Кто люб богам (ЛП) - Росс Кейт

«Это правда», – подумал Джулиан. Он и сам обожал Белинду Уоррингтон в те дни, хотя никогда не рисковал влюбиться в неё. Что-то в ней отталкивало Кестреля. Образ Дианы, богини-девственницы, слишком хорошо подходил ей. Даже её нынешняя скорбь и отчаяние носили истинно олимпийский размах – мрачные и трагические, безо всякой мягкости. Мужчине, что действительно любил её, было бы тяжело на это смотреть. Как можно пробить такую броню? Александру удалось очаровать её, но таких как Александр было немного.

- Конечно, – продолжил Феликс, – как только она познакомилась с Фольклендом, ни у кого больше не было шанса. Она упала в его объятия, как трофей в руки победителя.

- Вы очень тяжело это перенесли?

- Кестрель смотрит на меня своим совиным взглядом, – сообщил Феликс воображаемым слушателям. – Конечно, я был сломлен и не отрицаю, что много думал об удаче Фолькленда и ждал возможности хватить его кочергой по голове. О, мой дорогой Джулиан, – Феликс посмотрел на него с весёлым упрёком. – Все видели, что они с Фольклендом созданы друг для друга. Её красота и богатство и его очарование и талант так подходили друг другу. Я не собирался дать разбить себе сердце из-за этого. Оно не разбивается, а продолжает биться. Иначе, меня бы уже не было среди живых.

Джулиан задумчиво посмотрел на него.

- Не знакомы ли вы случайно с миссис Десмонд?

- Почему? Есть какая-то миссис Десмонд, что сказала, будто знает меня? Или более важно, есть какой-то мистер Десмонд, что жаждет моей крови? Тогда жаль, что я не помню ничего такого. Должно быть, я был так здорово пьян…

- Мой дорогой Феликс, вы мелете чепуху.

- Я знаю, – вздохнул Феликс. – Этот разговор меня изрядно волнует. Конечно, очень весело проливать свет на убийство и делать на него ставки, но это всё же убийство.

- Да. Скажите мне, вам нравился Александр Фолькленд?

- Конечно. Как он может не нравиться?

- Я хочу сказать – он был вашим другом? Вы скучаете по нему?

- Другом? Нет, я думаю, нет. Я думаю, что Фолькленд сильно… распылялся. Вы понимаете, о чём я? Он был приятелем многих, но близком другом – почти никому. Пройдёт дюжина месяцев – и никто не вспомнит о нём. Или вспомнят лишь потому, как он умер.

- Я думаю, это самая честная и самая грустная правда, что каждый может сказать о нём.

- Так я устрою нам обоим приступ уныния. Давайте поговорим о другом. Что скажете о моём новом фраке?

- Я думаю, пуговицы придутся очень кстати, если мы разобьем пару хозяйских блюдец.

- Я вот гадаю, как вы вообще можете видеть меня, – с сочувствием произнёс Феликс.

- Видеть вас – большое преимущество. Благодаря вам каждый джентльмен поблизости кажется образцом вкуса и сдержанности.

Джулиан говорил весело – но его мысли приняли серьёзный оборот. Почему Александр окружал себя столь невзрачными друзьями? Неловкий, невоспитанный мальчишка Юджин, застенчивый книжный червь Клэр, чужак и пария Адамс – что в них всех так привлекло Фолькленда? Или дело просто в том, что они уступают ему и нуждаются в помощи? Или потому что не могут быть соперниками, а в окружении такой серости солнце сияет ярче?

Вскоре Феликс ушёл. Джулиан остался в кофейной, притворяясь, что читает газету, а на деле присматриваясь к входящим и выходящим джентльменам. Какое-то время прошло впустую, но наконец в сеть попалась стоящая рыба. Сэр Генри Эффингем, чьи щетинистые чёрные волосы были причёсаны с шиком, а длинный, выбритый до синевы, подбородок выпирал из жёсткого от крахмала шейного платка, появился в комнате и сел у противоположной стены – Джулиан решил, что в нём сыграл инстинкт политика. Сэр Генри открыл газету и принялся пробегать глазами колонки, возможно, выискивая упоминания собственного имени.

Джулиан вернулся к делу. Поверх газеты он следил, за сэром Генри тем взглядом, что Феликс назвал «совиным». Стоило сэру Генри это понять, как он в удвоенным вниманием взялся за свою газету. Джентльмены повторили этот манёвр несколько раз. Наконец, когда волны приходящих и уходящих из кофейной схлынули, сэр Генри встал и подкрался к Джулиану.

- Вы хотели со мной поговорить, мистер Кестрель?

- Я был бы польщён разговором с вами, сэр Генри, но не выказывал явного желания того.

- Вы смотрели на меня очень настойчиво.

- Прошу прощения, но я не думаю, что это так. Сейчас слишком рано, чтобы делать что-либо «настойчиво».

Сэр Генри выставил вперед одну ногу и взялся за лацканы.

- Если у вас есть что-то сказать мне, мистер Кестрель, я бы предпочёл выслушать вас прямо сейчас.

- Я был бы рад поговорить с вами, сэр Генри, если бы нам было о чём.

Они встретились взглядами, не намереваясь уступать друг друга. Оба знали, что сэр Генри был на последней вечеринке Александра, и что у него, как и у большинства гостей, не было алиби на ключевые двадцать пять минут. Джулиану не нужно было расспрашивать его об этом – Боу-стрит уже поработала. Но Кестрель хотел узнать, что выдавит из сэра Генри его упорное молчание.

- Могу я сесть? – спросил сэр Генри ужасно вежливым тоном.

- Прошу вас.

Он сел и сложил руки на столе перед собой. Джулиан почувствовал, будто заседает в комитете.

- Мистер Кестрель, всем известно, что вы пытаетесь разобраться в убийстве Александра Фолькленда. Конечно же, вы хотите выслушать моё мнение. Мы с Фольклендом были знакомы; думаю, я вправе даже сказать, что мы были друзьями. Я очень его уважал. Конечно, он был юн и ещё не испытан. Я думаю, никто не может отрицать этого.

- У меня и в мыслях не было отрицать это, сэр Генри.

- И я должен отметить, что он любил тратить деньги, а этого можно ожидать от столь молодого человека, чью голову вскружило всеобщее обожание. Тем не менее, у него были способности. Я не готов сказать, хватило ли бы у него дисциплины, чтобы извлечь из них толк.

- Кажется, он находил хорошее применение деньгам.

Сэр Генри сжал губы. Его собственные финансовые трудности были всем известны. У него была жена, преклоняющаяся перед титулами, куча детей и поместье, приносившее одни убытки. Кроме того, надвигались выборы, в которых он всерьёз рисковал потерять место в парламенте, отчего ему приходилось тратить на взятки и пиво куда больше, чем обычно. Не так давно сэр Генри попытался поправить дела правильными вложениями, но результаты были катастрофическими.

- Признаю, у него были таланты в этой области, – снизошёл сэр Генри. – Конечно, ему немало везло. И ему помогал тот делец-еврей.

- Вы думаете, за успехи мистера Фолькленда ответственен мистер Адамс?

- Он явно показал ему несколько удачных решений. Я не знаю, почему – обычно они думают только о своих единоверцах.

- Но ведь Адамс тоже получил выгоду – Фолькленд ввёл его в общество. Кроме того, все говорят, что они были друзьями.

Сэр Генри слабо улыбнулся и принялся играть с одной из кофейных чашек.

- Это сказал сам мистер Адамс?

- Почему? У вас есть причины сомневаться в этом?

- Что, если я скажу вам, что Фолькленд не приглашал Адамса на свою вечеринку – ту, где был убит? Адамс сам себя пригласил, и Фолькленд был этому не слишком рад.

«Вот оно что, – подумал Джулиан, – Вот это он и пришёл мне сказать. Но можно ли ему верить? У него нет алиби, а значит есть все резоны обвинить кого-то другого. А кто подойдёт для этого лучше Адамса, которого он презирает за всё, кроме его финансовых успехов, которым он завидует?»

Впрочем, от того, что он послушает дальше, вреда не будет.

- Вы заинтриговали меня, сэр Генри. Пожалуйста, объясните подробнее.

- Если я сделаю это, вы позаботитесь, чтобы моё имя нигде не фигурировало? Я не хочу, чтобы обо мне болтали в судах. Я полагаю, то, что я вам скажу, как джентльмен джентльмену, останется в тайне?

- Насколько это будет возможно, сэр Генри.

Сэр Генри кисло улыбнулся. Он привык получат безусловные ответы.