Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
Это повсеместно. Нужно ли на войне ходить парадным шагом, коробками по двести человек? Нужно ли на войне драть ноги выше пояса, нужно ли не гнуть колени и оттягивать носки? Нужно ли грудь колесом выпячивать и подбородок выше носа задирать? Зачем мы всей этой чепухой занимаемся? А смысл в том, чтобы заставить тысячи людей действовать одновременно и однообразно, подчиняясь приказу, а не здравому смыслу.
— С этим не поспоришь.
— Вот и все. Надо перенести подобные упражнения на сотни миллионов людей.
— Заставить гражданских ходить строевым шагом?
— Конечно, нет. Я о содержании говорю, не о форме. Главное в том, чтобы упражнения были дурацкими и чтобы сотни миллионов людей действовали одновременно. Надо заставить их регулярно совершать глупости.
— И ты придумала такие глупости?
— Это просто. Можно заставить все население Земли каждый год по два раза переводить стрелки часов.
— А чем это мотивировать?
— Объявить, что таким образом энергия экономится.
— Но она не экономится?
— Нет, конечно. Основные потребители энергии — заводы. Переведем мы стрелки вперед или назад, заводы будут потреблять такое же количество энергии. Основной потребитель энергии — транспорт. Переведем стрелки или не переведем, транспорт все равно будет потреблять то, что ему требуется. Основной потребитель энергии — шахты угольные. Там всегда темно. Начали работать — включили энергию. Кончили — выключили. Какая разница, на час раньше или на час позже? Основные потребители энергии — освещение улиц и дорог. Когда темно, свет включаем, когда светло, выключаем. Если стрелки перевести, что изменится?
— Но часть энергии люди потребляют в своих домах.
— Правильно. Меньше одного процента. И не весь этот процент идет на освещение. Скоро наступит такое время, когда в домах у людей будут электрические утюги и электрические мясорубки, додумаются до того, что у каждого в доме будет телефон, радио и электрическое кино. Переводи стрелки или не переводи, от этого расход энергии не меняется. Да и с освещением квартир то же самое: летом так по утрам светло, что все равно света электрического не надо, хоть в пять часов вставай, хоть в десять. А зимой так темно, что все равно без света не обойдешься, как ты стрелки на часах ни крути.
— Ты считаешь, что пользы от перевода стрелок не будет?
— Будет вред. Большой вред.
— И никто не возразит?
— Толпа не способна мыслить. Толпа примет это как должное и будет сама себе творить проблемы. Как только мы введем для населения Земли десяток таких глупейших упражнений и все безропотно подчинятся, мы будем владеть миром.
У чародея сон короткий совсем. Как и у ученицы его. Но не спится. Сталин, возможно, прав: из нее может повелительница получиться. Какая идея красивая: заставить миллиарды людей творить глупости вопреки своим интересам и здравому смыслу.
Каюты «Амурлеса» готовили как бы для иностранцев. А иностранцев мы любим больше, чем себя. Садишься в Ленинграде на белый теплоход — иностранцев вперед пропусти. Им почет и уважение. Прибываешь в Нью-Йорк: гражданам Америки преимущество — опять мы в дураках. Для иностранцев у нас лучшие рестораны и гостиницы. Иностранцев везде впереди себя пускаем. Потому и тут, на лесовозе, уют создавался предельный. Настя оценила с первого взгляда и кожу мягкую, и ковры, и бронзу благородную, и свет невыразимый каюты корабельной. Так бы и плыла всю жизнь к горизонту, так бы и качалась на волнах, так бы и слушала шорох капель дождевых по иллюминатору и удары волн океанских о стальные борта.
Занятия с чародеем — чередой непрерывной. Короткий сон, прогулка, долгий душ и снова занятия. К ним Дракон на огонек наведывается. Пока ему забот меньше всех. Потому на нем кухонные обязанности: колбасу резать, банки с супом, тушенкой и кашей вскрывать, греть, варить, жарить, стол накрывать, себе и чародею в чарки плеснуть.
— Эй, психологи, у меня проблема неразрешимая.
— Докладывай, Дракон.
— Я постоянно весь экипаж слушаю.
— Хочешь, Дракон, угадаю, о чем экипаж болтает? О бабах.
— Правильно. О чем же еще?
— Так в чем проблема?
— Проблема в том, что капитан Юрин, он, как и я, — Александр Иванович, когда один остается, сам с собою говорит.
— Это с каждым из нас случается. Причем регулярно. О чем же говорит капитан Юрин в одиночестве? Тоже о бабах?
— В том и проблема, что не о бабах. Наверное, свихнулся капитан.
— Хочешь, Дракон, угадаю, о чем он говорит в одиночестве?
— Угадай, чародей.
— Все просто. Уверен, моя ученица тоже способна угадать. Что скажешь, Анастасьюшка?
— Тут легко догадаться. Если капитан Юрин, оставшись один, сам с собою говорит не о бабах, значит, речи патриотические произносит. Правильно?
Сверкающий поезд товарища Берия, скрипнув тормозами, остановился на тихой конечной станции без названия. Кругом охрана. Рядом озеро неописуемой красоты. Тут, вдали от шума и суеты, состоится совещание на тему, которая всех так волнует.
— Именно так! Говорит словно с трибуны. Говорит словно на партийном собрании. С ума спятил? Понятно, в присутствии экипажа только правильные речи говорить надо. Но оставшись один…
— Диагноз я бы такой поставила: капитан Юрин умнее других в экипаже. Никто, кроме него, не догадался, что корабль полностью прослушивается, потому в тесном кругу или наедине люди говорят всякие глупости. А капитан «Амурлеса», Юрин Александр Иванович, сообразил, что корабль — необычный, что еще на стадии проекта ему заданы какие-то секретные функции, на таком корабле без прослушки не могло обойтись. Сообразив, что подслушивают, можно молчать все время. Но можно и говорить, но только то, что ушам подслушивающего адресовано. Говорит капитан Юрин так, чтобы ты, подслушивающий, в протокол вписывал пропагандную чепуху как самые его сокровенные мысли. Правильно, чародей, я обстановку понимаю?
— Браво, инфанта.
