Холодный пляж - Шарапов Валерий

Это было, видимо, отеческое напутствие. В динамике зазвучали короткие гудки. Андрей осторожно положил трубку на рычаг и задумался. С одной стороны, неприятно быть мальчиком на побегушках – поезжай туда, ублажи того; с другой – никакой трагедии. В Москве никто не ждет – доработался до того, что нет ни родных, ни близких, только на улице Горького запертая квартира с засохшей геранью. Юг немного утомил, но пока не надоел. Работа везде одинаковая (если работать, а не балду гонять). Деньги остались – пусть немного, но ситуация не критичная, помогла привычка держать заначку на черный день. Машина под боком, жилье… Ладно, с неприятностями следует бороться по мере их поступления.

Он невольно рассмеялся, вспомнилась Инесса Петровна в Меркадии. Зачем, спрашивается, прощались? Представил, как вечером врывается в ее гостиничный номер… Немая сцена. Ужас в глазах: изыди, нечистая, умерла так умерла… Интересно, успеет она до ночи познакомиться еще с кем-то? Возможно, это и планировала, надо ведь как-то утешиться…

– Ну вот, Андрей Николаевич, у тебя уже поднимается настроение, – подметил входящий в кабинет Мелентьев. – Сидишь, понимаешь, хихикаешь. Переговорил с начальством? В курсе уже, чем вызвано твое похищение? Не было другого выхода, ты пойми, – только гнать в Меркадию, брать тебя за горло, пока не укатил в свои столицы. О третьем эпизоде узнали сегодня утром, брякнул в отчаянии в Москву – ведь никому не нужны неприятности, в том числе грядущие, Константин Юрьевич и вспомнил, что его ценный кадр догуливает отпуск в наших краях…

«Долго спите, товарищ майор», – мелькнула мысль.

– Улыбка по другому поводу, Василий Федорович. Назначение, должен признаться, неожиданное. Но будем работать. Однако и будем реалистами – волшебную палочку я с собой не привез.

– Да все мы понимаем, – отмахнулся Мелентьев. – Преступники сами себя не расследуют, нужно работать. Так, машина у тебя есть, держи, кстати, ключи, пока я их не потерял… Столовая через дорогу, но крайне не советую, рекомендую чебуречную в Парковом переулке. Номер в гостинице… – Мелентьев задумался.

– Думаю, перебьюсь, Василий Федорович. О своем жилище позабочусь сам.

– Да и правильно, – согласился подполковник. – В городе две гостиницы, но, как бы помягче выразиться… В общем, не гостиница «Россия». Тараканы, клопы, а главное, отдыхающие, которые все готовы терпеть, лишь бы было где упасть. Что еще? Деньгами богат? Хотя о чем я… – Мелентьев нервно хохотнул.

– Выкручусь, товарищ подполковник, это мои проблемы. Неприятный вопрос позволите? Вы решительно не верите в способность своих сотрудников расследовать эти преступления?

Лицо подполковника сморщилось, стало походить на сушеную урючину. Он сделал неопределенный жест. Милиция на юге действительно завоевала репутацию небыстрой. Климат и обстановка этому всячески способствовали. Не Крайний Север, где надо работать, иначе замерзнешь.

– Да не то чтобы… – Мелентьев замялся. – Капитан Пещерник толковый специалист, двадцать лет в органах, многое повидал, имеет ценный опыт. Но… прямолинейный он больно, нет в нем… творческой изюминки, что ли. Нас как учили? Ставьте себя на место преступника. А у Алексея Григорьевича с этим проблемы. По старинке работает, без огонька. В общем, не хотелось бы заниматься самобичеванием, но кого я хочу обмануть? У Голицына постоянные семейные проблемы, не до работы человеку, Аристову полгода до пенсии, Сашка Хижняк – молодой и неопытный, Елисеева – вообще женщина… Неважно у нас с кадрами, Андрей Николаевич. Люди на юге предпочитают отдыхать, а не работать, постоянно толкать приходится. Ценного сотрудника днем с огнем не найти. А если кто-то уволиться надумает? Катастрофа, неполный штат… Ладно, не буду распинаться о наших проблемах, а то заскучаешь. В курс тебя введет сам Пещерник, не хочу играть в испорченный телефон. Ребята уже в курсе, что им на голову свалится некий москвич. Так что действуй, Андрей Николаевич. Опера у нас сидят на первом этаже, под лестницей…

Глава 3

В просторном кабинете все окна были нараспашку. Стулья, столы, линолеум волнами. Окна забраны решетками, сейф в углу. На стене фривольный календарь за текущий 73-й год, генеральный секретарь и Ленин – такой молодой. Гудели вентиляторы, безбожно потребляя электричество. Поднял голову жилистый мужчина, сидящий за столом, смерил посетителя неприязненным взглядом. Он что-то писал шариковой ручкой, одновременно разгонял воздух вокруг себя сложенным пополам листом бумаги.

– Черт, это вы… – пробормотал опер, и скуластое лицо изобразило почти библейскую муку. – Просили же Мелентьева не подбрасывать нам никаких подкреплений. Можно подумать, сами не справимся.

– И вам здравствуйте, – добродушно отозвался Андрей. – Алексей Григорьевич, если не ошибаюсь? Увы, что произошло, то произошло. Мы все этому не рады, но выхода нет, придется работать сообща.

– Ладно, ничего не попишешь, – мужчина вздохнул, выбрался из-за стола и протянул руку: – Капитан Пещерник. А вы майор… Светлов, верно?

– Андрей Николаевич, – улыбнулся Светлов, пожимая руку. – Можно на «ты», так проще.

– А мне можно? – спросила вылезшая из раскрытого шкафа, как чертик из табакерки, брюнетка в милицейской униформе. – Мы с вами уже дважды виделись, включая встречу на лестнице, когда вы меня чуть не сбили. Оперуполномоченная Елисеева Нина Витальевна, лейтенант милиции.

– Можно подумать, по тебе не видно, что ты лейтенант, – проворчал Пещерник.

– И вам можно, Нина Витальевна, – разрешил Андрей. – На субординации не настаиваю – полагаю, в этих краях ее не особо приветствуют, но при условии, что каждый выполняет свою работу и не перечит старшим. Заранее прошу прощения, что завалился со своим уставом, но повторяю – это был не мой выбор.

– Ну что ж, родина приказала, мы все понимаем… – Из-за стола поднялся, закрывая железную коробку с леденцами, мужчина в годах – а также в очках и хлопковой безрукавке. – Аристов Сан Саныч, капитан. Видимо, майором уже не стать…

– А за какие заслуги, Саныч? – хихикнул паренек в углу. – Сидишь, как сыч, инициативу не проявляешь, только и плачешь, что всю жизнь в капитанах пробегал… Хижняк, – представился паренек. – Тезка вот этого ветерана, – кивнул он на Аристова. – Отзываюсь на имя Шурик. Можно Алик.

– Или Алехандро, – оживилась Нина Елисеева. – Почему бы и нет? Свежо, необычно.

Отворилась дверь, вошел еще один персонаж – лет за тридцать, крепко сложенный, широколицый, с плотным ежиком русых волос. Он носил футболку с закатанными руками и буржуазные джинсы, затертые и застиранные до белизны. Последние причудливо сочетались с обычными советскими кедами.

– Нарисовались, ваше благородие, – проворчал Пещерник. – Снова делили со своей Авдотьей шкуру неубитого медведя? Что на этот раз? Детскую кроватку распиливали?

– Леха, кончай выделываться, – проворчал персонаж. – Работал, представь? У нашей чудом выжившей потерпевшей действительно родственница в Сторожевом. Забытая, но, естественно, горячо любимая. Светлана Суровцева – и муж с такой же фамилией. Работают в гостинице. Она – директором, он – по хозяйственной части. Вчера потерпевшие заправлялись в Сторожевом, потом поехали навстречу смерти… В общем, дозвонился я до гражданки Суровцевой, обещала подъехать. Только время точное не сказала… А вы, простите? – мужчина хмуро воззрился на незнакомца.

– Подарок из Москвы, – не замедлила сообщить Елисеева.

– Усиление наше, – проворчал Пещерник, – о необходимости которого так долго и упорно твердил Василий Федорович. Человек из столицы, будет нами командовать.

– Голицын, старший лейтенант. – Субъект, поколебавшись, протянул руку, заметил что-то в глазах визави, поморщился: – Знаю, о чем вы подумали. Это первое, что приходит в голову. Не вешайте носа, раздайте патроны…

– Даже и не думал об этом, – уверил Светлов, пожимая протянутую руку.

– О чем? – спросила Елисеева.

Все засмеялись, даже Голицын вяло улыбнулся. Звание «старший лейтенант» соответствовало старорежимному званию «поручик».