Крокодиловы слезы - Яковлева Елена Викторовна

Глава 13.

ЗАГНАННЫХ ЛОШАДЕЙ ПРИСТРЕЛИВАЮТ

Сон это был или все-таки явь, до счастливого пробуждения, как выяснилось впоследствии, было еще очень и очень далеко, поскольку настоящий кошмар еще только начинался. Карлик, Лонг и прыщавый подросток-гример препроводили нас в третью дверь, которую я не заметила вначале, потому что она была завешена куском синего бархата.

— А перчатки? Перчатки! — вдруг завопил карлик.

Прыщавый исчез ровно на секунду, а возник… с двумя парами боксерских перчаток. Ну боксерских не боксерских, но, по крайней мере, здорово на них смахивающих. Марго сама сунула руки в перчатки, а мне их напялил тщедушный гример. Пока он управлялся, бдительный Лонг держал меня за плечи и приговаривал:

— Хорошие «бабки» получишь, фирма гарантирует…

Я уже почти ничего не понимала и не чувствовала. И практически не сопротивлялась.

— Ну вот и умница, — одобрил мою покладистость Лонг и, подтолкнув в спину, благословил:

— Ну, с богом!

Честное слово, это было почти трогательно.

Теперь Лонг меня больше не удерживал, зато Марго подхватила от него эстафету и поволокла меня за собой, повторяя на ходу:

— Главное, не смотри в зал и не обращай внимания на этих придурков. У них вместо мозгов — собачье дерьмо.

— Отпусти! — прошипела я, и в то же мгновение в глаза мне ударил яркий, ослепляющий свет. Не поддержи меня Марго, я бы, наверное, растянулась. Впрочем, может, дело было не столько в ярком свете, сколько… Что-то странное творилось с полом, который буквально разъезжался под моими ногами. Такое ощущение, будто я провалилась в студень, а вокруг стоял оглушительный визг, свист и ор…

— Где мы? — спросила я у Марго, втягивая голову в плечи.

— Я же сказала, не обращай внимания, — беззаботно ответила та, — старайся почаще падать, и все будет в порядке.

Я вняла ее совету, хотя и не по собственной воле: шлепнулась в какую-то скользкую розовую субстанцию, прохладную на ощупь, по внешнему виду напоминающую густой кисель из концентрата.

— Ты рано упала, — недовольно загундосила надо мной Марго и потянула меня из скользкой и чавкающей розовой слизи. Но едва я поднялась на ноги, как она же меня и толкнула, не сильно, боксерской перчаткой в грудь, и я снова забарахталась в странной массе, точно муха, попавшая в варенье. А со всех сторон понеслось улюлюканье, крики и почти истерический хохот. А кто-то и вовсе заорал:

— Дай ей сдачи, малютка, чего смотришь!

Я повернула голову и с ужасом увидела зал, через который каких-то полчаса назад прошмыгнула вслед за Урфином Джюсом. Там, за столиками, сидели разнокалиберные мужики и с интересом натуралистов наблюдали, как мы с Марго копошимся в» розовом желе. Чувствовалось, что они от этого зрелища получают колоссальное удовольствие, чуть ли не коллективный оргазм испытывают.

— Да что здесь происходит? — пролепетала я, когда Марго склонилась надо мной, чтобы снова привести в вертикальное положение.

— Что-что, — пробормотала та, отфыркиваясь, как навьюченная лошадь, — развлекуха у них такая новомодная, первое представление в городе. Вишь ты, в Америке есть, в Москве есть, а мы чем хуже… Да шевелись ты, шевелись сама, думаешь, легко тебя таскать, когда качает, как на палубе!

Это еще слабое сравнение было, ну, насчет палубы, там хоть зацепиться за что-нибудь можно, за мачту, например, а тут — только зубами за воздух или за Марго, но последняя, едва дождавшись, когда поднимусь, снова пнула меня в солнечное сплетение, не сильно, буквально мизинцем, но этого хватило, чтобы я снова чуть не по пояс погрузилась в скользкую розовую массу.

— Ты чего толкаешься? — На этот раз я возмутилась.

— Так положено, — прошипела Марго, — в том-то вся и штука: мы с тобой пихаемся, а эти полудурки ржут. Ты что, не поняла еще?

Это открытие так меня поразило, что я разинула рот и уставилась в зал, в котором, если верить моей напарнице-сопернице, сидели сплошные полудурки. Пожалуй, она была права.

— Ну вставай, вставай, — снова затормошила меня Марго.

Я уперлась в пол боксерскими перчатками, потом приподнялась на коленях, полуобернулась… И тут в поле моего зрения попал Урфин Джюс. Он сидел за столиком возле барной стойки и, не обращая ни малейшего внимания на наши с Марго выкрутасы, трепался по сотовому.

Пока я рассматривала Урфина Джюса, Марго залепила мне оплеуху, не дожидаясь, когда я окончательно встану на ноги. Причем оплеуха была довольно увесистой. То ли она раззадорить меня хотела, то ли ей просто-напросто надоело вытаскивать меня из чавкающего желе. Сбоку кто-то разочарованно присвистнул и заорал:

— Давай, малютка, давай, я на тебя поставил!

Как я разозлилась, если бы вы только знали! Да что им здесь, ипподром, большое дерби? Я даже поискала взглядом козла, который «на меня поставил». Он сидел совсем рядом со сценой и тянул пиво из большой керамической кружки: маленькие заплывшие глазки, вислые пшеничные усы, короче, мерзкая рожа. Заодно я снова поймала «на мушку» Урфина Джюса — тот продолжал прижимать к уху сотовый, игнорируя наши с Марго скачки по сцене.

Кстати, о Марго. Эта подруга совсем распоясалась, похоже, идиотские выкрики из зала действовали на нее, как допинг. Теперь она осыпала меня звонкими шлепками, не смущаясь тем обстоятельством, что я и без ее помощи барахтаюсь в розовом студне. Не могу сказать, чтобы ее удары были такими уж болезненными, но обидными несомненно. А из зала неслось:

— Эй, оглобля, поддай ей еще, поддай! Как я понимаю, под «оглоблей» незамысловатые клиенты «Розового фламинго» подразумевали мою противницу — лохматую Марго. А что, это незамысловатое прозвище ей подходило. Вон какой у нее крепкий каркас, а ноги как балясины парадной лестницы! А ведь, поди, именно такие и нравятся моему любвеобильному супермену. И вообще, может, ее снимок тоже наличествует в коллекции фотографий, которую мне вручила Альбина и которую я еще не успела как следует рассмотреть? С каждой минутой я распалялась все больше и больше. И когда Марго склонилась надо мной, чтобы в очередной раз шлепнуть и тем самым доставить удовольствие беснующимся завсегдатаям «Розового фламинго», я обхватила боксерскими перчатками ее крепкие лодыжки и изо всех сил потянула на себя. «Оглобля» с размаху бухнулась на пятую точку, да так, что к потолку полетели плевки розового желе.

Зал просто зашкалило от децибел, какими только способами зрители не выражали свой идиотский восторг: свистели, орали, топотали ногами, стучали по столам пивными кружками. А я продолжала расправляться с Марго. Не то чтобы я испытывала к ней лютую ненависть, просто только таким образом я могла покончить с этим сумасшедшим представлением. Однако моя соперница быстро пришла в себя и одним прыжком вырвалась из плена розового желе (вот что значит практика!). Пришлось мне нокаутировать ее снова, причем все тем же способом, сама-то я встать не могла. В продолжение следующих семи-десяти минут я повторяла этот нехитрый прием бесчисленное количество раз, и, судя по громогласным овациям, полудуркам с пивными кружками он нисколько не надоел.

— Давай, давай, малютка! — орали со всех сторон. — Так ее, так!

Можно подумать, что я ради них старалась, на самом деле я просто пыталась улучить момент, чтобы подняться и сбежать, но Марго-оглобля пресекала мои попытки буквально в зародыше, несмотря на то, что сама находилась на положении стреноженной лошади. Но в конце концов она уходилась не меньше моего, и какое-то время мы сидели в розовом желе друг напротив дружки, шумно дыша и отфыркиваясь. В рядах «восторженных зрителей» такая наша заминка вызвала недовольное роптание.

Изловчившись, я приподнялась на локтях, сгруппировалась и вырвала свое бренное тело из розовой зыби. «Публика» встретила мою «победу» шквалом аплодисментов, зато «оглобля», переняв у меня мою излюбленную тактику, попыталась вцепиться в мои лодыжки. И тогда я пнула ее ногой. Полудурки из зала взревели от наслаждения, а я, чтобы не потерять равновесие, замахала руками, как ветряная мельница. Удержавшись от падения, я почувствовала себя почти всемогущей и, когда Марго предприняла новую отчаянную попытку меня остановить, пнула ее ногой еще раз, уже посильнее.