Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Осталось отмыть несколько ступенек. Стас уже ругал себя, что не сделал это вчера сразу после съемок, но он очень устал тогда, а сейчас некоторые пятна засохли и не отмывались. Он, включил музыкальный центр. Грянул Бах. Стас сделал несколько па, скользя яркой птицей в огромном белом пространстве, потом вздохнул и взялся за тряпку.
Почти посередине студии был сделан подиум, но вернее сказать — это была круглая арена, к которой вели ступеньки. Пять ступенек по всему кругу. Сейчас на этой арене стояла огромная, почти квадратная кровать с белым шелковым бельем и красным атласным одеялом. В нескольких шагах от подиума, ближе к стене, стоял искусственный камин с вычурной отделкой под розовый камень и полукруглая металлическая решетка, состоящая из острых пик. Пики переплетались волнистым стеблем с небольшими тщательно выполненными листочками и цветами, из стебля, чуть отогнутые наружу, шли пики поменьше.
Мебели в студии почти не было, несколько металлических изогнутых стульев у стеклянного низкого столика и рядом две полки — металл и стекло, — почти прозрачные, на них несколько книг и безделушки. Только одна из стен полыхала ярким пятном: огромный аквариум был вделан внутрь стены и ограничен по ее поверхности красивой рамой. Аквариум подсвечивался, живая картина светилась необычайной колышущейся зеленью, в которой уныло и сонно всплывали и тонули совершенно белые лягушки.
Из студии две полукруглые арки вели в кухню и небольшую комнату, превращенную в гардероб — вешалки на колесиках с театральными костюмами, полки с обувью и шляпами. Сейчас гардероб был изрядно захламлен стойками с мощными лампами и видеокамерой.
Входную дверь тоже попытались украсить, но ничего не получилось, потому что она была массивной, металлической, с несколькими замками и большой задвижкой.
В дверь настойчиво звонили.
Стас с досадой вздохнул, бросил тряпку и подошел к двери. Задержав дыхание, посмотрел в глазок.
На лестничной площадке стояла обалденная женщина. Она почувствовала, что ее разглядывают, подмигнула и сделала губами поцелуйчик в воздухе.
Стас открыл. Ева ошарашенно разглядывала большое пространство.
— Проходи и раздевайся… Что за идиотская прическа, тебе вообще бы пошло налысо… Хотя, посмотри парик в гардеробе. — Стас вернулся к ведру, вздохнул, двумя пальцами закинул тряпку в ведро и отнес его в гардероб.
— Меня зовут… — начала было Ева, но Стас ее оборвал:
— Совершенно никого не интересует, как тебя зовут. Ты сама ко мне пришла или я тебя где-нибудь нашел?
— Э-э-э… как сказать..
— Презентация этого придурка в Доме литераторов… Нет? Раньше снималась? Нет… Раздевайся, мордашка у тебя ничего и ноги сильные, дальше посмотрим… Кофе или чай?
— Нет, спасибо, не хочу. — Ева сняла пиджак.
— Я не употребляю спиртное, — сказал Стас раздраженно, стоя в дверях кухни.
— Ну и?.. — Ева не поняла.
— Ну, чай или кофе, наконец!
— А, тогда все равно, только мне придется сблевать после этого. Есть предел наполняемости желудка, понимаешь. Кстати, где у тебя блюют, покажи заранее.
Стас Покрышкин выключил в кухне чайник, постоял, тупо глядя на изящные темно-синие чашки с золотом по ободку, и почувствовал, что у него заныло под ложечкой.
Он осторожно выглянул из кухни. Ева разглядывала аквариум. Она уж было решила, что лягушки дохлые, но тут одна из них дернула задними лапами, медленно и сильно, и стала всплывать вверх.
— Почему ты не раздеваешься?
— Я переела, понимаешь. Кстати, ты тоже будешь раздеваться? — Она теперь смотрела на голые ноги Стаса из-под кимоно.
— Ты кто, как тебя зовут?
— Так ведь никого не интересует, как меня зовут. Давай хотя бы выясним, как зовут тебя. Ты — Стас?
— Да, я Стас. Разве ты пришла не на пробу?
— А что я должна пробовать?
Стас тоскливо вспоминал, где у него пистолет. Пистолет лежал под подушкой на огромной кровати, которая стояла на подиуме, к которому вели пять ступенек.
— Послушай, я снимаю интересные фильмы про красивых девушек и злых вампиров… Ко мне должны были сегодня прийти на пробу… Для фильма «Страсть вампира». Я подумал, что это ты… Правда, рановато.
— Ты снимаешь порнофильмы, крутую эротику с элементами насилия.
— Кто это сказал? — Стас вспотел.
— Так написано в протоколе.
— В ка… ком таком протоколе.
— В милицейском… Ты, конечно, можешь со мной и с протоколом поспорить, что является крутой эротикой, а что нет, но я пришла по другому поводу. Я тебе звонила.
— Господи, как ты меня перепугала! — закричал обрадованно Стас, облегченно вздохнул и ушел наливать себе кофе. — Ну конечно, ты Ева… как там… не помню, я думал, что это шутка, у меня оператор, мой друг, он иногда странно шутит, но специалист золотой!
Стас поставил на стеклянный столик поднос с одной чашкой кофе, маленьким серебряным молочником и высоким стаканом с соком.
— Однажды он позвонил, сказал, что для меня есть обалденная натура и что нужно за ней немедленно приехать в морг, смешно, да?
Стас с наслаждением нюхал кофе в чашке, отставив ухоженный длинный мизинец. Ева смотрела на пятна, которые он так и не домыл.
— Что это?
— А, ерунда, кровь. Вчера снимал, устал, как собака, девочка тоже притомилась, потом она… не для вашего протокола, ладно, по-дружески? Она немного подбадривает себя иногда, отрубилась, убрать было некому… А в обед у меня натура. — Он поставил чашку, сделал глоток сока, потом опять глоток кофе. — Я подумал, что ты — на пробу…
— Кровь, значит… И откуда?
— Из банки. У меня еще три банки осталось, если тебе надо… Нет, ты не подумай, я подделок не люблю, у меня кровь настоящая, не веришь?
— И банки у тебя — трехлитровые?
— Да нет, маленькие, из-под детского питания… Понимаешь, сейчас такая техника, что на общем плане еще соус пойдет, и то не очень. Там, — он неопределенно махнул головой назад, — вроде научились цвет брать подлинно, а у нас с этим всегда проблема была, но, когда я делаю крупный план, у меня героиня так небрежно пальчиком берет… облизывает… фактура должна соответствовать! Я — художник.
— Художник… У тебя в июне погибла на съемках девушка… Марина Улыбка.
