Могильщики талантов (СИ) - Гаврюченков Юрий Фёдорович

И хотя укоризны в голосе не звучало, напоминание о невыполненном обещании должно было завиноватить контрагента до склонности к уступкам.

— Я сразу решил, что пришлю вам правку, если нечего будет переделывать, а переделывать ничего не придётся.

— То есть в тексте третьей книги трилогии «Кровавый секретарь» вас всё устроило?

«Он боится, — подумал Астролягов. — Его гложет страх невостребованности. Пишет хорошо и ведёт себя примерно только потому, что боится утратить признание. Литература для него жизненный костыль. Потому и запрашивает своевременное подтверждение, что беспокоится. Ибо книга неизданная — книга непризнанная».

— Алло, — вежливо сказал Иван Строев. — Вы на связи?

— Да, конечно, — поспешил успокоить Алексей.

— Вы куда-то пропадаете.

«Боится. Я действительно пропадаю», — чувство было сильным.

— С текстом всё в порядке. Я пришлю правку, когда она будет готова, — авансом пообещал Алексей и перешёл в наступление, чтобы озадачить автора. — Помните, мы говорили о концепте детектива в формате большой литературы? Сможете подъехать, чтобы мы могли его обсудить?

— Помню, — с обстоятельность закончившего проект человека ответил Иван Строев. — Я могу зайти в пятницу, чтобы у нас было время посидеть в кафе и основательно поговорить до конца рабочего дня. В три часа вас устроит?

— Будем вас ждать! — Астролягов старался не утирать на людях холодный пот.

Вежливо попрощавшись, Иван Строев отсоединился, а угнетённый редактор выключил мобильник. Разговор измотал, и не хотелось получить ещё один нежданный звонок.

— Со Строевым говорил? — Игорь поднял глаза от клавиатуры, очки мертвенным светом блеснули от диодных ламп.

— Лёгок на помине.

— Ты его роман одобрил, а мне почему не сказал?

— Чего-то из башки вылетело. Замотался с этим самотёком, — привычно отболтался Алексей.

— Мы договорились, что будешь присылать рукописи на одобрение.

— Так это про самотёк речь шла, — Астролягов изобразил самый наивный тон, какой смог. — Иван Строев — известный автор, зачем его дополнительно одобрять? Нет, если хочешь, я сейчас пришлю, — отчаянная атака была лучше тактикой из боевого устава криминального журналиста, как истерика схваченного за руку вора. — Кстати, откуда у него мой телефон? Ты ему дал?

— Я не давал, — ушёл в оборону Игорь. — Иван сам найти может что угодно, хоть телефон, хоть машину по номеру. С его связями нет проблем.

— Может и киллера нанять, — вставил Григорий.

Рабочий день в издательстве «Напалм» разгорался.

— Давайте со Строевым не тянуть, — предложил Астролягов. — Он обещал в пятницу зайти пообщаться насчёт боллитры. У него какие-то соображения появились.

— Отдавай роман в правку, — разрешил Игорь. — Я тебе литературного редактора подгоню, который Строева правит. Они друг к другу привыкли. Читатель тоже получит стабильный продукт. Зайди к Лене, у неё могучий принтер стоит, пусть распечатает текст четырнадцатым кеглем и расходы учтёт. Сахаров делает правку только на бумаге.

— Я-то думаю, почему он давно не появляется, — Игорь протянул бумажку с телефонным номером. — А он ногу сломал. Поскольку Сахаров настоящий ленинградский интеллигент, гордость ему не позволяет попросить занести рукопись на дом. Сходи. Пообщаетесь в неформальной обстановке. Сейчас таких редакторов почти не осталось. Только не грузи ничем и не напугай, как ты умеешь. Сахаров старенький, совестливый и застенчивый. Может отказаться в другой раз с тобой работать.

Алексей безропотно кивал, принимая рекомендации как руководство к действию. Ночь он не спал, запоем читая третью книгу «Кровавого секретаря», чтобы спозаранку быть готовым ответить на каверзные вопросы, если они возникнут. Ради этого он даже отказался встречаться с Аллой.

— Сегодня я намерен провести ночь с Иваном Строевым, — сказал он подруге. — У нас будет «Нарезное и холодное».

— Ты нарезался и охладел ко мне? — вспылила она прежде, чем бросить трубку. — Ну и пидор же ты.

У Аллы были чересчур хорошо развиты ассоциативные области головного мозга.

Астролягов не стал перезванивать. Темпераментная подруга быстро обижалась, но быстро отходила. Потом покажет ей роман, объяснит.

К семи утра он вспомнил, что не заехал к родителям, хотя собирался привезти денег — на фирме начислили зарплату. Тогда он с личного кабинета перевёл отцу на карту. Немедленно позвонил отец, которому пришла СМСка. Забеспокоился — прежде сын с ранья переводы не слал.

— Я зачитался, — честно солгал он. — Работа такая увлекательная, что не помню ничего.

— С тобой всё нормально, Лёша? — деликатно указал на обман отец, который мог узнать по голосу любую тайну. — Ты какой-то уставший.

— Забегался. Просто забегался. Мне сегодня ещё бегать. Так на фирме совпало. Я потом как-нибудь загляну, когда дела улягутся, а сейчас у меня аврал.

Ещё не зная о Сахарове, он как в воду глядел, и теперь снова вспомнил о законе парных случаев.

Владимир Ефимович Сахаров жил на улице Рубинштейна в квартире, похожей на выкупленную, но не отремонтированную коммуналку. Как будто хозяин изо всех сил старался показать, что не хочет ничего менять из привычки к старому быту, а не потому что нет денег. Даже у гнезда коммунальных звонков проводки были оторваны и демонстративно отогнуты, кроме одного, в который полагалось звонить. Рядом, замазанная краской, выступала розетка дореволюционного электрического звонка, с валиками по ободку, имитирующими цветочные лепестки.

«Интеллигенция», — подумал Астролягов, надавливая на кнопку годов 1960-х, а, может, и более раннюю. В любом случае, антиквариат.

Пришлось подождать. Наконец, послышался стук костылей. Он приближался. Стих. Клацнул замок. Открылась внутренняя дверь. Лязгнул засов наружной, её толкнули. Хозяин не спрашивал, кто там, и не утруждал себя подглядыванием в глазок. Такое великодушное равнодушие к жизни выглядело как подлинное радушие. Алексей открыл дверь и увидел стоящего в прихожей грузного старика в клетчатой рубашке и трениках. Толстую гипсовую ногу он отставил на пятку.

— Проходите, закрывайте, — распорядился старик.

Алексей оказался на кухне, что было не удивительно, ведь шёл по чёрной лестнице. Возле двери была обустроена гардеробная с вешалкой и полочками для обуви.

— Берите тапочки.

— Какие можно?

— Какие понравятся.

Сахаров поплёлся по коридору, кидая гипсовую ногу вперёд и за ней костыли, качаясь как маятник. Передвижение давалось ему с заметным трудом. «Кто ему продукты носит? — подумал Алексей. — У него должна быть большая семья». Они шли и шли, коридор тянулся и тянулся. Все двери были открыты, и ни у одной не лежал коврик. Квартира являлась единоличной частной собственностью. Астролягов бывал в таких. Некогда с проходными комнатами, превращённая после уплотнения в «гребёнку», где был общим только коридор. Сейчас заколоченные дверные проёмы внутри комнат освободили от досок и обоев, но коридор остался. Это было единственной уступкой, нарушавшей коммунальный уклад.

Сахаров провёл его в залу, бывшую столовую. Посередине стоял большой овальный стол, заметно древний, но чёрный лак на нём был свежим, без кракелюр и сколов. Антиквариат реставрировали. На столе лежали книги. Советские и дореволюционные. Книги были в шкафах с прозрачными дверцами, довоенных, и на полках над шкафами, брежневского периода. Вокруг стола приютились три мягких стула из чехословацкого гарнитура, какой был у родителей Алексея, и массивное полукресло с красной бархатной обивкой, как будто украденное из театра. В углу стояла этажерка с рядком фарфоровых слоников, фаянсовыми птицами разных пород и пепельницами.

Сахаров доживал век в эклектическом комфорте, на какой согласился бы не всякий хипстер из колайфинга.

Стены возле этажерки были до самого потолка завешаны фотографиями в рамках. Астролягов машинально бросил взгляд, увидел знакомое лицо, подошёл поближе, всмотрелся.