Пять рассерженных жён - Милевская Людмила Ивановна

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63

А здесь происходит такое!

— Нет, я не могу принять ваш подарок! — воскликнула я, устремляясь на шляпу всею собой и хищно простирая к ней руки. — Это не в моих правилах.

— Но, Сонечка, я же от всей души, — взмолился Фрол Прокофьевич.

— Нет, нет, об этом не может быть и речи, — возразила я, спешно накручивая на голову леопардовый платок. — Даже не просите!

— Сонечка, не так, два раза вокруг шеи и побольше на щеки, — сказал Фрол Прокофьевич и поправил на мне платок, сделав с ним что-то такое, после чего мой «фарш» на щеках стал совсем не виден.

Если бы не фингалы, я была бы даже прелестна.

— Сонечка, я вас просто умоляю, вы должны мой подарок принять, — снова начал упрашивать Фрол Прокофьевич.

— Нет, нет, это исключено, — ответила я, водружая шляпу на голову поверх платка.

Фрол Прокофьевич глянул на меня, я тоже глянула на себя и…

— Очаровательно, — произнёс он. — Просто очаровательно, но чего-то не хватает. Очков!

— И туфель! — воскликнула я. — Чёрных туфель и очков в леопардовой оправе. Возьмите в тумбочке туалетного столика.

Он полез в тумбочку, а я устремилась к шкафу и в два счета отыскала чёрные туфли на высоченной золотой шпильке, все в тон моему «леопарду». Туфли просто шик! Ходить на них невозможно, но как роскошно можно на них стоять!

Тут же к туфлям я подобрала сумочку и заткнула её под мышку. Фрол Прокофьевич водрузил мне на нос леопардовые очки, и мы снова застыли перед зеркалом.

— Роскошно! — восхищённо выдохнула я.

— Просто классика, — констатировал он. — Кто теперь скажет, что вы упали с третьего этажа?

— Да, теперь это даже трудно предположить. Щёк и фингалов не видно, а остальное прекрасно сохранилось. Я довольна.

— Но опять чего-то не хватает, — озабоченно проворчал Фрол Прокофьевич. — А! Понял! Локона на лбу!

— Точно! И губной помады.

Фрол Прокофьевич опешил:

— Зачем на лбу губная помада?

— Губная помада не на лбу, а на губах, — пояснила я. — И пудру на нос не помешает.

В одно мгновение я напудрила нос, подрисовала губы и плойкой сделала из чёлки локон. И вновь застыла перед зеркалом, безмерно любуясь собой.

— Фантастика! — воскликнул Фрол Прокофьевич и рухнул на кровать, которая жалобно под ним заскрипела. — Фантастика! Это должны увидеть все!

Я же, глядя на себя, дар речи вовсе потеряла и издавала одни лишь междометия, поахивая, постанывая и даже повизгивая от удовольствия.

В какой-то миг мне показалось, что кто-то стоит за дверью, но разве мне было до этого?

— Все! Это решает все! Умоляю! Соглашайтесь! — с жаром воскликнул Фрол Прокофьевич, нещадно скрипя кроватью. — Я больше не могу! Это так неподражаемо! Вы должны! Вы должны…

— Нет, — прервала его я. — Не смогу решиться. Не просите, не смогу, к тому же у меня муж. Как он на это посмотрит?

— Но при чем здесь муж? Соня, как же? Я так хочу вам сделать приятно! — окончательно разволновался Фрол Прокофьевич, нервно ёрзая на кровати.

«Боже, как она скрипит! — подумала я. — Матрасы совсем разболтались.»

— Ну что мне, на колени что ли стать? — в отчаянии вопросил Фрол Прокофьевич и пригрозил: — Сейчас стану, если вы не согласитесь.

— Согласна, — ответила я и с визгом бросилась его целовать.

Он на кровати, конечно, сидел, но когда я на него прыгнула, он упал, и мы оба, ужасно скрипя, покатились — кровать широкая, слава богу было куда. И в это время распахнулась дверь, и на пороге вырос мой Евгений. Я испугалась, вскочила, одёргивая юбку и готовясь буквально ко всему. Фрол Прокофьевич тоже изрядно струхнул и с бормотанием «простите, простите» начал поправлять покрывало. Однако, произошло чудо: мой Евгений, смущаясь не меньше нашего, пролепетал «извините» и закрыл дверь спальни с другой стороны.

«Он меня не узнал!» — обрадовалась я.

Словно в подтверждение моих слов, Евгений сквозь едва приоткрытую дверь заглянул в спальню опять и спросил:

— Простите, а Соня где?

— Да вот же я! — с дуру завопила я.

Евгений тут же вошёл.

— Фрол Прокофьевич подарил мне вот эту шляпу, — принялась оправдываться я, не подозревая, что все выглядит ещё более двусмысленно, чем мне представлялось, — надо же было его поблагодарить, вот я и бросилась…

— Все ясно, — мрачнея сказал Евгений и, хлопнув дверью, вышел.

— Надеюсь, он не подумал ничего такого? — озабоченно спросил Фрол Прокофьевич, делая игривое движение рукой.

— Я тоже надеюсь, — ответила я и случайно глянула на себя в зеркало.

Впрочем, «случайно» здесь не подходит. Мой взгляд притягивало туда, словно магнитом. Я глянула и горе, как рукой сняло.

— Как меняет человека одежда, — восхитилась я. — Только что была жуткая образина, сверзнувшаяся с третьего этажа, и вот уже вам красавица с обложки журнала. Просто блеск!

— Только скажите мне после этого, что не пойдёте на мой день рождения, — шутливо пригрозил Фрол Прокофьевич.

Я посмотрела на него с тем подозрением, которое должно бы было возникнуть ещё тогда, когда он попросил меня снять халат.

— А что это вы так суетитесь? — спросила я. — Притащили, вон, шляпу, наряжаете меня…

Фрол Прокофьевич мгновенно посерьёзнел и заявил:

— Вы должны спасти мне жизнь!

— Жизнь? — изумилась я. — За шляпу?

— Соня, я всего лишь прошу вас решиться стать моей женой! — на одном дыхании выпалил Фрол Прокофьевич и нервно хихикнул. — Спасайте меня!

«Сон в руку! — подумала я. — Но как же Евгений? Я уже дала ему такие надежды!»

— Женой? — усмехнулась я. — Если память мне не изменяет, таким образом вас спасали уже пять человек, начиная с моей Тамарки.

— Да, но вас я прошу понарошку. Вам придётся всего лишь притвориться, что вы стали моей женой. Понимаете? Не по-настоящему.

— Это обидно! — возмутилась я. — Чем я хуже Тамарки или этой, вашей второй… Господи, как же её?

— Зинаиды, — вежливо подсказал Фрол Прокофьевич.

— Вот именно, Зинаиды! Зинки-пензючки! Чем я хуже? У неё на голове три волосины и те пожеванные! Лысая! Лысая!

— Ну что вы, Сонечка, — с укором произнёс Фрол Прокофьевич. — У Зиночки роскошная шевелюра, а лысый — это её парик. Она не любит тратить время на причёску.

— Ха! Хуже этого парика нет на свете причёски! Ха! Она не любит тратить время на причёску! Что я слышу? Можно подумать, она это, высвобожденное с помощью лысого парика время расходует с большой пользой! Тратит его на тараканов!

— Но она же энтомолог, — с благоговением напомнил Фрол Прокофьевич.

Я подбоченилась:

— Ха! Энтомолог! Разводит тараканов! У меня тоже есть такой энтомолог, за стенкой живёт и регулярно снабжает меня тараканами. Старая дева, могу познакомить. Кстати, на ней вы не хотите жениться?

Фрол Прокофьевич замахал на меня руками.

— Соня, Соня, вы напрасно обижаетесь. Я неравнодушен был к вам с ранней юности, просто удивительно, что я на вас не женился.

Я воспряла:

— Да? Это правда? Вы были неравнодушны?

— Могу сказать, что немного и сейчас, — краснея, признался Фрол Прокофьевич.

— Почему же это не очень заметно?

— Тамара. Всегда мешала Тамара. Вы же так дружите, я не мог оскорбить её достоинства. Сами понимаете, ухлёстывать за подругой, это так низко…

— Только не говорите этого больше никому, — посоветовала я. — Мужчины вас поднимут на смех. Но зачем вам представлять меня своей женой?

Фрол Прокофьевич пригорюнился:

— Соня, признаюсь вам: я так больше не могу. Они жизни мне не дают, они лишают меня личной жизни. Вы только представьте: у каждой есть ключ от моей квартиры. Как только на горизонте появляется новая жена, они сразу же все тут как тут и давай меня отговаривать, а если я упрусь, то давай дружить с моей женой ну и…

— И разведут обязательно, — продолжила его мысль я. — И все по-новой.

— Вы же сами знаете, — едва не плача подтвердил Фрол Прокофьевич.

Я знала, потому что после его развода с моей Тамарой неоднократно была свидетельницей тому.

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63