Подруга мента - Смирнова Алена

Я зыркнула на Валеру. Он был далек от солидарности с начальником.

— Мы справляли свои частные нужды, сударь, — сказала я.

— Вы зарвались, — заело Игоря. — Вы начали мешать. Не полковнику Измайлову, ему вы давно пакостите. Мне. Полина, что произошло на пресс-конференции, к примеру? К чему было настораживать подполковника Самойлова и спускать на него всех собак?

Оперативность повышенная, как бы это ни звучало. Надо отбиваться.

— Самойлов — скотина. Журналисты — не собаки.

Крайнев полез в задний карман, возможно, за носовым платком. Я погрозила ему пальцем. Зачем провоцировать вооруженных? Наша пантомима выглядела глупо, но эффектно. И дала мне возможность подзавести себя:

— Я не разобрала, вам мешать, ваше величество?

— Мне.

Ладно, тебе, так тебе. Проглочу, но прожевав.

— А где был ты и твои сослуживцы, когда Валерию наркоту подбрасывали? Когда вышвыривали в тартарары? Кто тогда мешал вам разбираться? Действовать? Мы с Крайневым? Ты сейчас намекаешь, будто следишь за Самойловым и не хочешь, чтобы его вспугнули. Так ведь годы идут. Сколько судеб он еще сломает? Сколько героина позволит продать?

Игорь рассвирепел до нервного тика. Его верхние веки прямо в пляс пустились. Измайлов, ты все-таки меня любишь. Потому что не позволил ему открыть рот в таком состоянии. Бросил сварливо:

— Не стоит, капитан. Когда девушка проезжалась по нашей организации, вы отнеслись к этому благодушно. А когда по вашей, расстроились. Ее не проймешь комплиментами о порушении мафии, она очень молода и очень самоуверенна. Пусть уж взрослеет естественно, без моральных оплеух от щедрот ФСБ.

Игорь в ответ скривился, но потом улыбнулся:

— Договорились, Виктор Николаевич. Вы покровительствуете Полине?

— Это выше моих сил. Но она дружна с моим сотрудником.

— Вот оно что, — слегка разочаровался Игорь. — Тем не менее, договорились.

Сколько ты за меня должен? Что-то в этом роде я спросила у мужа, когда он увез меня от Валентина Петровича. И внутри деловых, и внутри служивых одно и то же спрятано, да?

Крайнев с Балковым еще образовывали заслон.

— Я что, ворота соперника в момент штрафного? — взвыла я. — Расступитесь немедленно, никто меня не тронет.

Парни сделали по шагу в стороны.

— Игорь, надо думать, милицейскому расследованию не чужой? — ехидно осведомилась я.

— Разобраться в самоубийстве, происшедшем почти на моих глазах — дело чести, — уравновешенно отозвался капитан. — Ну и еще кое-какие точки соприкосновения есть.

— Крайнев расследованию вообще родня? — не отстал от меня Вик.

— Я за него ручаюсь, — сказал Игорь.

Мы с Балковым горячо присоединились. Надо было ковать железо, пока не остыло, так что я не медлила:

— Послушайте, люди. Когда я пришла к Алексею Шевелеву в марте, он сказал, что вода добывается на территории санатория «Дубрава» и называется «Дубравная». Тебе объяснять, о чем речь, Валерий?

— Я потом сам, — избавил меня от лишних слов Игорь.

— Потом он вдруг дал задний ход, дескать, до появления на прилавках время есть, может, переименуем. Ну, я ее окрестила родниковой и экологически чистой. И почему-то вбила себе в голову, что Шевелев менял название фирмы, а не продукции. Но в сентябрьский мой приход разговор касался конкретно санатория «Березовая роща».

— Сменили источник? — лениво поинтересовался капитан

— Нет. После стрельбы администрация решила, что с «Дубравой» у отдыхающих связаны дурные ассоциации. Осмотрелись, дубов не обнаружили, зато берез оказалось в избытке. Пока обоснования и заявки мотались по инстанциям, пока заказывали новые бланки путевок и документов, прошло три года. И вот коммерсантам воду разливать, а у главврача новость.

— Погоди, Полина, — взмолился Сергей Балков. — «Дубрава» — санаторий, где расстреляли совещавшихся бизнесменов. Теперь он называется «Березовая роща». И на его территории добывают воду, так?

— Так. Добывают, очищают и разливают в бутыли… Сергей, Валерий, да сядьте же, наконец.

Ребята сели рядком на диван.

— Достаньте мне путевку в этот санаторий, — добралась я до основного. — Хочется отдохнуть от всех вас. Нервы подлечить.

— Там желудки врачуют, — проинформировал Балков, несколько дней назад не чаявший, как поскорей забыть об этой «Дубраве».

— И желудки болят от нервов. У кого сейчас нет гастрита, колита, язвы?

— У тебя, — не вытерпел Измайлов. — Ты с совершенно другим диагнозом резвишься. Какая связь между убийством четырехлетней давности и водой?

— Никакой. Но если совпало, я не виновата.

Мужчины сосредоточенно замолчали. Каждый думал о своем, это было очевидно. Труднее всего приходилось Крайневу. Его лоб стал складчатым, он даже закусил изнутри щеки. Предложить бы им поесть, но мой холодильник был моделью Арктики — морозно и пусто.

Первым отвлекся от своих размышлений капитан ФСБ:

— Полина, можно тебя на пару слов?

— Пойдем в кухню.

— Я насчет «своего учреждения», — сразу заговорил Игорь. — Мой отец с детства мечтал быть разведчиком. Но получилось армейским офицером. Он сотрудничал с КГБ. Когда ему стали указывать, на кого и какой именно компромат собирать, чуть ли не сочинять, отец застрелился. А мне завещал работать в органах.

— Всюду драмы, извини меня. Конечно, нельзя валить на человека промахи всех людей. Я на тебя свалила.

Мне необходимо было как-то выразить ему свое расположение.

— Давай выпьем, Игорь.

Наверное, я снова не то ляпнула. Капитан воззрился на меня одновременно недоверчиво, строго и весело. Такой вот взглядовый коктейльчик. Потом прыснул:

— Мне много чего предлагали, но выпить… А, давай.

Когда мы с Игорем выбрались из кухни после дежурной рюмки мира, занюхивая рукавами, милиционеры расступились.

— С вами, Виктор Николаевич, мы встретимся завтра, — тоном Дон Жуана пообещал Игорь. И уже властно: — Крайнев, подбрось меня в коттедж.

Валерий не двинулся с места.

— Мы прочитаем записи по поводу воды и тоже исчезнем, — успокоил его Сергей.

— Счастливо, Валера. Они без нас не обойдутся, — внесла я свою лепту в тяжкое дело утешения Крайнева.

Он мотнул головой и вышел с Игорем. Следом на цыпочках слинял Банков. Измайлов приблизился ко мне на расстояние, которое безопасным мог считать только неисправимый оптимист. Полина, лучшая защита — это нападение. Ты у себя дома. Не трусь.

— Конечно, Вик, ты вправе меня поколотить. Но во всяком конфликте повинны обе стороны, учти.

Измайлов орал. Полчаса… Сорок минут… Сорок три! Лексические запасы впечатляли, но зачем так часто обзываться? Многого же я о себе не знала. Самое приятное, что бестолочь. Однако как-то неуловимо и неуклонно интерес полковника сужался до единственной проблемы: что у меня было с Крайневым помимо разъездов. И с Игорем помимо обыска коттеджа. Это меня ужаснуло. Потому что узлы трудовых споров редко рубятся по-македонски. А вот любовных и бытовых… Что, полковник милиции не мужчина? И он упрекал меня в ревности! Как мало справедливости на свете! Мои колюще-режущие предметы в кухне? Вроде. Зато тяжелых в комнате хоть отбавляй. Полина, пора принимать меры. А то Шекспир в гробу шебуршится, жалея, что упускает классный сюжет. «Отелло»! Елки, «Измайлов» — это вещь.

— Вик, ну как мне тебе доказать, что ничего у меня не было ни с Крайневым, ни с Игорем? Мне нужен ты.

И поскольку варианта доказательств Измайлов не предложил, я занялась отсебятиной. Я занималась ею долго и с удовольствием. Утром Измайлов был заметно заторможен, но верил уже всему.

Поскольку есть у меня было нечего, завтракать мы отправились к Вику. Не успели расположиться за столом, как в дверь позвонили.

— Пришел некто славный, — сонно сообщил Вик.

— Примета?

— Примета, Поленька.

Сказав это, Измайлов не шевельнулся. Впускать гостя предстояло мне.

Борис Юрьев, как заморский принц, осанисто шагнул через порог.