Аз Бога Ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович

Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131

– Оставим их на милость бога, в коего веруют хазары, – не внял советам Святослав. – Пусть он накажет сие племя. А лестницы... Отдайте им все лестницы, какие есть. Инно ведь перебьют друг друга на земле и к богу не поднимутся.

Дивясь и сетуя, дружина подвезла к детинцу лестницы и бросила у стен. И вмиг остановилась распря! Подобно муравьям в лесной чащобе, хазары поползли на стены, но земная персть – суть злато и доспехи ратные, тянули их назад, и многие срывались с гребня, убившись насмерть. И вот тогда иные, презрев земные блага, стали бросать сокровища и латы, и облегченных, их принимал господь хазарский к себе за пазуху – за стены. Сей бег во внутреннюю крепость длился до рассвета, и когда последние взошли и лестницы втянули, дружинники позрели окрест детинца мертвые тела тех, кто не избавился от груза, и горы оружия, доспехов, злата. Велик был искус – нагнуться и поднять, однако никто и с места не сошел, не шевельнулся, даже наемники Свенальда, поскольку всякий в тот миг познал, что в мире сем есть истинная ценность, коль даже иудей вдруг бросил злато.

Но и для тех, кто стену одолел, у бога не всем досталось места. Когда заполнился весь двор и стало тесно, взломали двери башни и в первый зал вошли – в зал жертвоприношений – и позрели чашу с остатками засохшей крови и крюк над ней, – никто не умер и никого не разразило небесным гневом, ибо пришли сюда, очистившись огнем: в тот миг весь город полыхал. Тогда непосвященный люд, теснимый не ужасом, но верою в спасенье, воскликнул:

– Нас пощадил господь! Нас принял в свое войско! Мы ангелы!

Неудержимою восторженной толпой люд вверх устремился не деревянной лестницей, но мраморной, и скоро в зал вступил, где трон стоял, куда претит вход всем смертным, и только Приобщенный Шад по зову властелина мог бы войти сюда, в живых оставшись. Однако же и здесь никто не сгинул.

– Мы приобщились к Таинствам великим! Мы видим трон! Сакральный трон владыки!

И будто саранча, пожрав пространство, хазары поползли по золоченой лестнице все выше, выше, пока в дверь не уткнулись. Не ведающие тайных Знаний, не возложивши жертвы, они ее взломали и ворвались гурьбой под звездный купол.

И тут возрадовались еще больше, взмолились, закричали от приступа тщеславья и гордыни:

– Мы – богоизбранный народ! Мы богоносны и суть святые каганы! Нам царствовать над миром!

А царствовать хотелось всем, и задние, кому не доставалось места даже в первом зале, кто оставался во дворе, стремились во второй и третий – в подзвездное пространство. И в жертву понесли детей, давя бессчетно, и стариков, которые и мертвыми будучи тащились вкупе с живыми, ибо в сей толпе уж никто не мог бы пасть на землю. Победный рев, безумный смех и смертный крик – смешалось все, и чудо совершилось: хазары уместились в башне, двор опустел! Из жертвенного зала, теснясь все больше, народ карабкался вверх, и скоро под куполом толпа так уплотнилась, что наконец слилась, незримо сделавшись текучей, ни живой, ни мертвой, безликой и бесформенной, однако же могучей и липкой, суть веществом смолоподобным. Всяк, кто приближался к ней иль коготком касался, вмиг увязал и растворялся.

И в новой ипостаси она была способна принять в себя не токмо весь Саркел...

Однако же, заполнив подзвездный мир, смола сия огрузла и вскипела; сакральное пространство вдруг лопнуло, и купол, словно нарыв, разверзся, а башня раскололась надвое и стала изливаться, как грязевый вулкан...

Князь Святослав тем часом отвел дружину от Саркела и воеводе старому велел позвать союзников – божественных и диких властителей степи, суть гузов.

– Скажи, пора пришла шакалам, тут есть чем поживиться. А за поживу пусть город сей сотрут с лица земли.

Едва Свенальд умчался в степь, князь Претича позвал.

– А ты, сведомый странник, возьми своих раджей и на перепутье сем поставь то, что стояло здесь от сотворенья мира – суть Вежу Белую, поелику отныне Путь Птичий отворен, а срок придет – и ступим на тропу Траяна...

12

Русь еще не ведала ни о походе Святослава, ни о победе над каганом хазарским и взятии Саркела. Сам князь гонцов не посылал, ибо не тщеславья ради мерил степь ногами и супротивника искал; купцы, разносчики вестей и слухов, в предзимье на север не ходили, напротив, – вкупе с птицами на юг спешили до снегов. Их караваны, достигнув Дона, шли далее обозом вдоль берегов или в ладьях сплавлялись, в пути считая прибыль и убыток, поскольку путь лежал через Хазарию, где в сию пору мытари, словно степные волки, добычу поджидали. И всякий раз на порубежье брали мало, не златом чаще, но товаром, к тому же утешали, что ныне на всем пути не более берут. Иные гости верили и плыли Доном дальше, мимо Саркела на море Русское, иные же, повадки зная, у Камышина ладьи тащили в реку Ра и шли через Итиль, дабы избегнуть сборов: там, у устья, Светлейшая река, подобно солнцу, лучами расходилась перед Хвалынским морем – суть тысячей путей! И не на каждом сидит мытарь... Сия надежда согревала и тешила в дороге, и бывало – молва ходила средь гостей – кому-то удавалось пройти сквозь таможни, сбор заплатив единожды.

Иначе возле Итиля, Семендера на реке Кубань или Саркела пред караваном, будь он ладейным, конным, пешим, преграда вырастала: коль на воде, то цепь иль дерева, обвязанные цепью, на суше – грабы, суть воины хазарские с кривыми саблями, чтоб вспарывать тюки. И начиналось тут мытарство: куда б ни шли купцы – с теплых морей к студеным или напротив, – весь товар учету подлежал и записи в «талмуд», дабы взыскать за каждый в сей же час или потом, когда он будет продан. А злато и серебро из кошелей ссыпалось в блюдо с дырою посредине и мешком, и те монеты, что проваливались вниз, и были пошлиной; при этом мытари произносили: дескать, мы злато не отняли, это нам бог послал, а те, кого мытарили, вздыхали, мол, что упало, то пропало...

Тот гость, кто не желал остановиться пред таможней иль в хитрости пускался, мог всего лишиться в единый миг: дерева и цепи над водою ладьи топили, а грабы грабили на суше.

В сей год гостей не ждали, и не встречали мытари на порубежье, чтоб толику взыскать. Притопленные цепи не вздымались и у таможен не было ни лодий, ни лошадей и ни живой души. В смущении великом караваны проплыли дале, к Камышину, и встали здесь держать совет – невиданное дело! Иль что замыслили хазары, иль мор на них напал, иль Дон вспять повернул: по берегам ни одного соглядатая, кои в иные времена лисицей рыскали за караваном! Долго разноязыкий приглушенный говор, как борть пчелиная, гудел, покуда гости из Царьграда не тронулись к Саркелу, из иных же стран – суть персы, хинди, чина – направились на Ра. С опаской плыли, в предчувствии беды, и когда узрели близ Итиля поднятые цепи – вздохнули облегченно: здесь мытари! И встав на якорь, ждали, когда велят причалить, однако минул день, другой, а с таможни ни звука, ни дыма, ни стрелы. Итиль стоит на месте, на стенах стража, однако будто вымер! На третий день послы приплыли к берегу и, прихватив дары, на пристань вышли: учетные ряды пусты, «талмуды» наземь брошены, и ветер свищет.

– Эй, мытари! Возьмите с нас! – порядка ради покричали. – И отпустите с миром!

В ответ лишь снег пошел и застелил туманом городские стены. Тогда послы, осмелившись, сами цепь спустили и к кораблям своим! И весть по миру понесли: хазары пошлины не взяли, должно, пресытились или с ума сошли!

А греки, плывшие по Дону, и вовсе зрели чудо. Не токмо таможни – Саркела нет на берегу! Ни руин, ни камня, словно сквозь землю провалился господним промыслом! Творя молитвы и крестясь, царьградские купцы то в ужас приходили, то ликовали и велико смущались: там, где когда-то стоял Митра с факелом свободы, умельцы-зодчие, суть варвары с брадами, возводят вежу – строенье древнее из белого резного камня, весть о коем жила еще в легендах.

И при сем поют на языке, неведомом и грекам просвещенным!

Мир не поверил сиим слухам, однако же молва, как эхо, от берегов заморских отразившись, в Русь принеслась, и земли все, от севера до юга, ей вняли, поелику еще раньше весть сию птицы принесли на крыльях. В пору предзимья, когда все стаи, простившись с родиной, умчались в полуденные страны, перевернулось все! Стрибожьи ветры вдруг задули и тепло примчали – запах морской волны, плодов, вина: не осень суть, весна пришла вне всяких сроков, и дерева зазеленели, буйный цвет, ровно огонь, сквозь Киев пролетел и белым вездесущим валом ушел в Полунощь. А за ним – вот истинное чудо! – вернулись птицы, и крик их радостный для уха Гоя понятен был: свершилось! Иные же, кто слух давно утратил и вострый глаз, взирая в небо, страшился и гадал – к добру ли, к худу в студеный месяц лебеди вернулись? Ой, будет мор или потоп вселенский...

Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131