Тайна царского фаворита - Хорватова Елена Викторовна

– Почему ты так решила? А вдруг он уже нашел дедовский клад?

– Ну во-первых, в тех дырах, которые он пробил в стенах и в полу, вряд ли поместился бы ларец велик, о котором писал твой пращур. Тут и маленькую шкатулочку не спрячешь. Скорее всего наш миляга некто простукивал стены и пробивал маленькие оконца там, где, как ему казалось, можно найти подходящую для тайника полость. Ничего не найдя, он двигался все дальше, устраивая в углах эти мышиные норы… Плана у него явно нет, и поиск он ведет без всякой системы, где ни попадя.

– Ладно, допустим, – согласилась Аня. – Но это – во-первых, а что же во-вторых?

– А во-вторых, если бы он обрел сокровище, то постарался бы скрыться со своей добычей куда-нибудь подальше, а он попрежнему возвращается в дом и беспокоит нас, изображая привидение… Конечно, наш незнакомец успел настолько вжиться в образ духа, что теперь не находит сил расстаться с милой его сердцу личиной, но клад бы его отвлек. Ладно, дорогая моя, дай-ка мне дедушкин чертеж…

Елена Сергеевна развернула листок и принялась крутить его перед глазами так и этак, пытаясь найти в чертеже черты бальной залы.

– Нет, пожалуй, здесь изображено какое-то другое помещение, – вынуждена была в конце концов признать пытливая дама. – Смотри – у этой стенки нарисовано шесть кругов, а колонн тут восемь. К тому же вокруг хоров колонны стоят попарно, а на чертеже круги расположены совершенно равномерно. Да и с пропорциями что-то не то. Боюсь, наши поиски снова зашли в тупик. Вот разве что следы обнаружили… Beщественное доказательство проникновения в твой дом посторонних. Попробую завтра заманить в Привольное сыскного агента Стукалина – может быть, следы его заинтересуют. Что ни говори, а господин Стукалин все же не отмахивается от моих слов с такой легкостью, как надутый судебный следователь.

Елена Сергеевна снова так и этак покрутила план покойного графа.

– Послушай, а может быть, здесь нарисована не бальная зала, а какая-нибудь из соседних комнат? Интерьеры в любой из них помпезные. Завтра обойдем их все с планом в руках и проверим, не подходит ли чертеж хоть к одному из помещений этого крыла.

– Хорошо, – согласилась Аня. – А сейчас пойдем отсюда. Пожалуйста. Вот-вот прибудет господин Салтыков, надо проследить, все ли готово к его приезду. Няня убрала третью спальню, чтобы устроить штабс-капитана как следует. Ведь было бы неловко предложить офицеру диван в проходной комнате для долгого проживания. И к ужину пришлось сделать кое-какие дополнения… Все-таки мужчина за столом, и не стоит забывать, что он недавно был ранен. Ему требуется комфорт, чистота и хорошее питание.

– Да не суетись ты так! – рассеянно сказала Елена Сергеевна, не находившая в себе сил оторваться от чертежа. – Валентин – человек не капризный, привыкший к походной жизни, а от ранения он почти уже оправился… Ему и на диване показалось бы дивно, много лучше, чем в полевом блиндаже. И опять же, домашнее питание в любом случае приятнее, чем из армейского котла… О чем это я? Ах, да! Послушай, а в имении нет какой-нибудь оранжереи?

– Оранжереи? – Анна, сосредоточившая все мысли на приезде Салтыкова, не могла понять, о чем это говорит Леля.

– Ну да, оранжереи. Прежде они непременно устраивались во всех богатых усадьбах. Может быть, круги обозначают нечто вроде бочек с пальмами или редких оранжерейных посадок, под одной из которых граф закопал ларец?

Оказалось, что оранжерея есть – на солнечной стороне за хозяйственными пристройками, но со времени графа-дедушки она сильно обветшала, стекла кое-где повылетали и экзотические растения давно приказали долго жить. Но неутомимая Елена Сергеевна все же отправилась туда, прихватив чертеж и заступ и предоставив хозяйке дома возможность встретить гостя самостоятельно.

ГЛАВА 20

Елена

Признаться по совести, графская оранжерея, на которую я возлагала такие надежды, находилась в весьма плачевном состоянии и грозила вот-вот рухнуть на голову.

И все же я решила для очистки совести детально обследовать и оранжерею – ведь если предположить, что некогда здесь в соответствии с планом были расставлены бочки или горшки с растениями (а это более чем вероятно!), то место для припрятывания ларца казалось вполне подходящим и даже много удобнее, чем под колоннами бальной залы.

Но прежде чем провести пробные раскопки, мне пришлось освободить оранжерею от всякого садового хлама, скопившегося за долгие годы. Прохудившиеся лейки и корзины, мотыги со сломанными черенками, колышки для подвязки растений, мотки бечевки, ржавые серпы и прочую никому не нужную рухлядь приходилось вытаскивать наружу, и вскоре у меня возникло ощущение, что старое барахло не кончается, а напротив, все прибывает и прибывает, словно из рога изобилия…

Когда я, как археолог, сняла несколько культурных слоев, то почувствовала себя почти итальянской королевой Еленой (мы с ней тезки как-никак).

В газетах пишут, что эта просвещенная государыня уже свыше десяти лет увлеченно занимается археологическими раскопками в королевском имении Кастель Порциано под Римом. Ей удалось извлечь из земли множество ценных вещей – античные скульптуры, вазы, оружие, предметы быта. Своими находками королева одаривает итальянские музеи, и в особенности музей Диоклетиана, к которому испытывает явную слабость.

Но в отличие от ее итальянского величества мне попадались не столь ценные находки. Вряд ли кого-либо прельстит экспонат под названием «Тачка садовая (неиспр.), вторая половина XIX века. Автор неизвестен».

Освободив в конце концов плацдарм для земляных работ в оранжерее (какое счастье, что летом так поздно темнеет!), я снова развернула план.

О да, внутренний интерьер оранжереи вполне мог бы походить на тот, что изображен на дедушкиной схеме. Особенно если расставить бочки с растениями по нужным местам. Останки этих бочек были мной обнаружены в ходе раскопок, и весьма вероятно, что я на верном пути.

Прикинув, где могла бы стоять бочка, обозначенная на чертеже кругом с крестиком, я вонзила заступ в слежавшуюся землю. Не могу сказать, что земляные работы были когда-либо моей сильной стороной, но все же вскоре мне удалось проковырять в земле довольно большую ямку и убедиться, что в этом месте ничего нет. Если, конечно же, клад не покоится на глубине трех-четырех саженей, что все-таки маловероятно. Говорят, на севере и северо-востоке Московской губернии наблюдается близкое залегание грунтовых вод, и глубокие ямы сразу же наполняются водой. Вряд ли Анин дедушка, пряча клад, ухитрился выкопать небольшой колодец и швырнул драгоценный ларец в воду…

Для верности я покопалась еще в разных углах оранжереи (может быть, поиск тайного места нужно было начинать с другой точки, ведь север и юг на схеме не обозначены), и вдруг заступ ударил в дерево… С удвоенной силой принявшись копать и моля бога, чтобы моя находка не оказалась куском забытого садового инструмента, присыпанного землей в старые времена, я раскопала яму пошире. Из земли выступила крышка довольно грубо сколоченного и тронутого тлением деревянного ларца. Я не верила своим глазам! В одном из закутков старой оранжереи, который, строго говоря, не очень-то и соответствовал помеченному на дедовском плане тайному месту, был и вправду зарыт клад!

Я отказалась от заступа и, вооружившись старым садовым совком, принялась бережно очищать ларец от земли. Извлечь его из ямы было тяжело, но открыть крышку, чтобы заглянуть внутрь, я уже могла. Вот только проржавевшие петли слишком крепко ее держали. Засунув совок в щель под крышкой, я попыталась воспользоваться им как рычагом, но узнать, что скрывается внутри, я, увы, не успела.

За моей спиной мелькнула чья-то тень, от сильного удара в затылок загудела голова и перед глазами все поплыло…

… Очнулась я в сумерках, обнаружив себя лежащей на земле все в той же старой оранжерее. Передо мной была разрытая яма, рядом валялся разломанный трухлявый ларец, из которого высыпалась внушительная куча старых, позеленевших медных монет.