Двойник - Коллинз Макс Аллан

Барни недоверчиво сказал:

– Хм... конечно, Нат. Все равно я буду ждать возвращения Перл, которая, надеюсь, потратила не все мои деньги. Поэтому пробуду здесь еще где-то около получаса.

Заркович поблагодарил Барни за гостеприимство и последовал за мной на улицу. Здесь мы вошли в дверь между «Коктейль лоунж» и ломбардом и поднялись по лестнице в мой офис. Я отпер дверь и пригласил его войти. Весь путь мы проделали молча.

Открыв окно, я прошел за свой стол и пригласил Зарковича сесть на один из стульев напротив меня. Он снял шляпу. На предложение снять пиджак он, вежливо улыбнувшись, отказался, несмотря на жару.

– Думаю, нам следовало поговорить, – начал он.

– Пожалуй.

– Похоже, вы обогнали меня, мистер Геллер.

– Давайте отбросим всяких «мистеров». Анна Сейдж все еще владеет двумя заведениями в Восточном Чикаго. Так что, собрав дань, вы заявились прямо от нее, не так ли?

Его красивое лицо оставалось невозмутимым.

Я продолжал:

– И на этот раз Анна рассказала вам некую интересную историю. Историю о человеке, который встречается с одной из ее девушек.

Он кивнул.

– Анна рассказала вам, что этот человек может быть кем-то очень знаменитым, – сказал я. Он опять кивнул.

– Теперь я размышляю, кем может быть эта знаменитость? Дионном Квинтсом? Чарли Мак-Карти? Джоном Диллинджером?

Сложив свои большие ладони вместе и хрустнув пальцами, он сказал:

– Ваши размышления меня не рассмешили, Геллер.

– Они предназначались только для моего собственного удовольствия. В конце концов, это мой офис, так что какого черта стесняться.

– Вы понимаете, дело серьезное.

– Нет, не понимаю, расскажите.

– Вы всего лишь мелкий частный коп, которому в свое время довелось быть мелким чикагским копом. Вы ничего из себя не представляете. На вашем месте мог оказаться любой другой.

– Повторяетесь. Вы уже сказали, что я был чикагским копом.

– Забавно. Только не старайтесь быть таким крутым, воспарившим высоко. Я не могу отказаться от выгодного дела и не отрицаю этого. Но это отнюдь не делает меня плохим копом. Если бы времена не были такими тяжелыми, я...

– ...Не носил костюм за сотню долларов и галстук за десять? Вы вымогатель, Заркович. Было бы противоестественно, если бы вы им не были. Я чувствовал бы себя возле вас очень неуютно.

– А вам уютно рядом со мной?

– Да. Я дома, знаю где были вы и куда идете.

– То же самое я могу сказать о вас. Можно закурить?

– Травитесь.

Заркович изобразил улыбку, достал серебряный портсигар. Выбрав сигарету, вставил ее в черный мундштук и прикурил.

– Как прошла ваша встреча с Пурвином? – спросил он.

Если это был рассчитанный ход, чтобы ошеломить меня, то он достиг своей цели. Мне не понравилось, что ко мне прицепился хвост, а я не заметил этого.

Я сказал:

– Мы говорили и о том, что, может быть, я видел Диллинджера. Но не более того.

Он кивнул, не вынимая мундштука из зубов, копируя манеры ФДР [40].

–Мудро. Ожидаете разговора с Коули?

– Да. Может быть. Если вообще буду говорить с кем-либо.

– А почему нет?

– Может, здесь нет предмета для разговора. Джимми Лоуренс, являясь клерком торговой палаты, слишком часто пользуется такси, но в этом нет ничего незаконного.

– Вы сомневаетесь, что он Диллинджер? – Очень сильно. Если он – Диллинджер, то это самый наглый, самый хладнокровный и лихой парень, которым я когда-либо встречался. Он посещает все общественные места в городе, днем и ночью, он, смутившись, толкает копа, носит щегольскую одежду. Что-то новенькое для врага закона... И он явно безоружен... Да вообще, он не очень-то и похож на Диллинджера. Заркович понимающе улыбнулся и кивнул.

– Пластическая хирургия. Достаточно хорошая, придает ему чувство уверенности. Можно смело выходить на публику и смешаться с толпой обывателей. Но это ложное чувство безопасности. Анна сразу узнала его.

– Да, она говорила об этом.

– Не только она. Вчера вечером он сам назвал себя Диллинджером.

– Что?

– Позвоните ей, – сказал он, кивнув на мой телефон, – и спросите.

– Но почему он в этом сознался и именно ей?

– Он доверяет Анне, которая умеет быть по-матерински теплой и ласковой. Вы же сами знаете.

– Это верно.

– Она была приветлива с ним. С точки зрения человека, находящегося в розыске, ей можно доверять. Ведь Анна была известна тем, что сама не в ладах с законом, нередко сдавала жилье ребятам, находившимся в бегах.

– Понимаю. А сейчас Анна почему-то хочет продать Диллинджера.

– Что значит продать? Он не ее жилец, у него есть собственная крыша над головой, разве не так? На Пайн-Гроув-авеню?

Я кивнул.

– Разве Анна виновата в том, что парень так доверился ей?

– Заркович, а что, собственно, вы хотите от меня? Он вынул мундштук изо рта.

– Мне хотелось бы, чтобы вы снова поговорили либо с Пурвином, либо с Коули. Хорошо бы устроить им встречу с Анной.

– А почему Анна не может сама обратиться к ним?

– С ее уголовным послужным списком она нуждается в посредничестве.

– А почему бы вам не взяться за это?

Он сделал широкий, великодушный жест рукой.

– Я могу это сделать. Но собираюсь объединить наши усилия. Вы сообщите то, что наблюдали, а я бы сказал, что миссис Сейдж, мой старый друг из Восточного Чикаго, вошла со мной в контакт относительно Диллинджера и свела нас вместе.

– И все же зачем вам я?

Он пожал плечами.

– Просто хочу быть справедливым. Не вижу смысла в конкуренции. Денег хватит на всех, причастных к делу, Геллер. По крайней мере, двадцать грандов, поделенных на четыре части.

– Четыре?

– Кроме меня, вас и Анны есть еще мой непосредственный начальник капитан О'Нейли. Он сегодня тоже в деле.

– Он тоже участвует в сборе денег с мадам?

– Геллер, мы уже занимались делом Диллинджера. У нас имеется донесение, что этот человек был в Чикаго на Норд-Сайд.

– От Анны?

– Нет. От одного игрока, которого я знаю, хорвата. Но никому не говорите об этом. Вскоре после того, как вы ушли от Анны, я, разговаривая с ней, вдруг понял, что этот парень у нас в руках. Вы знаете, у нас есть свой денежный интерес в поимке мистера Диллинджера в Индиане.

– Вы имеете в виду некую сумму помимо наградных в двадцать тысяч долларов?

– Разумеется. Диллинджер – это стыд Индианы, родной сын, пошедший по неправедному пути.

– Лич в этом участвует?

Капитан Мэтт Лич был полицейским штата Индиана, который посвятил в последние годы всю свою карьеру выслеживанию Диллинджера. В поисках известности он далеко переплюнул Пурвина и Несса. Правда, его не любили многие полицейские. Однако знали как неутомимого, даже одержимого преследователя Диллинджера.

– Нет, – коротко ответил Заркович. – Он не причастен. Это дело Восточного Чикаго.

– Только что вы сказали, что Диллинджер – это дело Индианы.

– В особенности Восточного Чикаго.

– Почему?

– Он убил там полицейского.

– А! Значит, они ищут его за это убийство.

– Да. Он убил копа, когда выскакивал из дверей Первого национального банка, стреляя из автомата. И этому есть множество свидетелей.

– И, конечно, вы знали того копа, которого убил Диллинджер.

– Да. Прекрасный парень, он оставил вдову с детьми.

– Итак, вы хотите заполучить Диллинджера.

– Да.

– Вы хотите участвовать в его ликвидации.

– Пожалуй.

– Именно в ликвидации, но не в поимке?

– Геллер, вы действительно думаете, что Диллинджера можно взять живым?

– А почему нет? Раньше его задерживали много раз.

– Но он знает, что на этот раз не сможет бежать, что не может быть никакого повторения несчастья в Кроун-Пойнт, не может быть деревянных револьверов, покрашенных гуталином.

– Не знаю, может быть, вы и правы. Но в любом случае, не думаю, что все это меня интересует.