Высокий блондин без ботинок - Луганцева Татьяна Игоревна

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62

– По крайней мере, честно, – отметил Марко и предложил самому сделать заказ.

– Я полагаюсь на ваш вкус, – согласилась Виктория, все еще не верившая, что удача может улыбнуться ей.

Ела она по всем правилам этикета, что Марк не мог не отметить.

– Наши мамы дружат, – привела Вика последний аргумент в свою пользу, но он ничего не ответил.

«Боже, если ты слышишь мои внутренние сомнения, метания и переживания, пошли мне какой-нибудь знак», – мысленно попросил он.

Знаков никаких не было, и им принесли десерт – грушу в карамели и в коньяке, потом счет в кожаной папочке.

Марк за себя платил деньги, даже сидя в собственном ресторане.

Вика выглядела напряженной и растерянной. По ее лицу было видно, как в голове ее билась одна только мысль: «А не сболтнула ли я чего лишнего?»

«Если я не приглашу ее на повторное свидание, то девушку, пожалуй, хватит удар. А уж если я поссорю наших мам, Антония мне этого никогда не простит. В кои-то веки завела хорошую подругу, и тут я. Если бы мне Всевышний подал какой-нибудь знак… что-то такое, чего со мной еще не случалось, чтобы я понял, что это и есть знак…» – думал Марк, выходя из ресторана вслед за Викой. Он не сразу понял, почему она остановилась в дверях как вкопанная. Марко выглянул наружу. Перед входом в ресторан стояла небольшая толпа молодых парней и девушек с лозунгами и транспарантами. Марк не успел и глазом моргнуть, как из толпы выскочила долговязая девица и запустила в него яйцом. В это же время какая-то невысокая рыжеволосая женщина пыталась стукнуть Вику по голове транспарантом. От нелепости ситуации Марк даже не прочитал, что написано на этих транспарантах, и не слышал, что кричат эти люди. Он только увидел направленный на голову Вики транспарант и кинулся ее защитить, отталкивая в сторону и подставляясь сам. Причем долговязая девица ожесточенно продолжала закидывать их яйцами. Получив удар транспарантом по голове, Марко, как оказалось, на несколько минут потерял сознание, а когда пришел в себя, стал постепенно восстанавливать в памяти ход событий. Он сидел на ступеньках у входа в ресторан, прислонившись спиной к стене. Рядом на коленях стояла Вика с зареванным лицом, какие-то люди в белых одеждах светили ему в глаза фонариком и ощупывали его голову, чем причиняли сильную боль.

– Вика, не расстраивайтесь! Что вы плачете? Я не люблю, когда женщины плачут, – сказал он, вспомнив, что он был в ресторане на свидании. И что при выходе из ресторана на них набросились какие-то люди, огрели плакатом по голове. Все! Все встало на свои места.

– Не разговаривайте, вам нельзя, – обрабатывал его голову, по всей видимости, врач, – вас тошнит?

– Нет…

– Чувствуете ноги, руки?

– Все в порядке, доктор, – заверил Марко, пытаясь встать на ноги и только чувствуя легкое головокружение.

Тут к ним подбежал милиционер.

– Жив?

– Жив, – кивнул врач, – более того, ничего серьезного не вижу пока… хотелось бы, конечно, понаблюдать в больнице…

– Ни в какую больницу я не поеду! – категорично заявил Марк.

– Значит, так, все участники акции в защиту животных задержаны, сейчас я везу их в отделение снимать показания. Вы способны поехать со мной как пострадавший, рассказать, как на вас напали, и написать заявление?

– Мы обязательно поедем, нас чуть не убили! – истерично воскликнула Вика.

– Положено же разобраться? – как-то неопределенно сказал Марко, который, честно говоря, ехать никуда не хотел. Он окинул взглядом окрестности и увидел брошенные транспаранты и людей, которых усаживали в милицейские машины. За руль своего «Порше» Марко сесть не рискнул, и его с Викой отвезли на милицейской машине.

Земчук Григорий Степанович нашел, что это происшествие у ресторана в центре Москвы с несанкционированным митингом может лишить его премии и стоить неприятного разговора с начальством. Настроения ему это не прибавило, и он хмуро смотрел на расположившихся у него в кабинете Викторию и Марко. Это был мужчина среднего возраста с добродушным лицом, отчего ему все время приходилось хмуриться, чтобы его боялись правонарушители.

– Сейчас проведем очную ставку. По словам свидетелей, на вас напали две женщины. Володя, заводи!

Молодой лейтенант выполнил просьбу начальника, и в кабинет ввели двух напуганных и скованных друг с другом наручниками женщин. Одна из них была невысокая, с рыжими волосами, в зеленом сарафане и белых кроссовках. Другую Марко очень хорошо запомнил, она метала в него яйцами. Высокая, худая, с растрепанным хвостом светло-пепельных волос и упрямо сжатыми губами, Камилла, а это была именно она, посмотрела на присутствующих в тесном кабинете людей и встретилась глазами с пронзительным взглядом черных глаз. Мила не могла не отметить мужчину, раскованно сидящего на стуле с гордо поднятой головой, с самым красивым лицом, что она встречала в жизни, и густыми темными волосами. На правом виске его красовалась медицинская повязка, а щека и ворот белоснежной водолазки были измазаны засохшей кровью. Ботинки его сверкали чистотой, а вот дорогая одежда была вся в грязи и разбитых яйцах.

Камилла закрыла глаза, не желая это видеть.

– Да, это они. Я отчетливо запомнила этих стерв! – закричала Виктория. – Что этим отродьям было надо от нас? Ограбить?

– Это мы сейчас и выясним, – проговорил следователь, делая предупреждение спутнице Марка: – Не выражайтесь в моем кабинете и не оскорбляйте, еще не было суда, и они пока не преступницы.

– Как бы не так! Они чуть не проломили мне голову! Марк спас меня!

– Ваши имена, отчества и фамилии, год рождения и род занятий, – перевел взгляд на женщин Григорий Степанович, не замечая, что пиджак у него застегнут косо, не на ту пуговицу.

– Надежда Петровна Ситцева. Тысяча девятьсот… нет, нельзя у женщин такие вещи спрашивать в присутствии незнакомых мужчин! – воскликнула Надежда.

– Вы еще будете кривляться, гражданка Ситцева? – рявкнул следователь. – Это с вашими-то двумя привлечениями к административной ответственности за участие в несанкционированных митингах? Сейчас дело пахнет, вернее, тянет на уголовное. Так что я бы на вашем месте не юлил и не выпендривался, а четко отвечал на вопросы.

Надежда вздернула нос.

– Тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения. Зачем спрашиваете, раз у вас все есть в компьютере? Издеваетесь?

– Как же вы дошли до жизни такой, гражданка Ситцева? Нападение на гражданина другой страны, нанесение ему побоев, несанкционированный митинг… унижение человеческого достоинства… – перечислял Григорий Степанович.

– А это еще что?

– А закидывание людей тухлыми яйцами, думаете, не унижение?

– Они не были тухлыми, – вдруг подала голос Камилла и сама не узнала своего голоса.

Лучше бы она этого не говорила, следователь удивленно перевел на нее взгляд.

– Что вы сказали? Это еще что за актриса комедийного жанра?

– Это моя подруга, – фыркнула Надя.

– Поподробнее расскажите о себе, гражданочка.

– Камилла Константиновна Краснова. Тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения. Проживаю в Москве по адресу… да у вас записано. Работаю врачом-ветеринаром, – отчеканила Камилла.

– Ого! Прямо говорите как по писаному. Привлекались?

– Куда? – не поняла она.

– Под следствие.

– Никак нет, – ответила она, опуская голову и почти физически мучаясь от прожигающего взгляда потерпевшего мужчины.

– Почему вы обе пьяные? Это усугубляет дело… – почесал затылок Григорий Степанович, у которого прическа давно требовала визита к парикмахеру.

– У нас на то были личные причины, – неохотно ответила Мила.

– Сейчас нет ничего личного, я должен полностью знать мотивы преступления.

– Мы выпили вина еще дома у Милки, – пояснила Надежда, – ее бросил, вернее, она решила порвать со своим любовником. А это душевные страдания и боль, поэтому и выпили. Да, а что вы хотите? Я, Мила, ее мама и жена Милкиного любовника, – понесла Надежда.

Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62