Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел

— Точно, Катьку в… в коменданты общаги! В старшие! Катьку! Она одна тут у нас знает, как керосинка выключается! Ха-ха-ха!

— Мэгги!

— Нафиг Мэгги! Мэгги не здесь, а у бабки живёт; и потом Мэгги кухней занимается. Нужен двойной контроль. Кать?! Будешь комендантшей нашего бабского взвода? График там, контроль, обучение?

— Ка-ть? Давай, а? Всё одно ты и в поле за всеми присматриваешь.

— Буду. А то вон, лампу потушить не могут! Лопнет стекло — где возьмёшь? Где ты сейчас возьмёшь ламповое стекло на керосинку, ааа??

— Вот заело тебя.

— У Вовчика. У Вовчика наверняка есть. Он запасливый.

— Ааа, разбежался он тебе давать. Даже если и есть. Нашла, понимаешь, источник…

— А чо, не даст? Даст. Надьке — она показывала, — нож дал. Хороший.

— …а я ж ему говорю: дай, Вовчик, нож. А он — вон тем работай. А я ему — дай свой. А он: это не кухонный нож! Ты ж говорю им только что работал! Да, грит, помог; это я кухонную работу делал своим ножом, но отдавать его на кухню, грит, не буду! Не кухонный. Я говорю — не на кухню, дай мне… А он — дай тебе, всем надо будет. Почему, грит, у тебя своего ножа нету?? А я говорю: а нах он бы мне нужен был? А он — ну, не нужен, так и не проси…

— А потом, на следующий день, обратно забрал. И дал какой-то другой — китайский.

— Но ведь дал же, дал?

— …

— А вообще он дурак. Я видела — мы выкинули майонез — а он подобрал. Дурак.

— Зачем выкинули?

— Просроченный.

— Пропал, что ли?

— Срок годности вышел. Просроченный.

— Вот ты дура! Мало ли что на банке написано! Попробовать трудно было??

— Вот и жри пропавшие продукты! Тухлятину.

— Он может не пропавший. Ты ж не смотрела.

— Срок хранения истёк — значит нельзя есть! Это ты хоть понимаешь??

— Ну ты и дура.

— Сама такая.

Пауза.

— У них собака. Может — собаке.

— Собаки майонез не жрут.

— А что они жрут?

— Ну… Кости там. Мясо. Корм. Корм собачий жрут..

— … не, девки, может и не дать. Чо-то спортился Вовчик. Раньше так без вопросов. А вчера я ему говорю: «- Вовчик, у тебя вата есть?» А он говорит: «- Не только вата, а и прокладки есть.» Я ему «- Дай?» А он мне: «- Полай!» Хам.

— Хи-хи-хи. Полаила? А что бы он тебе должен бы? За что бы? Скажи спасибо, что с Вовкой умывальник построили; и с сортиром помогают. Возводят, да. Хронов вон не разбежался. И деревенские ходят только, посмеиваются.

— Так чо, Вовчик сказал, у него и прокладки есть??..

— О. Всё что услышала, ага? Не даст — сказал же.

— Деревенские марлю стирают.

— Фууууу!

— Это как попросить.

— Хи-хи-хи. «Как попросить», ага. Минет ему сделаешь — может и даст!

— Знаешь как у меня обильно бывает?? Может и сделаю. Лучше Вовчику минет, чем тем, на поляне…

— Ой, бля… Светка, не вспоминай! Мороз по коже!! Как вспомнишь! А Вика так прямо около меня упала! И Клавдия эта толстая! И брызги мне — крови! Ужас! Я как вспомню — так вся дрожу.

— Вовчик с тем Лешим нас тогда реально спасли. Реально.

— Вовчик молодец. И Вовка. Как качественно нам сортир построили. Я смотрела — не, девки, приятно смотреть как парни работают. Всё у них так нормально получается. Даже гвозди забивают — красиво. Я попробовала — у меня так фиг выйдет. А когда гвоздь загнулся — он его пассатижами, — и дальше, всё равно забил!

— Ой, «пассатижами»! Словов-то каких нахваталась! Может, ты и трактор починить умеешь?.. Хи-хи-хи!

— Дура, забыла, как в общагу ломились?..

— При чём тут это?

— При том. Что мы сейчас тут, в деревне. И тут что-то не очень танцевальные навыки котируются, а вот гвоздь забить уметь надо… Пока у тебя мужика тут нету, который это бы сделал.

— Механизатора, хи-хи-хи.

— Вовка на поляне тогда, между прочим, хоть и связанный и ушибленный, а за Гульку впрягся. А за тебя кто впряжётся, случись чо??

— Мы сюда и уехали, потому что тут тихо. Чо тут «впрягаться»?..

— Ага-ага. Пока тихо. Пока.

— Покаркай ещё.

- … ну куда я попрусь? В Нерчинск, домой, что ли? Отец не прогонит, конечно, но мачеха… Не, я пока тут перекантуюсь, пока всё не наладится. А потом в Мувск вернёмся, замуж выйду… Охомутаю какого-нибудь олигарха… Главное, девки, здесь не разжиреть и не потерять форму. Товарную, хи-хи.

— Вовку охомутай. Он, типа, сын миллионэээра…

— Вовка на Гульку запал.

— Мэгги, говорит, в воскресенье устроим танцы. Тут. Познакомимся с местным молодняком. Понаехавшим.

— Оно надо?

— Надо. Скучно же.

— Скорее бы всё закончилось…

— А вдруг тут ещё зимовать придётся??

— Ой, ты наговоришь ужасов!

— А чё. И очень просто.

— …

— А чо он окрысился-то??

— Аделька, дура, пошутила над ним.

— А чо?

— Они вчера с Вовкой сортир нам достраивали — Андреич им, кстати, за это остатки досок забрать разрешил, — и про мыло, про шампунь разговор зашёл…

— О, Тань, кстати! Есть шампунь ещё?..

— Отстань. Так вот — он стал рассказывать, что есть рецепт шампуня на травах. Ромашка там, ещё чо-то. Отвар. Промывает, говорит, отлично; к тому же экологично, говорит, и сырьё тут же растёт… А Аделька ему говорит: «-Ты, говорит, как сваришь, сначала на себе попробуй — в паху; если там заколосится, — тогда и на голову можно применять; а если волосы повылазят — то тоже полезно, можно будет вместо эпиляции твой отвар использовать!»

— Хи-хи-хи! Ха-ха!

— Ну ты, Аделька, и дура!

— Реально дура. Пацан помочь хотел, а ты его опустила.

— Конечно дурища. И ничего тут смешного нету.

— Я ж пошутила!

— Думать маленько надо, о чём и как шутить! Дура!

— Да ладно, я ж не специально. Завтра извинюсь.

— Ага, и минет не забудь.

— Рот закрой!

— Я вот сейчас тебе закрою!!..

— Так, тихо! Замолкли все!

— …

— О. Командир взвода голос подал. У Катьки не забалуешь.

— Хи-хи. И правильно.

Некоторое время в сумраке спальни слышны только скрипы пружин и дыхание. Но не спится. В отдалении лают собаки. И снова кто-то не выдерживает:

— Девки, я думала, в деревне тишина, покой, глушь. А тут фиг уснёшь. То собаки лают, то петухи кричат. То понаехавшие празднуют — песни орут.

— Ага. Едут и едут. Вчера опять приехали к кому-то.

— Да, много народу становится.

— Ты дверь заперла?

— Сказала же уже, чо ты сто раз спрашиваешь??

— Но в коммуну что-то никто не стремится.

— Думают так прошелестеть. Думают, Громосеев насчёт налога так — пошутил. Вот он приедет другой раз, и объяснит им политику партии и правительства.

— Катьк. А если в сортир ночью понадобится? Я ночью на улицу боюсь!

— Ты что, дура, на улицу ночью. В ведро. Утром дежурная вынесет. Короче, давайте спать, девки…

НОВЫЕ ЛЮДИ

Дни шли за днями, наполненные рутинной деревенской работой. Происходившее в городах, в том, в «Большом Мире», казалось происходившим где-то на Марсе, не ближе. Сначала, по старой привычке, каждый вечер мониторили радиоэфир и, когда было электричество, смотрели старенький бабкин телевизор, стараясь в отсутствии интернета «не отстать от пульса планеты», — но информации, действительно дельной информации по радио, а тем более по телевизору, было минимум.

Не было альтернативной оценки ситуации, был голимый официоз: «Население в едином порыве поддерживает проводимую Новой Администрацией политику по расселению мегаполисов и социальному развитию сельских регионов», — или что-то наподобие; Владимир потом уже и перестал вслушиваться и вдумываться в трескучие фразы наёмных вещателей. Про то, что творилось за границей, в основном вообще молчали, как будто заграницы как таковой не существовало. В Азии была мясорубка, Ближний Восток полыхал; прорывались обрывки репортажей — явно ангажированных, судя по множеству затёртых значков телекомпаний на картинке передранных друг у друга — как заревом полыхает небо над Пекином, встают дымно-яростные грибы над Сеулом и Пхеньяном; сколько раз там применили тактическое ядерное, и только лишь тактическое, никто уже и не считал; как и не пытались уже разобраться, кто применял. Токио как мегаполис перестал существовать, огромными чёрными гробами стояли прежде залитые огнями небоскрёбы; паралич нефтедобычи вместе с остановкой реакторов на пятидесяти с лишним АЭС сделали своё черное, в полном смысле, дело. Тайвань, вроде как, яростно отбивался от поползновений материкового Китая, и пока, кажется, небезуспешно. Из Европы репортажи были отрывочные, всё больше о столкновениях между стремительно радикализирующейся на фоне всеобщей безработицы белой молодёжью и не менее радикальными мигрантами. Америка фактически распалась на несколько враждующих между собой территориальных образований, в которых главную скрипку играл уже не Вашингтон, а Республика Свободный Техас. Всё это шло в коротких репортажах кашей, зачастую противоречило одно другому, и разобраться в происходящем было воистину невозможно. Владимир страдал, что не может пообщаться с профессором Лебедевым, или хотя бы с его китайским другом, доктором Вин Чуном; оставалось только в перерывах между окучиванием картошки и ремонтом крыши бани строить свои догадки. Связи со Штатами, как таковой, не было…