Аз Бога Ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
Дерзость Святослава напомнила ей время, когда он был детиною безумным. Но ныне из очей не стрелы сыпались и не зелен огонь, а свет струился тихий, ровно от Утренней звезды.
Мать спешилась с трудом – от долгой езды в седле спина не гнулась, не подчинялись ноги.
– Ты говорил, меня ножом ударишь, если я приближусь. Так вот же я, перед тобой. Ударь! Ведь у тебя нож в руке!
Князь протянул ей пустые длани:
– Нет, мать, я не держу ножа в деснице. И не грозил тебя ударить. Се ложь. Но с мыслями какими ты исполчилась и с дружиной встала предо мной? Или пришла на помощь, чтоб вкупе взять Итиль?
Она услышала, как сын смеется, однако, ярость усмирив, приблизилась на шаг.
– Послушай Святослав! Ты не хазар воюешь, ты восстал супротив устройства мира! И навлечешь беду. На нас пойдут войной со всех сторон!
И он слегка утихомирился, позрев на старость матери, промолвил сдержанно, с тоской:
– Ходили и пойдут. Судьба такая, мать, – стоять супротив мира.
– Оставь Хазарию, – взмолилась Ольга. – Не трогай городов! Коль хочешь, дань возьми – они дадут! Как все князья с ромеев брали... Но пусть уж лучше будет каганат, чем бедствия и войны.
– Кто научил тебя сказать мне так? И кто послал искать меня в степи? Попы? Иль братья во Христе? Иль сам Христос?
– Не смейся, Святослав! Я над твоими мерзкими богами не смеялась, и равно – над жрецами!
– Так кто же научил? Я слышу голос супостата. Будто не мать, а он мне в уши шепчет...
– Мне свычно жить своим умом!
– Было свычно, да теперь прошло, когда ты приняла чужую веру и богов. Твой ум сейчас – суть чтенье богословских книг да проповедь. Ты же не внучка ныне божья, а его рабыня. Ну так иди, служи ему.
Нетвердою, трясущейся рукой княгиня потянула из ножен меч.
– Остановлю сама! Своей десницей! Грех на душу возьму!..
Сын отнял меч и, лезвие вонзивши в землю, сломал его, а рукоять подал.
– Тебе сего будет довольно.
И вкупе с лезвием булатным сломалась и душа княгини, ее известный неукротимый норов. Колени задрожали...
А время побежало, как и доселе было, – еще скорее полетели птицы над головами, и ветер стал сильнее, и воины дружины Святослава, вдруг обретя напор невиданный, взошли на стены крепости и сбросили с забрала хазарье войско!
И стало некому кричать княгине, лукаво славить и призывать ее на битву с сыном...
Она же попыталась сесть в седло, дабы никто слабость не позрел – ноги не держали, вот-вот подкосятся! – да сил не осталось, чтоб на коня взобраться. Тут сын схватил ее и на руках вознес, но не посадил, а положил поперек седла.
– Езжай домой! – прикрикнул он и плетью ожег круп конский. – Мне недосуг с тобой! И более не смей за мной гоняться...
Княгиня силилась подняться – какой позор! Уж лучше б космы отнял! Да резвый конь понес с такою прытью, что пред очами замелькал поникший быльник, а до ушей донесся раскатистый победный вопль. Поднявши голову, она позрела сына – он вновь карабкался на стену с мечом в руке, и грозный его крик вздымаясь к небу, охватывал пространство:
– У Ра! У Ра!!!
Неудержимость воинства, презренье к смерти и древний клик – суть возглас, обращенный к Свету – оцепенил ее; не боязнь за сына, а страх пред его силой вдруг обернулся нежданным чувством: властная княгиня ощутила старость. Токмо уж не в теле, для чего хватило б и зерцала. Как одряхлевшая орлица, ее душа в последний раз на землю опустилась, чтоб боле не взлетать, и, распустив крыла, побитые ветрами, бельмастым взором вперившись в земную хлябь, безвольно побрела не взять добычу – сама добыча для вечных спутников своих – степных лисиц, шакалов, которые не станут ныне трусливо убегать, а немощь угадав, навалятся и будут рвать остатки перьев, дабы вкусить впервые не ее объедки – еще живую кровь.
Приняв крещение от рук царя ромейского, она познала свет Христов, однако же стряхнула свой юный образ с лика, утратив волхвовские чары. В сей час же, изведав силу сыновних рук, она состарилась душою: воинственная страсть, многие лета терзавшая ее, вдруг отлетела, ровно пыль, и мир угасший стал похож на серую, безжизненную степь.
Служанки подоспевшие, ворча на Святослава, под руки подхватили и перенесли в возок с постелью.
– Поедем в Киев, – она рукой махнула. – Домой хочу...
А неразлучный спутник, старец Григорий, тут как тут, у изголовья сел.
– Не заболела ль, матушка? Совсем плохая...
– Сдается, умираю... Душа моя готова расстаться с телом. Уж лучше бы ножом ударил или косу отсек...
– Тебя след исповедать! И причастить! – Григорий испугался. – Ты, дочь моя, многое доселе оставляешь в тайне, а все земное надобно на земле оставить. Не то не зреть тебе ни райских кущ, ни божьей милости на небе. Покайся во грехах!
Княгиня взирала в небо.
– Покаяться в грехах?.. Но я после крещения грехов не сотворила. А что бывало прежде, ты сам сказал – все не моя вина. Ведь я жила во тьме и скверне, не ведала греха...
– Отчего же душа твоя томится? Чему тебя учил? Грех все, что мучит душу. Очистись же, не уноси с собой земные мерзости, кои потянут тебя в геенну огненную. А ты же хочешь в рай?
– Но есть ли он? Есть ли то место, где обрету покой и вечное блаженство?
– Ты усомнилась? В предсмертный час, готовая предстать перед судом господним, пред радостью великой лицезреть Христа и быть ему невестой, ты смеешь сомневаться? – поп сокрушенно вскинул руки. – О, Господи, прости ее! Все грехи рабы твоей, Елены, я принимаю на себя и отмолю. Благослови ж меня ввести княгиню в чин ангельский, пока не умерла!
– В чин ангельский? – чуть оживилась та. – Постричь в монахини меня?
– Да, дочь моя... Хотя сего ты недостойна.
– Ну что ж, стриги... Не сын отнимет космы, но ты, отец духовный. Знать, рок мне и вдругорядь быть стриженной на берегах священной Ра.
– Все в воле Господа! Сан иноческий для тебя отрада, приняв его, ты уподобишься царям христианским, кои на смертном одре обращались в схиму. И там, на небесах, ты чистою предстанешь, как агнец...
– Но будет ли покой?
– Не перебивай меня!.. Иная жизнь, ее короткий миг, избавит от земной скверны, но прежде все одно покайся и ежели не можешь вслух сказать, на вот пергамент и перо... Пиши, что тяготит тебя в сей судный час, очисти душу рукой своей, оставь всю мерзость на сем листе. А я покуда к обряду изготовлюсь.
– Добро, быть по сему. – Княгиня лист взяла. – Я напишу... Да токмо ты ответь, отец духовный, за волосы свои я получу сполна? Все, что желаю?
– Сполна покаешься – сполна получишь.
Она примерилась пером – рука дрожала и чернила марали лишь пергамент: заместо букв разводья грязных пятен...
– Дай лист еще!
Григорий терпеливо подал княгине хрустящий харатейный лист и стал вздувать кадило. Перо на сей раз покорилось и начертало «АЗ», но, дух переведя и обмакнув перо в чернила, она не написала «Аз грешна», а вывела слова, кои узнала в юности от Вещего Олега и кои назывались азбучными истинами.
«Аз Бога Ведаю. Бога Ведая Глаголь Добро. Добро Есть Жизнь...»
– Что пишешь ты, княгиня? – вдруг возмутился поп и, вырвав у нее пергамент, на землю бросил, растоптал. – Поганые слова, бесовское ученье! Какою грязью, смрадом заполнена душа?! Гордыня! Своеволье! Непокорство!.. Но ты – раба! Ты червь земной, ничтожное творенье! Покайся же!
– Я суть раба, я червь земной... А грех мой в том, что я бесплодна.
– Се Божье наказание!
– За что, коль я была чиста и непорочна? Нет, се грех великий, и чтоб искупить его, я и отправилась к Валдаю, в Храм Света – суть в Чертоги Рода. И там по милости его я зачала...
– Сие и есть твой грех! – прервал Григорий. – И сына родила, бесовское отродье, на коего управы нет ни материнской, ни господней. Вот что сжигает твою душу!
– Воистину, отец... Я каюсь. Однако душу сжигает то, что я отреклась от рока материнства и прокляла его. Вот прегрешение, за что и казнь терплю...
– О, матушка, да ты совсем слепая!.. Отрекшись, ты благо сотворила!
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131
Похожие книги на "Аз Бога Ведаю!", Алексеев Сергей Трофимович
Алексеев Сергей Трофимович читать все книги автора по порядку
Алексеев Сергей Трофимович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.