Проклятое наследство - Хмелевская Иоанна

— Не забудь про двадцать процентов государству, — напомнил Павел.

— Итак, пусть будет восемьсот тысяч!

Мартин взглянул на Баську очень и очень грустно. Павел отобрал у него карточки с записями и с интересом просматривал их. Донат озадаченно качал головой.

— Удастся ли столько содрать?..

Одна Баська оставалась воплощением спокойствия и деловитости.

— А почему бы и нет? Посчитай. Высылать по пять тысяч — уместится в любой дурацкой думке, ой, погодите, надо посчитать…

— Сто восемьдесят, — сказал Мартин.

— Сто восемьдесят посылок. Нет, меньше, эта госказна тут остаётся, шестьсот тысяч, это сколько?

— Сто двадцать…

— Сто двадцать посылок. На четвёртых получается по тридцать штук. А если подушку побольше — и валюты влезет больше. Не все же будем посылать сразу!

— Меня, признаться, беспокоит потенциал валютчиков.

— Если учесть потенциал валютчиков, запросто можно планировать восемь миллионов, а не восемьсот тысяч, — вмешался Мартин.

Обеспокоенный Павел оторвался от записок.

— Сто двадцать разбойных нападений?!

— Какие сто двадцать?! Вы что, офонарели? За кого вы их принимаете?! Что, у нормального валютчика всего пять тысяч? Да пять тысяч у него всегда при себе на разные пустяки.

— В этом есть резон, — неуверенно согласился Донат. — Судя по тому, что я слышал, у всякого приличного субъекта с чёрного рынка имеется самое меньшее пятьдесят тысяч. Иначе с ним и разговаривать не станут.

— Точно, — подтвердил Мартин. — С такой мелюзгой…

— Минутку, — прервал Павел. — Стойте. А скупщиков краденого?

— Скупщиков краденого? Почему бы нет?

— У них бывают разные разности. Золото, бриллианты… Тоже берём?

— Ты что, очумел? Куда с этим добром деваться? Начнёшь приторговывать, с ходу сцапают. Никаких бриллиантов, исключено!

— Главное — чёткость и никаких накладок, — подытожил Донат. — Наличные доллары, и по башке не бить, телесных увечий не причиняем…

— И умственных тоже, — вставил Мартин.

— Контингент: бандиты, воры, аферисты всякое жульё высокого пошиба. Ничего не поделаешь, пускай платят за своих собратьев!

— Сначала надо бы наметить клиентов…

Таким-то вот образом и составилась шайка, участники которой не видели другого выхода, кроме криминального, дабы исполнить свой святой долг. Вообще говоря, их чувства были несколько разнородны. Баська всю затею считала новой и любопытной игрой, пришибленный Мартин, увидев где-то впереди бледный луч надежды на возвращение коллекции и чести, намеренно ослеп и оглох на все остальное. Донат, угрызаемый совестью, настроился на беспощадную борьбу за справедливость. Павел, совершенно сбитый с толку, принял участие в благородной авантюре просто из солидарности. Ему и в голову не пришло, что, будучи единственным невиновным, он мог бы спокойно умыть руки.

Отбор первых жертв не представлял трудностей. Каждый хотя бы краем уха слышал о каком-нибудь аферисте или подпольном бизнесмене, а Баськина память была буквально набита такими сведениями, поскольку водители и механики авторемонтных мастерских знали всю эту братию как свои пять пальцев. В первую голову выбрали двух молодцов, из которых один успешно и ловко обкрадывал государство, а другой специализировался на контрабанде. Один жил в Плацувке, второй — в Фаленице. И оба пользовались почти безупречной репутацией.

Распорядок жизни и нравы жителя Фаленицы уже через неделю Баська знала в подробностях — до Фаленицы на автобусе рукой подать. На первом же военном совете она изложила ситуацию во всех подробностях:

— У него на верхнем этаже что-то этакое стоит между окнами. Надо лезть ночью, днём по дому шастает какая-то старая ведьма. В комнате на первом этаже он улаживает свои дела, там стоит письменный стол; вечером всю выручку уносит наверх и прячет в этой мебели между окнами. Внизу все окна зарешечены, а наверху окно в ванной часто оставляют открытым, надо влезть по лестнице.

— Циркача, что ли, приглашать? — съязвил Павел.

— Да? По какой-то паршивой лестнице не влезешь? Циркачей ему подавай!

— Откуда ты знаешь насчёт мебели между окнами? — подозрительно осведомился Мартин.

— Разглядела в бинокль. Они редко занавешивают окна, ведь по соседству почти никого нет. Я все видела в бинокль: к нему постоянно приходят разные сомнительные типы.

— Вот здорово. В случае чего подумают на них…

— Собака безобидная, — продолжала Баська. — Жрёт что угодно из чужих рук. Видно, эти свиньи её впроголодь держат. Надо снотворное в кусок мяса, и собака не помеха. Меня уже узнает.

— Ладно, для собаки кусок мяса — и порядок, а люди?

— Что — люди?

— Им тоже кусок мяса с таблеткой?

— Черт его знает… Подумать надо…

— Взять какую-нибудь штуку в руки и орать: «Молчать, иначе стреляю»?.. — неуверенно предложил Павел.

— Не знаю… Может, и стоит…

— Рискованно, — рассудил Мартин. — Нарвёшься ещё на парня, у которого котелок логически варит. Если орёшь «Молчать», дураку ясно, не будешь стрелять. Стрельба — занятие шумное.

— Только набросить на башку какую-нибудь тряпку…

— Отпадает, — решительно прервал Донат. — Переполох и вопли. Людей надо усыпить.

— Чем? — брезгливо спросила Баська.

— Не знаю. Надо придумать. Всяких снотворных нынче воз и маленькая тележка. Надо подобрать подходящее, иначе дело не выгорит. Порасспросить бы врачей или химиков…

— У меня есть приятели в Медицинской академии, — сообщил Мартин.

— А тот, второй? — спросил Павел. — Ну, из этой, как её, Плацувки? Тоже по лестнице в окно?

— Откуда мне знать? — возмутилась Баська. — Вообще не знаю, как туда ехать, там хоть автобус ходит? Не стану же я разъезжать в такси!

— Проверить бы, может, там легче…

Посовещались и в ближайшее воскресенье выбрались на экскурсию в Плацувку машиной Доната. Стояла поздняя осень, а день выдался прекрасный, солнечный. Владения афериста нашли легко: дом находился в большом саду, ограду как раз заменяли сеткой, которую не везде ещё натянули — форсировать сей бастион не составляло труда. Донат поставил машину подальше, и тут же выяснилось, что с грабителями-добровольцами дело обстоит плоховато. Ощущался явный дефицит боевого задора.

— Что-то я себя чувствую не того, — пожаловался Мартин.

— Я тоже, — признался Павел. — Ну, пойду шататься по чужому саду, натурально спросят, кто да зачем?

— Скажешь, хочу, мол, наняться на сенокос, — усмехнулась Баська. — Да не трусь, осенью хозяина здесь не сыщешь.

— Примут меня за тронутого…

— А тебе-то что? Кто тебя там знает?

— Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы нас увидели, — предупредил Мартин.. — Незачем обращать на себя внимание…

— Тогда ползком?..

Донат мрачно молчал, опершись на баранку. Мартин закурил и принялся созерцать облака. Баська просто озверела:

— Лежебоки, тупари! На черта вы мне сдались! Из вас такие же преступники, как труба из козьего охвостка! Плевать мне на вас, пойду одна! Донат, ты хоть машину разверни, чтобы в случае чего не удирать задом! На это тебя хватит, правда ведь?

Баська выскочила из машины. Павел, бормоча что-то насчёт подстраховки, вышел тоже. Баська поставила его у забора держать болтающуюся доску, а сама пролезла в сад. Донат послушно начал разворачиваться.

Объект, видать, только что отремонтировали. Под одной стеной валялись стройматериалы, то бишь песок, битый кирпич и бетономешалка. Вокруг царили тишина и спокойствие, на каменной плите у лестницы возлежал на солнышке кот. Его благодушный вид убеждал, что собак поблизости нет.

Баська обошла вокруг дома. На противоположной стороне из открытого окна кухни доносилось позвякивание посуды и негромкое пение. Заглядывать Баська не рискнула, пробралась под окном почти на четвереньках и вернулась к фасаду. Медленно поднялась по ступенькам, осторожно обошла кота и нажала ручку.

Дверь оказалась незапертой. Баська на мгновение замерла па пороге, потом вошла. Из холла внутрь вели три двери. Одна была полуоткрыта, в комнате тихонько играло радио. У Баськи душа ушла в пятки, она осторожно заглянула в комнату и сразу увидела нечто интригующее: из-за большого письменного стола, стоявшего у двери под окном, торчали ноги, без сомнения мужские, покоящиеся на спинке дивана. Баська замерла, но потом услышала ровное дыхание спящего.