Дела святейшие - Дельвиг Полина Александровна

— Я даже представить себе не могла, что бывает на свете такой рай, — промурлыкала она. — Видит Бог, прекраснее Подмосковья нет ничего на свете.

Полетаев обвел ироничным взглядом покосившийся забор и непричесанные заросли шиповника. Возможно, в Подмосковье и существовали места, могущие поразить воображение самого Создателя, но данный уголок заброшенного садоводческого товарищества вряд ли мог на это претендовать.

— Я бы, пожалуй, с вами согласился, — снисходительно заметил он, — если бы как-то проездом не оказался в Полинезии.

Даша спустила солнечные очки на кончик носа. Снобизм — отвратительная вещь, особенно когда вынужден мириться с ней который год подряд.

— Насколько я понимаю, спрашивать откуда и куда вы ехали в какой-то степени бессмысленно?

Полетаев великодушно согласился:

— В принципе — да. К тому же к собственно красотам Полинезии это отношения не имеет. Поверьте — вот где воистину рай на земле.

Может, Даша и пропустила бы фразу Полетаева мимо ушей, но тут она заметила, с каким искренним восторгом на бывалого полковника смотрит Рогнеда. Нет, эта чертова семейка явно вознамерилась разбить наивной девушке сердце. Придется держать оборону, кроме нее, Даши, бедняжку защитить некому.

— Я не знаю, как там Полинезия, — кисло заметила она, — может, вам лавры Гогена покоя не дают, но моя славянская натура в местном климате воссоединяется с природой куда как более органично.

— «Куда как более органично...» Что за прелестный оборот! — Полковник умильно осклабился. — И такой славянский, славянский... А позвольте узнать, что же является результатом этого исторического воссоединения?

— В каком смысле?

— В том смысле, что воссоединение Гогена с Полинезией принесло человечеству прекрасные творения живописи. А что у вас?

— У меня гармония души и тела.

— Не маловато ли?

— Мне хватает.

— А остальному человечеству?

— Остальному человечеству хватит и Гогена, — прошипела Даша.

— Совершенно с вами согласен.

Поняв, что последнее слово осталось все-таки за ним, Полетаев самодовольно улыбнулся и потянулся за очередной бутылкой пива.

Настроение Даши упало еще на пару градусов, но она твердо решила, что никто не испортит ей так прекрасно начавшийся вечер.

— Посмотрите, какое интересное дерево. — Она кивнула на сосну, росшую на соседнем участке. — Прямо лотарингский крест...

— Папский, — зевнул Стас. — У папского креста три перекладины, а у лотарингского — две.

Полетаев улыбнулся еще шире. Судя по его расплывшейся физиономии, их команда явно набирала очки. И опять Даша собралась ответить что-нибудь едкое и меткое, как вдруг ее лицо изменилось. На нем появилась растерянность, почти испуг. Полковник, казалось, только этого и ждал.

— Что с вами? — Он заботливо подался вперед. — Вам плохо? Воды? Пива? Кислородный коктейль?

— Да, — пробормотала Даша, — мне что-то не очень хорошо. Рона, прости, можно тебя на минуточку?

Обеспокоенная девушка поднялась:

— Что случилось?

— Ничего страшного, но если тебя не затруднит, давай зайдем в дом, я хочу кое-что попросить...

Мужчины понимающе переглянулись. Даша поняла, о чем они подумали, но сейчас ей было абсолютно все равно.

Едва переступив порог, она схватила девушку за руку и потащила в комнату:

— Тебе Стасик никогда не говорил, где он учится?

— А что такое? В финансовой академии.

— В академии, в академии... — пробормотала Даша. — И на каком факультете? — но тут же махнула рукой. — Впрочем, это не важно. Какая в финансовой академии может быть история... Ты у него дома была?

Рона молча кивнула.

— Не обратила внимания, у него много книг по истории? Я имею в виду такие толстые специальные книги.

Девушка все еще не понимала причину волнения своей беспокойной гостьи.

— У него вообще много книг. Да что случи-лось-то?

— Рона, ты только не принимай близко к сердцу... — Даша мялась. — Но мне кажется, я начинаю догадываться, в чем причина интереса Стаса к тебе.

— В чем же? — И без того узкое лицо Роны заострилось еще больше.

— Он очень хорошо разбирается в истории. Понимаешь, о чем я?

Неожиданный порыв ветра захлопнул дверь в комнату, Рогнеда вздрогнула.

— В истории? Может быть... Правда, со мной он никогда не говорил об этом. — Кошачьи глаза смотрели удивленно, даже как-то беззащитно. — Сейчас многие интересуются историей.

Рыжая голова упрямо качнулась из стороны в сторону.

— Рона, поверь, из тысячи человек, встреченных тобой на улице, вряд ли найдется хотя бы один, знающий разницу между папским и лотарингским крестами.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Этим я хочу сказать, что сто против одного — ты его интересуешь как потомок Гедиминаса.

Девушка продолжала стоять, неловко улыбаясь.

— Ну, допустим, я потомок, что с того? — неуверенно проговорила она. — Гедиминовичей и без меня больше чем достаточно, и они об истории своего рода знают больше, чем я.

Даша обвела комнату озабоченным взглядом.

— У тебя есть какие-нибудь картины, фамильное серебро?

— Что?

— Может быть, сохранились какие-нибудь исторические документы? Хроники?

— Господи, — Рогнеда, как обычно, всплеснула руками, — ну какие еще хроники? Гедиминас — фамилия отца, а он ушел, когда мне и года не было. Я его вообще не помню... Что касается документов или картин, так у меня даже простых семейных фотографий не сохранилось. Мама забыла их, когда уезжала из Литвы, а дядя так и не переслал. Ничего у меня нет. Одно только отчество осталось от отца.

Но рыжеволосого детектива не так-то легко было переубедить. Мысль, возникшая в этой голове, поселялась там надолго.

— Говорю тебе, он прекрасно разбирается в истории, но почему-то это скрывает, — продолжала настаивать она.

— Это преступление?

— В сочетании с его нечеловеческим желанием на тебе жениться — да. Слушай, а может, ты должна наследство получить?

— Где? От кого? Ты какая-то чудная, честное слово...

— Надо найти твоего отца, — решительно заявила Даша. — Чую, здесь дело не чисто. Надо найти специалиста по генеалогии Гедиминовичей и... — Рыжие брови слетелись к переносице.

— Что еще?

— Помнишь, когда Стас меня увидел в первый раз, начал выпытывать фамилию, а когда я ответила, поинтересовался, не из тех ли я Кунцевичей?

Девушка несколько разочарованно пожала плечами, она явно рассчитывала услышать нечто более сенсационное.

— Так он просто не расслышал.

— Дело не в этом. Мне интересно, каких именно Кунцевичей он имел в виду?

— Ну мало ли...

— И все-таки стоит подумать на этот счет. Ты сказала, что мы родственники, значит, он предполагал некий род Кунцевичей, который...

— Разве это не еврейская фамилия?

— Да нет. — Даша задумчиво теребила шнурок мобильного телефона, висевшего на шее, — скорее белорусская. Надо проверить. Тут нужна консультация специалиста.

— Хорошая идея. Только где его взять?

Впервые за весь день на конопатом лице промелькнула довольная улыбка:

— Странно было бы, если б я не знала, где его взять. Я же все-таки на историческом факультете училась.

С важным видом Даша принялась искать нужное имя в мобильном телефоне.

— Один мой добрый знакомый прислал мне сто пятьдесят четыре телефона наших бывших однокурсников. Сначала я хотела стерилизовать, чтобы такие умники в природе не размножались, а потом подумала, может, пригодится? Вот и пригодилось... Ну давай, давай, бери трубку...

Она даже приплясывала от нетерпения. Когда же наконец послышался снисходительный басок, Даша прямо-таки взвилась.

— Слава Богу! Ванька, привет! Это, Кунцева... Да я... Да... Нет, ничего не случилось... Слушай, у меня к тебе будет один вопрос. Ты, случайно, не знаешь, кто такие Кунцевичи? Да не Кунцевы, а Кунцевичи! Тетерев... Да... Я предполагаю, что это какие-то родственники Гедиминовичей... Кстати, мне и о них понадобится кое-какая информация. Да... Нет. Господи, да не ищу я царских родственников! В каком колене породнились? Не знаю... Не знаю... Судя по всему, не угасший, но утверждать не стану.