Нефритовые четки - Акунин Борис

Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140

Эраст Петрович слушал нахмурившись. История с Безголовым Всадником выходила менее забавной, чем ему показалось вначале.

– Что случилось?

– Пойдем. Сам посмотришь…

В холодном погребе, который в обычное время, очевидно, использовался для хранения продуктов, на полу стоял неструганый гроб. В нем, со всех сторон обложенный кусками льда, лежал покойник. Только упокоенным он никак не выглядел. На фиолетовом лице застыла гримаса невыразимого ужаса, а глаза хоть и были прикрыты серебряными долларами, но судя по уползшим на середину лба бровям, вылезли из орбит.

– Смотри сюда, – посвятил керосиновой лампой Мороний – с одной стороны, потом с другой.

Оба уха мертвеца были черны от спекшейся крови.

– Проколоты барабанные п-перепонки? – тихо произнес Эраст Петрович и поневоле передернулся. – Это нельзя так оставлять. Нужно разобраться.

Апостол уныло вздохнул:

– Как разберешься в дьявольских кознях?

– Так же, как в человеческих. – Стиснув зубы, Фандорин стянул с трупа саван, чтобы найти повреждения. – Нужно установить круг возможных версий, а потом рассмотреть каждую по очереди.

Никаких ран на теле не нашлось.

– Отчего произошла с-смерть?

Старейшины о чем-то перешептывались. Кажется, опять заспорили.

– От ужаса, – ответил Мороний. – Мы нашли Саула утром близ Змеиного каньона. Он лежал ничком. Ни царапины, только уши проколоты…

Он поднял руку, чтобы братья умолкли.

– Скажи, русский, быть может, ты не веруешь в Бога? – спросил апостол, но не с осуждением, а словно бы с надеждой.

– Это сложный вопрос. Коротко не ответишь.

Старейшина Разис воскликнул:

– Ага, я был прав! Такое может сказать только безбожник! Раз ты не веришь в Бога, значит, не веришь и в Дьявола?

– Не верю, – признался Эраст Петрович.

– Говорю вам, нам его послало Провидение!

Разис повернулся к остальным и снова перешел на шепот. Фандорин расслышал лишь полфразы: «Это еще лучше, чем…»

Непонятно, в чем Разис пытался убедить остальных братьев, но это ему не удалось.

– Как решил, так и будет! – возвысил голос Мороний. – Хватит спорить!

Он достал из кармана часы, многозначительно щелкнул крышкой, и дискуссия закончилась.

– Время заполночь, а мы встаем рано, – вежливо, но твердо обратился апостол к Фандорину. – Мы благодарны тебе, но устав общины не позволяет давать приют иноверцу. Скажи, где нам найти тебя? Возможно, мы обратимся к тебе с просьбой.

– В русской деревне, или в номерах «Грейт-Вестерн», – сказал Эраст Петрович. – В самом деле, пора.

Во дворе ему подвели лошадь, еще раз принесли извинения и благодарности, но все это было проговорено в явно ускоренном темпе.

Любопытно, подумал Фандорин и перед тем, как сесть в седло, вытер лоб открытой ладонью наружу, что на тайном языке жестов, принятом у «крадущихся», означало: оставайся, где есть.

По меньшей мере трижды ему сказали, что ехать нужно от ворот налево – так будет короче до изгороди. Настойчиво предлагали провожатого, но Эраст Петрович отбился.

Он действительно повернул налево, но шагов через двести сделал широкий полукруг и снова вернулся к частоколу – однако не к воротам, а в самый дальний угол, вплотную примыкавший к скале.

Спешился на изрядном расстоянии, к тыну подкрался, держась в тени обрыва.

– Сюда, господин, сюда, – шепотом позвал Маса.

Он поставил один на другой три обрубка бревен, оставшихся с времен, когда строили стену, и примостился сверху, имея возможность видеть все, что происходит внутри селестианской крепости.

– Ну что там?

Эраст Петрович сел на землю, опершись спиной о бревно.

– Суетятся. Бегают. Свет в окнах не гаснет.

– Ждут кого-то. Потому и выпроводили меня с такой п-поспешностью. Интересно, кого бы это, в такой час. Подождем.

Помолчали.

Потом японец снова зашептал:

– Господин, в этом селении женщин в несколько раз больше, чем мужчин. Это почему?

Объяснение вызвало у него живейший интерес.

– Если бы мне пришлось на всю жизнь остаться в этой долине, – задумчиво сказал Маса, – я бы не пошел жить к русским, я бы сделался небесным братом. А вы, господин?

Попытавшись представить себя сначала коммунаром, потом селестианцем, Фандорин поежился:

– Лучше уж стать Безголовым Всадником.

И рассказал помощнику про легенду и труп в леднике. Маса покачал головой, поцокал языком.

– Да, всякое бывает. Вот в городе Эдо во времена сегуна Цунаеси был похожий случай. Господин Цунаеси любил собак больше, чем своих двуногих подданных, за это его и прозвали Собачьим Сегуном. Он велел построить по всей стране харчевни и постоялые дворы для бродячих псов, а всякого, кто обидит собаку, предавал смерти. И вот однажды бедный ронин по имени Бакамоно Ротаро имел несчастье зарубить мечом дворняжку, которая помочилась ему на кимоно – причем прямо на фамильный герб. Ронина, разумеется, приговорили к харакири, и он выполнил приказ властей, но перед смертью поклялся, что страшно отомстит за бесчестье. И с тех пор на ночных улицах Восточной Столицы завелся страшный оборотень. От ног до плеч – самурай, а голова песья. Как где увидит собаку – неважно, бродячую или с хозяином, сразу выхватывает меч и рубит на мелкие куски. Правда, сук в течке не убивал. Тут в нем верх брало кобелиное начало, и он…

Маса поперхнулся на полуслове и предостерегающе вскинул руку – услышал что-то. Слух у него был острее, чем у господина.

– Кто-то едет? – шепотом спросил Эраст Петрович, но секунду спустя и сам услышал дальний стук копыт.

Его помощник смотрел в одну точку.

– Человек, – докладывал он. – В чем-то светлом. На лошади. Едет медленно.

Потом вдруг замолчал. Покачнулся на своем шатком пьедестале. Не удержался и полетел вниз. Фандорин едва успел подхватить деревянные кругляши, чтоб не загремели (сам-то Маса приземлился мягко – это у него получалось отлично).

– Ты что?! – зашипел на него Эраст Петрович, но японец лишь разевал рот, пучил глаза и тыкал пальцем в пространство.

Фандорин обернулся и в первый миг тоже обомлел.

Из темноты выплыла серая лошадь, на которой покачивался серый же всадник. Над плечами у него ничего не было – лишь чернота.

– Это он, Расколотый Камень! – прохрипел Маса, перекрестился по-православному и забормотал буддийскую молитву.

– Вряд ли, – заметил Эраст Петрович. – У вождя чубарая лошадь, а не серая. И потом, смотри, селестианцы преспокойно открывают ворота.

Конный поднял руку, и оказалось, что кисти у него тоже нет – один рукав.

– Всем привет! – закричал безголовый сипловатым голосом, который показался Фандорину знакомым. – Вот он я, как обещал!

Видение приблизилось к факелам, и стало видно, что у него есть и голова, и руки – просто черные. Это был Уошингтон Рид, темнокожий игрок из салуна.

– Стыдись, – упрекнул Эраст Петрович японца, быстро поставил обрубки один на другой и вскарабкался на них.

Маса, виновато сопя, соорудил себе точно такой же постамент – обрезков вокруг валялось в изобилии.

Они увидели, как негр въезжает в ворота. Во дворе его ждали все семеро братьев, прочие жители селения стояли поодаль, на почтительном расстоянии.

Рид спешился, шепнул что-то на ухо своей серой, раздутой как бочка, кляче, и та сама затрусила к коновязи, уткнулась мордой в мешок с овсом, захрупала.

– Я замечаю, в этих краях лошади гораздо умнее людей, – сумрачно обронил Маса, все еще переживающий из-за своего промаха.

– Тс-с-с, не мешай.

Очевидно, на селестианских небесах чернокожие за братьев не считались – в дом Рида не пригласили, обошлись без рукопожатий, и разговор происходил под открытым небом. Но о чем толковали старейшины со столь странным собеседником, подслушать не удалось. Говорили негромко, да и расстояние было немаленькое, шагов пятьдесят.

Эраст Петрович приложил к глазам бинокль.

Кажется, Рида уговаривали что-то сделать, а он не соглашался. Лицо у него было угрюмое. Пожалуй, даже напуганное. Негр почесал в затылке (он был без головного убора), помотал головой. Тогда Мороний протянул ему какие-то бумажки. Фандорин подкрутил колесико. Две купюры, двадцатидолларовые. Отличная вещь восемнадцатикратное увеличение.

Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 140