Интимный дневник гейши - Роулэнд Лора Джо

— Это так, — невозмутимо отозвалась Рэйко. О-хана перешла границы вежливости, упомянув проблемы Сано, к тому же Рэйко возмутило очевидное желание служанки услышать грязные подробности.

— Мне очень жаль. Вы, должно быть, тревожитесь из-за этого. — О-хана осторожно опустилась на колени, напомнив кошку, устраивающуюся в опасном для себя месте. — Надеюсь, я не огорчила вас, заговорив об этом?

Подавив желание приказать девице возвращаться к работе, Рэйко вымученно улыбнулась:

— Все в порядке. — О-хана всего лишь как умеет выражает сочувствие. Личные неприятности не повод срывать злость на невинной служанке.

— Вы и сёсакан-сама были добры ко мне, и я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось, — проговорила О-хана. В ее голосе прозвучали странные коварные нотки, словно на самом деле она желала обратного. — Как бы я хотела развеять все эти неприятности!

Рэйко старалась отогнать нахлынувшие подозрения, поскольку у нее не было причин полагать, что О-хана желает ей зла.

— Спасибо тебе, — тепло поблагодарила она. — Прости, что кажусь резкой. Я немного обеспокоена.

О-хана вспыхнула, странно застыдившись.

— Я не заслуживаю ваших извинений, — пробормотала она.

Со служанкой явно что-то происходило, и вряд ли это можно было приписать слишком живому воображению.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Ничего! — Девица выпрямилась, словно ее толкнули в спину. — Вы очень добры, что спросили, но со мной все в порядке, — наигранно улыбнулась она. — Это ваше положение меня тревожит. Что вы намерены делать?

Не зная, как себя держать, Рэйко внимательно на нее посмотрела.

— Попытаюсь выяснить, кто убил правителя Мицуёси, и доказать невиновность мужа.

— Может, я смогу помочь?! Мне поехать с вами?

Ее готовность влезть не в свои дела всколыхнула новые подозрения.

— Ты поможешь мне тем, что останешься здесь и займешься своими обязанностями, — ответила Рэйко.

— Да, досточтимая хозяйка.

О-хана была явно разочарована, но покорно поклонилась и выскользнула из комнаты. Рэйко же поспешила во двор к ожидавшему ее паланкину.

Сано и его детективы покинули семейный анклав Токугавы. Через бойницы для ружей и стрел в закрытых коридорах, идущих поверх высоких стен, слышались голоса стражников, готовых стрелять в каждого, кто вторгнется в замок. Сано старался смотреть прямо перед собой и сохранять невозмутимость, пряча страх, когда проходил под сторожевыми башнями, где располагались многочисленные солдаты. Для человека, обвиненного в измене, здесь было небезопасно. Он ощущал себя вражеским солдатом, застигнутым в замке, потому что вся мощь Токугавы обрушится на него, если ему не удастся обелить себя. А для этого нужна информация, которую он не смог получить от правителя Мацудаиры.

— Сёсакан-сама! — За спиной Сано послышались быстрые шаги. — Могу я поговорить с вами?

Сано обернулся и увидел бегущего по переходу стражника, который так пристально смотрел на него в имении Мацудаиры. Он остановился, обрадовавшись, что хоть кто-то из этого клана хочет с ним говорить.

— Я слушаю тебя.

Стражник, отдуваясь, поклонился и тревожно огляделся по сторонам.

— С глазу на глаз, если можно, — пробормотал он.

— Как хочешь. — Сано подал знак своим людям пройти вперед, а сам пошел рядом со стражником.

— Большое спасибо, — облегченно вздохнул тот, однако не торопился начать разговор, горбился, отводил взгляд.

Сано изучал мужчину, давая ему время собраться с духом. Его сведенные брови образовали на верхних веках морщинки, а из-за маленького рта он казался ранимым, несмотря на мускулистую фигуру.

— Как тебя зовут? — спросил Сано.

— Вада, — ответил стражник, словно сознаваясь в проступке.

— Не бойся, Вада-сан. Я благодарен тебе за то, что ты пришел, — ободрил его Сано.

Они прошли шагов двадцать, прежде чем Вада едва слышно заговорил:

— Репутация семьи очень важна для моего господина. Он любил сына и хочет сохранить о нем лишь добрую память.

— Однако некто, для кого видимость не так важна, может рассказать о правителе Мицуёси правду? — подсказал Сано.

Вада колебался, упорно не отрывая взгляда от земли.

— Мой господин запретил членам семьи, вассалам и слугам разговаривать с вами. Я не хочу ослушаться его.

«И еще он явно боится наказания, — подумал Сано. — Может, этот человек хочет получить взятку?» Сано искоса взглянул на Ваду, но не заметил на его лице алчности, а лишь тревогу человека, разрывающегося между преданностью господину и желанием высказаться.

— Ваш главный долг — служение сёгуну, — сказал Сано. — Его превосходительство приказал мне расследовать убийство правителя Мицуёси, и ты должен этому содействовать, сообщив мне все, что тебе известно.

Лицо Вады разгладилось, но он все еще выглядел смущенным.

— Моя семья служит клану Мацудаира в течение пяти поколений, — начал он. — Я был включен в свиту Мицуёси-сан со дня его рождения и присматривал за ним всю жизнь. Он был дорог мне как младший брат. Я не хочу терять место, но мне невыносимо видеть, как за его смерть по ошибке наказывают другого человека, а его убийце все сходите рук только потому, что я промолчал.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы отомстить за смерть Мицуёси-сан, — пообещал Сано.

— Что ж… — Вада, казалось, успокоился, однако неуверенность рождала между словами неловкие паузы. — Когда Мицуёси-сан был еще совсем маленьким, принадлежавший клану предсказатель будущего предрек, что он будет править Японией. С того момента его жизнь превратилась в подготовку к посту сёгуна. Отец нанял учителей, чтобы заставить Мицуёси-сан целыми днями читать книги и практиковаться в боевых искусствах, и монахов, чтобы воспитывать его дух. В конце концов, его представили сёгуну, которому он полюбился. Все выглядело так, словно предсказание сбывается. От него ожидали очень многого, поскольку он должен был наследовать власть…

— И он взбунтовался? — догадался Сано.

Кивнув, стражник неохотно продолжил:

— У мальчика была сильная воля. Он жаждал приключений. К шестнадцати годам он устал от постоянной дисциплины и приказал мне помочь ему тайком покинуть замок. Мы шатались по городу, а отец думал, что он учится. Мицуёси-сан нравились развлечения. Он был красив, у него были обаяние и деньги, и он заводил друзей в чайных домах и игорных притонах. Вскоре он открыл для себя Ёсивару, и тут начались неприятности.

Однажды ночью, когда сёгун пожелал его общества, его нигде не могли найти. Правитель Мацудаира узнал, что он у проститутки. Когда Мицуёси-сан вернулся домой, между ними произошел ужасный скандал. Его отец был вне себя от ярости из-за того, что он огорчил сёгуна и рискнул потерять его расположение. Мицуёси-сан просил немного свободы, а взамен готов был принести себя в жертву амбициям клана. Они оба хотели, чтобы он стал следующим сёгуном, но платить за это приходилось Мицуёси-сан.

Естественно, Мицуёси был объектом сексуальных притязаний сёгуна, и ему не нравилась эта роль.

— Что случилось потом? — спросил Сано.

— Скандалы продолжались! Правитель Мацудаира приказывал Мицуёси-сан удовлетворять все прихоти сёгуна. Но тот продолжал жить в свое удовольствие, и сёгун начал жаловаться, что его нет, когда он нужен. В конце концов, отец прекратил давать сыну деньги, чтобы тот не мог потакать своим привычкам.

Мицуёси-сан стал более внимателен к сёгуну, поскольку не хотел потерять шанс на наследование, — продолжал Вада, — но мы по-прежнему ходили вместе по чайным домам и борделям, которые частенько обслуживали его бесплатно, потому что он был самураем Токугавы и фаворитом сёгуна. Но однажды он попал в неприятности. В одном игорном притоне в Нихонбаси, где завсегдатаями были бандиты и разбойники.

Сано почувствовал, как все внутри у него напряглось в предчувствии важной зацепки.

— Он проиграл им деньги?

Вада хмуро кивнул.

— Ему вообще не стоило с ними связываться, но его увлекала преступная жизнь Эдо. Тем более не следовало с ними играть — эти люди очень опасны. Владеет притоном необузданный, коварный рёнин, который не боится никого, даже Токугавы. Однажды вечером, когда мы с Мицуёси-сан были в городе, он припер нас к стенке и потребовал, чтобы мой господин вернул деньги ему и его друзьям. Когда Мицуёси-сан сказал, что не может заплатить, рёнин пригрозил, что убьет его, если он не вернет долг.