Война наследников (СИ) - Высоцкая Виорика Николаевна "viorika"

- Не брала, я знаю, что не брала. – Остановила я горничную. – Ты лучше скажи, конверт был тяжелый?

- Да, там вроде как еще что-то было, кроме бумаг, но я не заглядывала, нам строго воспрещено! Ежели до управляющего дойдет, меня могут уволить, где я такое место найду?! – она побледнела, и казалось, вот-вот зальется слезами. Мы поспешили уверить испуганную служанку, что ни в чем ее не обвиняем и обязательно доложим управляющему, какая она хорошая работница. Когда девушка уже собралась уходить я опомнилась и окликнула ее

- Постой, Катя, а покажи-ка нам ту самую коробку, в которой ты нашла конверт!

Она порылась в пузатом гардеробе и вынула шляпную коробку тисненой кожи, украшенную изображениями райских птиц, которыми снабжала своих, иногородних, заказчиц самая модная киевская шляпница, мадам Анжу. Подобная коробка была, наверно у половины модниц Киевской губернии и околиц, потому что иметь шляпку от мадам, к слову настоящей француженки, считалось обязательным для пани почитающей себя модной дамой. У меня имелись две летние шляпки от мадам, и обе я взяла с собой. Большинство моих шляп путешествовали в специальном чемодане, придуманном изобретательным месье Витоном, но эти, настоящие произведения шляпного искусства, имели отдельную упаковку.

- Вот это уже что-то. – Радостно заявила тетя, когда горничная ушла. – Такая коробка наверняка имелась и у баронессы!

- Чему вы радуетесь, Анна Ивановна? – удивилась Софи. – Если даже баронесса и покупала у мадам Анжу шляпу, что из того?

- А то, дорогая Софья Александровна, что кто-то мог и перепутать коробки!

- Кто, зачем и когда? – мои простые вопросы, завели моих родственниц в тупик. Софи раздраженно воскликнула:

- Нет! Это совершенно невыносимо! На эти вопросы нет ответа, что бы я не предлагала, вы все отвергаете! – Капризно заключила она.

- Мои предположения тоже отвергаются. – Раздраженно заметила тетя.

- Это надо хорошенько обдумать, о шляпной коробке, Семен Михайлович, судя по всему, уже осведомлен, поэтому пусть заботится он, о том, как вещи попали ко мне. – Спокойно ответила я, пытаясь разрядить обстановку. – Давайте лучше подумаем, как попасть к Долиновским.

- А чего тут думать. – Высокомерно кинула тетя, оборачиваясь перед зеркалом. – С Богумилой Глибовной я хорошо знакома. – Кокетливо поправила свою прическу и обернулась к нам, самодовольно, улыбаясь. Мы же с Софьей, только моргали растерянно.

- Откуда? – только и смогла выдавить из себя Софи.

- Она в девичестве Левицкая. Они жили по соседству с нами, это их имение выкупили Суховы, – тетя озадачила меня не на шутку, я, конечно, слышала о Левицких, некогда столь же знатный и богатый род, как и Вишневецкие, они разорились постепенно от неумения и нежелания, как утверждал мой отец, приспособится к новым условиям. Но более ничего об этой семье до сих пор не знала.

- Анна Ивановна, ты никогда не говорила… - пробормотала я.

- А зачем было говорить? – искренне удивилась тетушка. – Ты их не знала, на родину, после продажи имения сестры никогда не приезжали более…. А впрочем, дело старое и обычное. – Пожали плечами тетя. – Покуда жив был старик Глиб Левицкий, имение еще как-то держалось, а когда он умер, то вдова его совсем осталась без возможности содержать владения, к тому же дочери – без приданного. Тогда Суховы и сделали ей выгодное предложение о покупке имения. Агафья Петровна, совсем не от мира сего была, и скажу я, что Суховы еще благородно поступили, дав справедливую цену. После продажи она в Киев перебралась, там у них был особняк, последнее, что осталось от стоящего имущества, этот особняк и достался в приданное, младшенькой, Богумиле. Говорят доктор, взял ее в жены из-за дома приличного, в центре Киева, он сам был не из очень богатых, но зато подающих надежды, видать надежды оправдал. Я Богумилу Глибовну плохо помню, она совсем девочкой была, когда я замуж выходила, а вернувшись, их уже и не застала. Но думаю, она нас примет с радостью.

- Отчего ты так уверена, позволь спросить? – тетина уверенность меня не убедила.

- Оттого, дорогая моя, что она инвалид!

- И что из того?

- А то, что ей скучно и она с радостью принимает всех кто приходит к ним.

- А что с ней? – полюбопытствовала Софи.

- Ноги отняло, отчего, не знаю, но слышала, что передвигается бедняга, только в специальном кресле с колесами. Сейчас вызовем посыльного и пошлем визитку с просьбой принять старую знакомую.

- Зачем посыльного? У доктора должен быть телефон. – Заметила я.

- Телефон – новшество для деловых людей, как Поль, респектабельность не терпит спешки. – Поучительным тоном сообщила тетя, очередной раз, обернувшись пред зеркалом, видно, Алексей Петрович, разбудил в ней уснувшую кокетку.

- Вот и отлично, значит, завтра обедаем у Долиновских! – сорвавшись с места, радостно заключила Софи, – а сегодня вечером у нас спиритический сеанс!

- Какой сеанс?! – на сегодняшний день новостей было слишком много, но это заявление Софи возымело нужный ей отклик, мы с тетей, обе остолбенели. Мне ко всем хлопотам и неприятностям еще спиритизма не хватало.

Но мою мачеху не так легко было сбить с толку. Пройдясь по комнате походкой Шамаханской царицы, выдержав необходимую паузу, и приняв эффектную позу, она провозгласила, подражая цирковому шпрехшталмейстеру:

- Сегодня вечером, единственный раз, господин Блевин, доктор философии, изучатель древней магии, проведет сеанс общения с духами с помощью медиума, мадмуазель Эсмеральдин! – она сделал торжествующий жест, будто поднимала кубок за победителя и театрально поклонившись, удалилась. Оставив нас в полном недоумении.

Глава 11

Вечером, выходя из номера, я с тоской вспоминала приезд в Киев, наши надежды приятно провести время, посетить театр, сходить на несколько приемов, отвлечься от будничных забот. Ну что же последнее нам удалось в полной мере.

Сегодня, утром, только тетушка и Софи ушли, как тут же явился коридорный, с просьбой спустится вниз. Все в том же читальном зале меня ожидали Семен Михайлович с Николя. Пришлось принести шляпную коробку, Николай провел над ней свой колдовской ритуал кисточками и стеклышками, потом мне велели принести и другую коробку, что бы как заметил Семен Михайлович, исключить вероятность. Вероятность чего я так и не поняла.

Интерес служащих гостиницы к моей персоне повышался. Коридорный, лифтер, портье – сверлили любопытными взглядами, молоденькая горничная, вытиравшая пыль с книжных полок, едва не свалилась с лесенки, засмотревшись на даму, таскающуюся со шляпными коробками, а может быть на молодого парня, невесть, зачем фотографирующего пустой короб. Городовой, галантно поддержал девицу, оба зарделись румянцем, смущаясь.

Когда полицейские процедуры закончились, а удовлетворенные сыщики удалились, пришла тетя, и мы принялись сочинять письмо к госпоже Долиновской. Вежливо напросится в гости, оказалось не так просто.

Через час, весь пол вокруг нас был усеян скомканной бумагой, а на очередном листе красовалась единственная надпись: «Дорогая Богумила Глибовна» далее этих слов мы не продвинулись. Тетушка нервничая слишком сильно тряхнула пером и жирная клякса закрыла те единственные слова, которые не вызывали споров, кроме того чернильные пятна украшали теперь манжеты ее платья.

- Ах! Вот ведь коли не везет, так уж во всем! – Воскликнула, раздраженно, Анна Ивановна, и бросила перо на стол – все! Хватит с меня! Тут на углу Анненковской и Крещатика, против почты есть книжно-писчебумажный магазин Кульженко, говорят там большой выбор открыток, так пойдем, купим какую милую карточку с приятной надписью, а сзади черкнем пару слов, мол, в Киеве на недельку, повидаться бы рады, а там, что уж ответят так и будет!

В магазин решились идти пешком, казалось тут не далеко, но на самом деле вышло не так уж и близко. Если Николаевская, была сравнительно тихой улицей, то на Крещатике – жизнь била ключом: по мостовой с лихим свистом проносились экипажи, гремел трамвай, прохожие торопились неведомо куда, бойкие зазывалы, хватая за рукава, пытались затащить в свои магазины, одному, особо приставучему, даже удалось затолкать нас в чайную лавку. Тут, обозлившаяся тетушка вылила на голову бедного приказчика все свое недовольство, а я, что бы быстрее освободится, купила гривен, или по-новому – фунт, совершенно ненужного нам «Английского чаю», любимый чай «Ея Величества Королевы Виктории», как значилось на этикетке.