Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
— Аккредитив, Елена, — терпеливо сказал я, усталый похмельный миллионер, — это и есть наличные. Деньги лежат в банке, и вы можете забрать их в любой момент. Вся разница в том, что переносить их из одного места в другое самостоятельно не нужно. Банк выдает наличные при благополучном завершении сделки…
— Извините, — Елена улыбалась победоносно. — Ничего не получится. Рада была познакомиться. Подпишите, будьте любезны.
— Это что? — спросил я.
— Ничего страшного. Акт просмотра квартиры. — Зачем?
— Таковы правила. После просмотра клиент подписывает протокол. Мы показали, вы посмотрели, сделка не состоялась.
Я знал, что прокололся. Только не мог понять — где? — Не расстраивайтесь, ребята, — сказала Леночка в машине. — Вы хорошо держались.
— Да, и послали нас куда подальше.
— Я такого не видела никогда, — сказала Леночка. — Я, правда, таким дорогим жильем еще не занималась. Ведь нас в самом деле выгнали! Как интересно! У меня, — ну, в среднем ценовом сегменте, — покупателей облизывают. Даже если понятно, что покупатель липовый и ничего приобретать не собирается. Таких много сейчас ходит.
— Как это? — спросил я.
— А вот так. Есть такие люди. У них отложено немного денег, — совсем чуть-чуть, на пять квадратных метров хватит, — и они ходят по квартирам, прицениваются, критикуют. Тут перекрытия деревянные, ветхий дом. Там из окон вид отвратительный. Годами могут ходить. Им так жить интереснее. У них такое чувство, будто они дом покупают. У меня их, наверное, человек десять. Ничего, терплю. Хожу, показываю им квартиры. Последний год, кроме этих, вообще никаких клиентов нет.
— Любопытно, — сказал я.
А майор Чухонцев спросил:
— Как ваша пропавшая гражданка Сабурова выглядит?
Леночка рассказала.
— Леха, — это Чухонцев уже по телефону, — пробей по свежим трупам: Елена Михайловна Сабурова. Да, неопознанных тоже смотри. Ориентировочно: двадцать семь лет, метр пятьдесят пять, блондинка крашеная, родинка на левой щеке. Одежда: бежевое летнее пальто, черная юбка, туфли красные на каблуке.
Чухонцев выслушал ответ, повернулся к нам:
— Нет вашей Лены по моргам, радуйтесь! Это, конечно, не говорит ни о чем. Может, не нашли просто.
Леночка заплакала, а у Чухонцева телефон зазвонил.
— Чухонцев. Да ты что?! Спасибо, порадовал. Ну, — это уже нам, — у меня новость хорошая. Вылетела позавчера некая Елена Сабурова, 1982 года рождения, из города Киева.
— Куда вылетела?
— На Гоа, — мечтательно сказал Чухонцев.
— Может, другая Елена Сабурова?
— Наша, — сказал Гена. — Нюхом чувствую, наша. Ее по всей Москве с фонарями ищут, а она в океане без лифчика плещется.
Доехали до Кутузовского.
— Спасибо вам, Геннадий, — Леночка сказала и ахнула: — Смотрите! Это он! Ну, который за мной следит!
У подъезда стоял серый человек. Курил, сплевывал, никуда не спешил, машину нашу пока не видел.
— Давай, вперед! — скомандовал Чухонцев.
— Как это?! — ахнула Леночка.
— Вперед, на нас не оглядываться.
— Не пойду я!!! — заголосила Леночка.
— Еще как пойдете! Вперед, прогулочным шагом. Если что — мы прикроем.
Вышла Леночка из BMW и на негнущихся ногах поплелась к подъезду.
— Чухонцев, — сказал я. — А если ее грохнут?
— Посадим убийцу, — пообещал Чухонцев, а сам наблюдал за Леночкой, как за лошадью на бегах: дойдет? не дойдет?
Она дошла. Человек бросил окурок, окликнул Леночку. Протянул ей что-то. Белый конверт. Я заметил, он был в перчатках. Развернулся, пошел прочь.
— Иди к ней, — сказал Чухонцев. — Мы с Толиком за ним. Проверь конверт. На связи.
— «Проверь конверт»! А если там взрывчатка?
— Взрывчатки на вас всех не напасешься. — И Чухонцев вытолкал меня из машины.
Леночка так и стояла с конвертом в руках. Я прощупал аккуратно: тонкий, легкий. Как будто книжечка там лежит…
— Отойди на всякий пожарный.
Она отошла. Я сел на лавочку, аккуратно надорвал пакет. Там лежала потрепанная трудовая книжка на имя Елены Ивановны Копыловой (так Леночку зовут). Я книжку пролистал — чего там только не было! От воспитателя в детском саду до озеленителя московских парков. Последняя запись в книжке — «Элит-недвижимость», риэлтор, — была закрыта вчерашним числом, скреплена печатью; увольнение, как объяснялось, произошло по собственному Леночкиному желанию.
А потом я достал из пакета письмо, отпечатанное на розовом бланке агентства «Элит-недвижимость».
«Уважаемая Елена Ивановна, — было там написано, — благодарим Вас за труд во благо нашего агентства. Сожалеем, что Вы решили расстаться с нашим коллективом. В знак глубокой признательности примите этот небольшой подарок: романтическое путешествие на Гоа. Искренне ваша, “Элит-недвижимость”».
Я пошарил в конверте: действительно, билет. Билет на завтрашний самолет. Обратного — не было.
— У тебя что, индийская виза есть? — почему-то ничего лучшего спросить не мог.
— Есть. Мы с девочками месяц назад…
— Тогда лети. Поздравляю.
Пока она разглядывала билет, я Чухонцеву позвонил.
— А у тебя что?
— Упустили мы его, вот что. Оборвалась ниточка. К вечеру жди, — и отключился.
— Пойдем, — сказал я Леночке.
— Куда? У меня билет на самолет! Мне даже за трудовой книжкой в офис идти не надо! Я могу делать что хочу! Я на Гоа еду! Мне благодарность объявили!
— И за что тебе благодарность? — поинтересовался я. — За однушку на «Павелецкой», что ли? Тебе не показалось странным? Знаешь что? Я думаю, твою Ленку Сабурову так же спровадили. Принесли конвертик — она и рехнулась от радости! А вот майор Чухонцев подозревает.
— Что — подозревает?
— Мало ли что.
Тут Леночка завыла, и я ее с трудом до своей кухни доволок. Заварил чаю, валерьянки накапал.
— Ты тихонько посиди.
— Ты куда-а-а-а?
— Я напротив буду. Квартира шестьдесят пять. Там у меня волшебник живет, его зовут Сергей Ильич, он на все вопросы ответы знает. — Я погладил Леночку по кудряшкам.
— Я с тобо-о-о-ой!
— Нет, ты здесь останься, волшебник не любит, когда ревут. Он тебя превратит в тыкву. А здесь с тобой ничего не случится.
Все-таки хорошо, что я Леночку с детства знаю. Ее только волшебниками и можно успокоить. Ну, и еще принцами с феей-крестной.
— Ты надо-о-о-лго?
— Как волшебник разгадает нашу тайну, сразу приду. Я мобильный с собой возьму. Если что — звони. И Чухонцев, если не ошибаюсь, свой номер тебе оставил.
— Гена злой.
— Нет. Очень добрый. Очень храбрый рыцарь. Мы тебя не бросим. Отдыхай, Золушка. Вот тебе в лечебных целях.
Я налил Леночке виски. Потом подумал, запихал начатую бутылку в карман.
Я оставил Леночку на диване, мечтать про рыцаря Чухонцева. Я сегодня впервые заметил, какая у нас лестничная площадка маленькая. Покрутил старенький звонок, и в квартире Татарникова отозвалась дребезжащая трель. С той стороны двери послышался кашель моего курильщика, и татарниковские тапочки прошлепали по скрипучему паркету. Что ж профессор дверь-то не сменит, давно ему советую, у всех в подъезде железные стоят, а он все никак со своей фанерной не расстанется. Но, с другой стороны, что ж у Татарникова красть? Разве что его голову, других ценностей в квартире нет.
— Спите, Сергей Ильич? — спросил я через дверь.
— Нет-нет, мой милый, проходите.
Фанерка приоткрылась, и на меня пахнуло лекарствами. Ну вот, какая ж я свинья! Если б мне Татарников не понадобился — я бы и не знал, что он заболел.
— Сергей Ильич, не хочу вас беспокоить. Может, вам надо в магазине что-нибудь?
— Нет, спасибо большое, все у меня есть. — Татарников был в застиранной, но свежей рубашке, в отглаженных брюках. Вот это да, вот это школа: болен ли, здоров ли мой профессор, пьян он или трезв, — а только никогда его никто не видел в помятой майке; Сергей Ильич при всей своей бедности отличался удивительной чистоплотностью. — Да вы заходите, я вам очень рад. Признаться, я заскучал. Болеть — очень скучное занятие, однообразное.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
