Суд короля - Пауэлл Э. М.

Узкие плечи Вэбба неожиданно поникли под навалившимся невидимым бременем.

— Непросто с ним приходится, с парнем нашим. Непросто. — Вэбб вздохнул. — Спасибо, что позаботились о нем. — Тут мужчина оглянулся на свой станок.

— Я больше не задержу вас, Вэбб. Доброго дня.

— И вам, сэр. — Вэбб закрыл дверь, и Стэнтон услышал мерный шум заработавшего станка.

Да, жить с таким сыном наверняка непросто. С этой мыслью Стэнтон зашагал обратно к усадьбе.

Он, как и Барлинг, тоже хотел привести себя в порядок.

Впереди было прощание с Тикером.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Солнце ушло за горизонт, но накрывшие землю словно душное одеяло сумерки не отпускали накопленный ею за день жар.

Стэнтон с Барлингом шагали в дом покойного Бартоломью Тикера на вынос тела. Свежее белье, в которое Стэнтон облачился после долгожданного купания, уже промокло насквозь.

— Печь сущая, а не вечер, — сказал он Барлингу.

Клерк промолчал. Казалось, что ему, неизменно бледному и облаченному в свой черный плащ, попросту не бывает жарко.

Судя по количеству толпящихся у дома кровельщика людей, здесь собралась вся деревня. В воздухе звучал размеренный речитатив заупокойной молитвы, которую настоятель Осмонд читал с порога дома, чтобы ее было слышно и внутри, и снаружи.

Когда Стэнтон с Барлингом подошли поближе, заметившие их селяне принялись незаметно подталкивать друг друга локтями.

Клерк с посыльным остановились, дожидаясь окончания молитвы.

— Наше появление не прошло незамеченным, — негромко сказал Барлинг. — Хотя ничего другого я и не ожидал.

— Я тоже, — откликнулся так же вполголоса Стэнтон. — Вижу, Питер и Маргарет Вэбб уже здесь. Вон они, справа, — сутулый мужчина и женщина в туго натянутом чепце. Думаю, тут все уже знают, что у нас с Джоном вышло.

По дороге из усадьбы Стэнтон успел рассказать клерку об оказанном ему Вэббами приеме.

— Несомненно. Но нас это волновать не должно. Прежние ошибки не стоят переживаний.

Стэнтон быстро взглянул на Барлинга, уловив перемену в его голосе — последние слова тот произнес едва слышно. На лице клерка читалась глубокая задумчивость, что было на него совершенно не похоже.

— Вы в порядке, Барлинг?

Ответом был привычный острый взгляд:

— Да, конечно. А теперь расскажите мне, с кем еще из присутствующих вам довелось переговорить.

— Вон рослый мужчина — это Томас Дин, камнетес.

— Вижу. Ладный парень, как вы и говорили. А вон тот поджарый и есть, видать, Кадбек, пахарь, так?

Стэнтон кивнул. Молитва закончилась всеобщим «аминь», и толпа селян разбилась на небольшие группки, приглушенно гомонящие каждая о своем. Чуть поодаль, под благоуханным деревом в белых соцветиях, раскупорили большую бочку эля, и люди один за другим подходили к ней, чтобы утолить разожженную жарой жажду.

— А! Добрый Элред Барлинг, и вы тоже пришли почтить память покойного! — к ним с громким приветствием поспешил Осмонд, лицо которого от жары пошло красными пятнами. — И Хьюго Стэнтон с вами!

— Да, сэр священник, — кивнул Барлинг.

Стэнтон коротко поклонился Осмонду.

Зычный голос настоятеля известил о прибытии людей короля всех до единого из собравшихся здесь этим вечером.

— Замечательно, замечательно, — закивал Осмонд. — Так, может, давайте сразу и приступим?

— Спасибо, сэр священник, — сказал Барлинг, а вслед за ним и Стэнтон пробормотал что-то благодарственное.

Пока Осмонд вел их через толпу к дверям, Стэнтон ловил обрывки фраз беседующих селян. Впрочем, он и без того прекрасно знал, о чем здесь говорят.

Этот дьявол Линдли.

Не закон, а отговорки одни.

Страшный конец, упокой Господи его душу.

Повесить — вот и весь сказ.

Внутри набитого людьми дома было еще жарче, чем на улице. Раздавались приглушенные женские рыдания.

— Пожалуйста. — Осмонд отошел, жестом приглашая Стэнтона встать поближе к Барлингу у изножья огромного, запеленутого в саван тела Тикера. И тут, и у изголовья ярко пылали свечи.

Стэнтон, следуя примеру Барлинга, перекрестился и сложил руки в беззвучной молитве. Справа от него на деревянной скамье сидело четверо женщин. Стэнтон сразу узнал двух из них — первой была Хильда Фолкс, рябая повивальная бабка, которой он помешал накануне. Вторая — Агнес Смит.

Трое из сидевших всхлипывали и причитали, отчего их белые чепцы и шали колыхались, простоволосая же Агнес с рассыпавшимися по плечам кудрями просто сидела со сжатыми в кулаки руками на коленях и неотрывно смотрела перед собой.

— Как видите, теперь он упокоится с миром, — по комнате разнесся громкий шепот направившегося к изголовью священника. — Сами взгляните.

Внезапно Агнес вскочила на ноги с нечленораздельным восклицанием.

— Агнес! — Хильда попыталась удержать женщину за локоть. — Не надо.

— Отстань, Хильда! — Агнес оттолкнула протянутую к ней руку и быстро вышла.

— Очень. Расстроена, — Осмонд одними губами выговорил два этих слова, выразительно глянув на Барлинга со Стэнтоном.

Клерк указал ему рукой на выход и кивнул Стэнтону, чтобы тот шел за ними.

Сидящие вокруг тела женщины продолжили оплакивание, будто и не заметили вторжения.

Оказавшись на улице, священник помахал ладонью перед лицом:

— Готов поспорить, что, кроме савана Тикера, другого сухого белья нынче вечером во всей деревне не сыскать. А сук-но-то какое славное! — Он глубоко вдохнул. — Хильда всегда замечательно вынос обставляет.

— Да-да, весьма трогательно, Осмонд, — сказал Барлинг, — ну а теперь, если позволите, мне со Стэнтоном необходимо вернуться в усадьбу вашего дяди. — И он выразительно глянул на посыльного.

— И правда, сэр священник, — подхватил Стэнтон, поняв намек. — Дела не ждут.

— Ну так хоть глотните эля напоследок.

Стэнтон замер в нерешительности. Он был бы рад поскорее уйти от осуждающих взглядов и неискренних слов, но возможность смочить пересохшую глотку живительной струей эля показалась ему подлинным чудом.

— Я настаиваю! — Осмонд уже махал рукой кому-то у бочки. — Маленький знак признательности за труды людей короля.

— Благодарю вас, сэр священник. — Хотя Барлинг и скрыл свое раздражение за дежурной любезностью, Стэнтон учуял бы его и за милю.

Осмонд принял у разливщицы увенчанную шапкой пены кружку, а она уже протягивала еще две.

— За Тикера, — Осмонд поднял кружку.

— За Тикера, — вторили Барлинг со Стэнтоном.

Эль не обманул ожиданий посыльного. Он в один присест осушил добрую половину кружки, пока Барлинг просто стоял, сжимая свою в руке.

— Хороший был человек, — сказал Осмонд, — любил жизнь, добрый очаг, молочный пудинг и чтоб кровли не слишком сыпались. Священникам и клеркам стоило бы поучиться такому жизнелюбию — а, Барлинг?

— Несомненно, — вежливо кивнул Барлинг.

— И невесту свою любил, — Осмонд ухмыльнулся и подмигнул, — поговаривают даже, что куда сильнее пудинга.

Стэнтон предпочел заняться второй половиной своей кружки, чтобы ненароком не нагрубить священнику. Лицо Барлинга оставалось бесстрастным.

— А куда Агнес пошла, Осмонд? — спросил клерк. — Так неожиданно вышла.

Явно любящий посплетничать священник охотно подхватил подкинутую ему Барлингом тему:

— О, она очень расстроена. Очень. — И он принялся упоенно тараторить какую-то чушь.

Кружка Стэнтона опустела. Ни Барлинг, ни Осмонд не обращали на него ни малейшего внимания. Вполне можно было успеть по новой наполнить кружку добрым элем, и посыльный зашагал к бочке.

Он подошел к ней одновременно с Саймоном Кадбеком.

— Вы первый, сэр, — угловатое лицо пахаря расплылось в лишенной малейшего тепла улыбке. — Людям короля ведь ждать не с руки, так?

— Мне все равно, Кадбек.

— А зря, — улыбка сошла с лица пахаря, уступив обычной угрюмости, — так уж жизнь устроена.

Кружку Стэнтона разливщица наполнила первой, и он подождал, пока она сделает то же для Кадбека.