Свистопляска - Хмелевская Иоанна

Майор нахмурился, но мне показалось, он доволен.

— Прекрасно, — сказал он. — Теперь надо будет этого Неглойду вызвать на откровенный разговор, лучше всего подключить Роевского.

Я не верила своим ушам.

— Как же вам так быстро удалось его разыскать? Ведь не по официальным же каналам действовали?

— Видите ли, пани Иоанна, — начал было сержант, но взглянул на майора и прикусил язык-Майор, однако, решил не проявлять обычную в таких случаях сдержанность и суровость, наверное, подумал, что в нетипичной ситуации можно и действовать нетипично.

— Видите ли, милостивая пани, мир не без добрых людей. И порядочных в нем немало. В социалистической Польше много чего делалось по блату, в этом мы достигли большого искусства, и, знаете, не такая уж плохая вещь все эти знакомства. Вот я и обратился с личной просьбой к старым знакомым в комендатурах на озёрах. Естественно, обращался лишь к тем людям, которых считал порядочными, ещё не совсем деморализованными, а они по собственной инициативе порасспрашивали через своих знакомых, там все друг друга знают. Да и описание рыбака помогло. Их все-таки ограниченное количество, я имею в виду рыбаков, а если исключить старых, горбатых, хромых и бородатых, а также лысых и кудрявых, то и вовсе не так уж много остаётся. Пани же сама говорила, что третий не был бородатым, так что рано или поздно на него просто обязаны были выйти, если он, разумеется, в самом деле был рыбаком. За все заплатит Роевский, мне его денежек не жаль, он сам попросил. В каком-то отношении получается, что на этой войне каждая из сторон сражается с помощью одного и того же оружия — денег. Кто больше выложит, тот и победитель. Вообще-то вместо меня Роевскому следовало бы нанять частное детективное агентство, но меня очень интересует заварившаяся тут каша, и я взял неиспользованный отпуск, чтобы попытаться лично разобраться во всей этой свистопляске. Имею право?

— Так точно! — автоматически подтвердил сержант.

— Имеете, — поддержала майора и я. — И не исключено, я сама его опознаю, хотя и видела издалека. Но ведь все видели: как с катера соскочил, как на берег выбежал, как наклонился над крючком и как осматривал канат. Стройная фигура, парень — что тополь, видимо, совсем молодой. Велите ему на опознании наклониться.

— Не беспокойтесь, все сделает, ему хорошо заплатят.

— Сделает, если ни в чем не виноват. А если тоже член шайки, может и не согласиться, — позволил себе усомниться сержант в заключении начальства.

— Ну тогда за него возьмётся Яцек, — решительно заявила я, — и не побоится как следует смазать по морде. И тогда этот стройный тополь встанет перед выбором: материальная компенсация или физический и моральный ущерб. А опыт нам подсказывает, что все выбирают первый вариант, кроме того, наверху его видел Болек. Я уже не говорю о наших рыбаках, им достаточно будет только на него взглянуть.

— В преступных деяниях его вряд ли можно будет обвинить, — задумчиво произнёс майор. — Нет, не инкриминируешь их. Он не пытался укрыть повреждённый канат, напротив, обратил на него внимание и сам встревожился. И знаете, это единственная вещь, которую он должен подтвердить в официальном протоколе, а это ему ничем не грозит, независимо от того, является он членом шайки или нет.

Тут я вспомнила о Болеке и повернулась к сержанту.

— Ну и как, купался пан сегодня на рассвете?

— А как же, в полшестого, как штык! И знаете, неплохая мысль, пожалуй, каждый день буду освежаться в эту пору.

— Так рассказывайте же! Болек вышел в море?

— Вышел. Теперь ему достали другую лайбу, не ту, что была прежде. И никто к нему не подходил, не приближался. Ни на суше, ни на море.

— Он сам эту лайбу спускал на воду?

— Нет, я ему помог.

Я высказала предположение, что это могло быть рискованно, но сержант заверил меня — риска никакого. Кто его опознает издали в плавках? Все привыкли видеть его в мундире, даже Болек не узнал в первый момент. Болек отчалил нормально, видно, парень умеет управляться с парусной лодкой, хотя эта штука на буксире и очень мешала ему. Вернуться должен около часа.

Я решила собственными глазами увидеть возвращение Болека, а майору сообщила о том, что у нас имеются радиотелефоны и мы в любой момент можем связаться с Яцеком. Майор воодушевился и проводил меня до дому, чтобы забрать радиотелефон. Забрал телефон и сразу потерял интерес к моему обществу.

Что ж, я не обиделась и в одиночестве отправилась на пляж. Встретив по дороге пана Януша, я пояснила, что вчерашним ненормальным был мой кузен, которому то и дело приходят в голову разные глупые идеи. В настоящее время он вообразил себя следователем, находящимся на пути выявления крупной гангстерской шайки, и на нем, пане Януше, практиковался. Пан Януш не имел претензий к Зигмусю, в подробностях описал все действия кузена, и мы от души посмеялись. Вдруг пан Януш вздрогнул и, глядя на кого-то в густой толпе отдыхающих, удивлённо произнёс:

— Глядите, а эти из воломинской мафии чего сюда приехали? А как же варшавский ипподром? Запустили?

— Ведь и мы с вами его запустили, — легкомысленно заметила я. — Может, как и мы, приехали отдохнуть. А кто там из мафии?

— А вон, видите, рядом с теми, что играют в волейбол? Ну, если говорить обо мне, сюда я приехал не по собственной воле. Обещал сестре побыть с племянником, тому врачи предписали дышать морским воздухом, ну да сестра скоро приедет и сменит меня. Немного задержалась, у неё какие-то неприятности.

Пан Януш тяжело вздохнул, я же во все глаза уставилась в указанном направлении. Очень хотелось собственными глазами увидеть, как выглядит один из представителей знаменитой воломинской мафии, орудующей в Варшаве на ипподроме. Все их знали, я же ни разу не видела, хотя и считаю себя большим знатоком скачек. Однако сколько я ни пялилась, в пёстрой толпе курортников никак не могла на глазок выделить мафиозо.

— Никого не вижу, — недовольно заметила я. — Обязательно покажите мне их при случае. Все говорят, что воломинская мафия рангом выше ожаровской и некоторые из её членов выглядят истинными джентльменами. Хотелось бы в этом убедиться.

Пан Януш со знанием дела подтвердил — так оно и есть. В наше время респектабельный господин в костюме от лондонского портного, небрежно пожимающий руки представителям самых высших сфер, с равным успехом может быть как председателем акционерного общества, так и членом воломинской мафии. Да, в наше время мафиози поумнели и уже давно не походят на бандитов, что отнюдь не означает изменения их сущности. Изменения чисто внешние. Пан Януш, постоянный бывалец ипподрома, имел обширные знакомства среди лошадников и некоторых мафиозо знал в лицо.

— Двух из них я видел на пляже здесь, — сообщил он. — Сначала сомневался, а вот сейчас уже не сомневаюсь. И слышал, что вроде тут и шеф их находится. Вот его никто в лицо не знает, не любит он показываться публично.

Шеф жутко меня заинтересовал, да и все сообщение пана Януша представляло интерес. Ко всем здешним преступникам добавляется ещё и ипподромная мафия, устроившая свой съезд в этом маленьком курортном городке <В конце марта с.г. в польских средствах массовой информации широко обсуждалась сенсация: воломинская мафия забросила-таки варшавский ипподром и переключилась на массовое производство фальшивых рублей, поставив дело на широкую ногу. На подходе следующий детектив пани Иоанны?>.

Распрощавшись с паном Янушем, я наконец добралась до пляжа, и тут на меня сразу набежала Кася. Она, в отличие от меня, предпочитала ходить на обеды в первую смену и, уже напляжившись, спешила на обед. Встреча с ней заняла всего несколько минут, я рассказала ей о заключительной фазе вчерашних приключений Зигмуся и бросила матрас на песок. В самое время, Болек на своём паруснике ухе приближался к берегу.

Выглядел Болек совершенно нормально, даже казался довольным жизнью, с лодкой управлялся ловко, но вот с лебёдкой — чрезвычайно осторожно. Сначала он как следует осмотрел канат и трос и только после этого зацепился. Ему помогали рыбаки, которые вернулись с уловом камбалы почти одновременно с Болеком. Потом, разумеется, Болек помог им. Потом бросился на помощь людям, у которых ветром перевернуло пляжный зонт. За всеми этими хлопотами время шло незаметно, вот уже три часа. Пляж вновь стал заполняться людьми.