов:
– Вернулся в Чечню в марте, Леха Горшков привел меня в роту. Эдик Данилкин мне: «Ты зачем вернулся, дурень?»
Приехал из госпиталя в роту – все подножие гор в подснежниках! Такая красота! Ротный был новый. С Геной Юрьевым встретились, он тоже только что из госпиталя. «Как ты?» – спрашиваю. «Все нормально…» Он был еще очень слабый, не мог ничего тяжелого носить – только автомат и один магазин патронов.
А потом у меня начались последствия контузии, и пришлось идти в санчасть. Там мне врач сказал: «Домой!»
Ребята рассказывали, что наши наградные листы за бои в Грозном порвал зам. командира полка по воспитательной работе: «Не заслужили!» Обидно…
Из дневника Алексея Горшкова:
01.03.2000 г.
Стоим в горах в ущелье. Бойцы устают сильно. Ежедневно ходим по несколько человек за продуктами и боеприпасам через деревню Танги-Чу на КП батальона, а это 5 км по горам. Подвоз затруднен, ущелье разбито артиллерией и «бэхи» не проходят. Носим сами за спиной в вещмешках. При этом на каждом еще разгрузка с полным БК и оружие.
Обстановка сложная, везде духи наставили растяжек. Да и наши спецы постарались – навтыкали минных полей по склонам. Шаг от тропы – и ты «двухсотый».
02.03.2000 г.
Сегодня погиб молодой паренек-срочник. Снайпером был. Нарвался на МОНКу. В месте, где была голова, осталось кровавое месиво.
05.03.2000 г.
Подорвался на мине при прочесывании местности боец из 1-го взвода нашей роты. Ему повезло: остался жив, правда, без ног…
08.03.2000 г.
Снова подрыв, снова мина-«лягушка». Солдата из того же 1-го взвода увезли в госпиталь с пробитыми руками и ногой.
09.03.2000 г.
Пришла беда и в мой взвод. Подорвался на минном поле боец-контрактник. Мы насчитали у него 15 осколочных ранений. Ему на помощь поспешил срочник, командир 2-го отделения гвардии рядовой Вагнер Саня с медсумкой. Санек вытащил раненого с минного поля на себе и перевязал. За это он был мной представлен к награждению медалью «За отвагу».
«Дурак, но доставать его надо…»
Алексей Горшков, командир взвода 3-й мотострелковой роты, старший лейтенант:
– В эти дни, в марте, был случай, что подорвался один «крендель» на мине и в нашем взводе. Это был Заяц – ребята его так прозвали за то, что он обещал зам. по тылу батальона настрелять зайцев. Дескать, я охотник хороший.
На дереве перед позициями повис парашютик от сигнальной мины. Не знаю, зачем он понадобился, но этот Заяц три раза пытался за ним слазить. Три раза его ловили, не пускали, а на четвертый – не углядели. Я как раз был у ротного на совещании, слышу – взрыв. «Твои подорвали?» – спрашивает ротный. Эхо пошло по горам… Я сразу понял, что это Заяц. А тут и радист мой на связь вышел: «Трехсотый» у нас, тяжелый…» Пришел во взвод, выяснил, что Заяц зацепил мину-«лягушку». Она же прыгает, потом – щелчок, он успел повернуться, но всю правую сторону тела ему разнесло – руки, ноги. В башку, правда, не попало. Лежит, не шевелится.
Стали думать, как его вытаскивать. Лежал он метрах в пятнадцати от окопов, и в стороне, где проходов по минному полю не знали. «Кошки» – нет, веревки – нет. «Может, – думаю, – добить его да на боевые списать». Но как могут быть боевые потери, если боя же не было… Придурка этого мне было не жалко: нормальный человек не полезет на минное поле за парашютиком. Создал нам этот Заяц проблему… Какие там мины – мы не знаем, начнет переваливаться на бок, зацепит еще одну, и нас бы всех накрыло. Дурак он и в Африке дурак, но доставать-то его надо.
Саша Вагнер, командир отделения, сержант-срочник: «Давай я схожу…» – «Саня, давай трогай…» Мы залегли, а Саша сумку медицинскую закинул за спину и полез к этому дураку. Шел он, приняв упор лежа – на носках берцев и руках. Одной рукой листву разгребал, чтобы на растяжку не напороться. Подполз к Зайцу: «Держись как хочешь, иначе обоим трындец…» Обратно Саша этого придурка на себе тащил с полчаса – каких-то пятнадцать метров, на коленях, по своим же следам. На плащ-палатку этого Зайца положили и – к медикам. Кроме Зайца, у меня во взводе небоевых потерь не было.
Строго-настрого запретили всем что-то трогать взрывоопасное: есть саперы – пусть они и занимаются разминированием. В Ханкале, пацаны рассказывали, два «кренделя» нашли неразорвавшийся снаряд и решили посмотреть, что у него внутри. В результате от одного только ногу нашли, а от другого – одни сапоги…
Из Журнала боевых действий
9 марта
Артиллерия полка вела огонь по плановым и неплановым целям. В подразделениях была усилена бдительность в ожидании прорыва. ИСР проводила работы по разведке маршрутов движения подразделений. За день было обнаружено и обезврежено: 152-мм снарядов – 165, «РПГ-7» – 42, «РГД-5» – 24, «Ф-1» – 12, «ВОГ-25» – 63 штуки.
10 марта
За день получили ранения различной степени в результате подрыва на растяжках 4 военнослужащих, все четверо сержанты.
11 марта
Обстановка не изменилась, но оставалась сложной, напряженной. Сосед слева, 506-й полк, продолжал вести упорные бои по блокированию бандформирований в Комсомольском. Дежурные силы и средства вели наблюдение на огневых позициях. Подразделения ВМГ продолжали выполнять задачи ОШ Западной зоны. Нештатные разведгруппы батальонов вели разведку методом поиска в предгорьях близ Рошни-Чу и Гехи-Чу.
В 8.30 подорвался на своей растяжке рядовой 5-й роты Миронов А.В. В 12.00 при обстреле огневых позиций минометного взвода ВМГ близ Комсомольского из «РПГ» погиб сержант-контрактник Александр Шевченко, получили множественные осколочные ранения сержант Матвеев и ефрейтор Чекалин.
«Ну, где растяжки? Пойдем снимать…»
Андрей Актаев, командир отделения 3-го взвода 1-й мотострелковой роты, контрактник:
– После ночной перестрелки под Комсомольским через день батальон выдвинулся дальше. Нашей роте приказано было занять высоты под Мартан-Чу. При выходе из села стоял блокпост Новосибирского ОМОНа. Туда нас и довезли на БМП. А дальше в горы – пешком.
