Чисто убойное дело - Луганцева Татьяна Игоревна

Она пошире попыталась открыть дверцу, но та поддавалась плохо – слишком много снега навалило. Яна протиснулась в щель и вылезла из машины. Она тут же почти по колено провалилась в сугроб. Хорошо, что на ней были длинные сапоги. Только вот каблуки-шпильки… Сейчас они были явно не к чему.

– Куда вы все делись-то? – не понимала Цветкова.

Она посмотрела по сторонам. Машина застыла у обочины. Кругом ни души. Справа и слева лес. Налево в чащу уходила слегка протоптанная тропка. Яна заглянула в машину, ключ торчал в замке зажигания. Она вынула ключ, закрыла машину и сунула ключ в карман.

Накинув на голову капюшон и дрожа от холода, порой проваливаясь в снег, она углубилась в лес, надеясь изо всех сил, что ненадёжная тропинка всё-таки приведет ее к человеческому жилью. О других вариантах она старалась не думать, так как у нее сразу от страха начинало сильно биться сердце и перехватывало дыхание.

Неверное зимнее солнце, порой заслоняемое набегавшими облачками, застыло над окоченевшим лесом, и Яна порадовалась, что сейчас утро, нет пурги и тропинка хорошо видна.

По заснеженным веткам, отряхивая с них снег, прыгали какие-то неизвестные Яне лесные пичуги. Лес был полон шорохов и звуков. Неожиданно над ней пронеслась ворона и уселась на сучок, кося круглым глазом на путницу и сбросив на сугроб целую лавину снега. Это было так живописно – ворона на заснеженном суку – что Яна даже улыбнулась.

Шагов через пятьдесят Яна оглянулась на дорогу, боясь потерять машину из виду. Остаться без машины в глухом лесу ей совсем не хотелось, храбростью Настеньки из фильма «Морозко» она явно не обладала. Лимузин из-за высоких деревьев был уже не виден, но Яна чувствовала, что он всё-таки недалеко и если что случится, она попробует добежать до машины.

Еще через сотню шагов тропинка резко свернула вправо и перед запыхавшейся Яной открылась чу́дная картина – бревенчатая избушка среди заснеженных высоких елей. Из трубы шел белый дым. Сердце Яны радостно замерло. У дверей лежала огромная мохнатая дворняга. Увидев незваную гостью, пёс хрипло и злобно залаял, оскалив впечатляющие клыки и приминая сильными длинными лапами снег.

Яна в испуге попятилась и чуть было не двинулась назад, но тут дверь со скрипом отворилась и, щурясь, от выглянувшего из-за облака яркого солнца, на пороге появился старик в меховой безрукавке и шапке-ушанке с лихо заломленным ухом.

– Цыц, Шницель! – шикнул он на собаку. – Не видишь, гости у нас!

Он несколько раз махнул на собаку и та, недовольно ворча, отошла в сторонку, не спуская настороженных глаз с Цветковой.

– Здравствуйте! – робко произнесла Яна. И добавила по-детски: – Я заблудилась.

– Ну что же, бывает… – ответил старик и распахнул дверь. – Проходи в избу, не бойся. Шницель тебя не тронет.

Прямо с улицы Яна попала в горницу с низким потолком и двумя окошками с ситцевыми занавесками в цветочек. Большую половину помещения занимала печь, в которой сейчас жарко горел огонь, а под загнетком аккуратно лежали сосновые поленья.

У окна стоял деревянный стол, на стене, как в пьесе, висело ружье, а около дверей был прикреплён металлический рукомойник, с носика которого методично капала в таз вода.

– Проходи, раздевайся, – сказал старик. – Замёрзла небось? Сейчас чаем напою. А хочешь щей? Я вчера из зайца знатные щи из квашеной капусты сварил. Я-то здесь живу, а старуха моя в деревне. Я тут лесник, лес охраняю. Да ты проходи, проходи… – поторопил старик Яну. – Нечего у дверей стоять. Вот, вешай свою куртку на гвоздик и мой руки.

Яна вымыла руки, вытерла их вафельным полотенцем, прошла, села на деревянную скамейку у окошка. Старик расхаживал по избе и всё говорил-говорил:

– Сейчас печь протопится, я кашу в чугунке поставлю. Знатная каша у меня получается. Тебя как звать-то? – обернулся он к Яне.

– Яна.

– А меня дед Сергей. Ну-ка, попробуй моего чайку. Лечебный чаёк, я его с разными лесными травками завариваю, сейчас вмиг согреешься. – Он поставил перед ней большую чашку с золотым ободком и налил ей чаю из большого зелёного чайника с облупившимся боком. – Пей, дочка.

Яна отпила обжинающий чай, зачерпнула ложечкой варенье из земляники. Старик улыбнулся: – Старуха моя варила. Для внуков старается, ну и мне перепадает.

Он сел рядом с ней за стол, на который поставил бутылку, заткнутую тряпичной пробкой. Яна со значением глянула на стакан в его руке.

– Не возражаешь? Хочешь попробовать? Сам наливку делал. Элитная вещь! Не во всяком Париже такую подают. Вот и закуска имеется… – Старик встал и поставил на стол миску с солёными рыжиками. – Ешь, не стесняйся. В бочке дубовой солю. Объедение.

Яна покачала головой.

– Нет спасибо. Я за рулём.

Старик понятливо кивнул.

– Правильно. А я выпью… – Он махнул полстакана и захрустел солёным рыжиком, который ловко подцепил на вилку. – Грешен, уважаю грибочки, – он лукаво улыбнулся.

Яна отогрелась. Деловитый старичок ей нравился всё больше и больше. Она с удовольствием пила чай и хрустела баранками с маком.

– Ты сама по какому делу в лес забрела? – спросил дед, наливая себе еще полстакана.

– Да тут такое дело… – замялась Яна. – Спутник мой и водитель из машины пропали. Я проснулась, а их нет. Пошла искать. Вы их не встречали?

Старик намахнул второй стакан.

– Один здоровый такой, крепкий? – спросил он.

Яна покачала головой.

– Да. Водитель. Именем его не интересовалась, первый раз видела. А спутника моего Тимофеем. Тимофей Никитич Мотов.

Дед Сергей как-то странно посмотрел на нее и тяжело вздохнул.

Яна почувствовала недоброе и напряглась.

– Так видели или нет?

Старик встал и заходил по избе.

– Слушай, дочка… Даже не знаю как тебе и сказать…

В этот момент за окном послышался яростный лай. Яна вздрогнула и прильнула к мутному окошку с двойными рамами, за которыми валялись дохлые мухи.

– Не пугайся, – успокоил ее старик. – Это Шницель белок гоняет. Не уважает он их.

Яна снова повернулась к леснику:

– Да говорите же ради бога, у меня сердце не на месте.

Старик покряхтел и сел на лавку.

– Тут такое дело… Вы за ёлкой ехали?

– Да, в питомник.

– Ну, значит, доехали…

Яна аж подскочила на лавке.

– Да говорите же, не тяните, а то я с ума сойду!

– Дело было так… – начал старик. – Приехали тут ко мне несколько человек, сказали за ёлкой. Я им: предъявите справку на вырубку, а они мне пистолет под нос, я и охнуть не успел. Заржали, заставили одеться и потащили в лес, чтобы я им покрасивее дерево указал. А я был не один, ко мне помощник Димка приехал. Время сейчас горячее, на ёлки самый спрос, одному мне уже трудновато справляться…

Яна поморщилась:

– Пожалуйста, не отвлекайтесь.

– Хорошо, – кивнул дед. – Ну, значит, волокут они нас с Димкой в лес и выводим мы их на посадки, где ёлочки разрешают рубить. А топоров-то у них с собой нету! Я гляжу – один бензопилу тащит, вот ей-богу! – Старик перекрестился. – Я уж чувствую, что дело пахнет керосином, указываю им на такую, знаешь, очень даже симпатичную ёлочку, а они ржать: «Ты что, дед, с дубу рухнул? Нам ёлка не меньше десяти метров в высоту нужна, пушистая, густая. Что ты нам какой-то веник подсовываешь? А ну веди, показывай, где тут у вас первосортные ёлки растут, а то вмиг башку открутим!» Чувствую, не отвертеться мне. Ну веду их дальше, привёл, осмотрелись они и к самой красивой ёлке подвалили. Один включил свою пилу и уже приноровился спилить. Ну, сердце у меня не выдержало, кинулся я к нему, кричу: «Постой! Эту не тронь!» Он меня отпихнул в сугроб и снова к ёлке. Тут Димка его стал за руки хватать. Мужики налетели на нас и к дереву верёвками прикрутили. Верёвку они с собой тащили, целый моток. Димка кричать начал: «Помогите! Помогите!» Ну они ему в рот варежку и запихали, а я молчу. Даже смотреть боюсь глаза закрыл. Тут из леса двое на полянку выходят. Видно, крик Димкин услыхали. Два мужика. Один такой крепкий, в куртке с мехом, в второй, прости господи, в плащике лёгком и шарфе невероятного цвета на шею намотанном. Без шапки. «Что у вас тут происходит?» – тот, что в плаще спрашивает. А бандиты ему: «Давай вали отсюда, пока цел!» Тот, что покрепче, подошёл к нам с Димкой и стал нас отвязывать. Тут бандиты на них налетели и такое началось! Пока они дрались, мы с Димкой отвязались, и он тоже в драку кинулся. А я за ёлкой спрятался, ноги у меня от страха отнялись. Лежу, шагу не могу сделать. Бандиты вверх взяли – еще бы у них бензопила! Один пилу включил и вжик – голова водителя отлетела. Вжик – и Димка без головы… И знаешь, отрубленная голова водителя матом их послала…