Двойное убийство - Картер Ник

– Потому что она сама сказала, что хочет остаться у себя в комнате. Я еще помогала ей одеться в капот с кружевными рукавами. Я надела ей туфли, принесла спички, сигареты и книгу и была очень довольна этим, зная, что теперь мы не понадобимся.

– На какой стул села миссис Корацони?

– Который стоял у окна, – последовал ответ.

Сыщик молча переглянулся с Мак-Глусски и коронером.

– Вы говорите, что надели барыне туфли, – продолжал Ник, – это были туфли на гагачьем пуху?

– Они самые.

– И с тех пор вы не видели вашей барыни?

– Нет, сэр.

– Вы попрощались с ней, уходя?

– Нет, – покачала головой ирландка. – Я не хотела выдавать того, что мы уходим уже вечером.

– Разве не вы должны были утром приготовить завтрак, Нора?

– Нет, сэр; мне было сказано, что это не нужно.

– Мне кажется, Ник, – полушутя, полусерьезно вставил инспектор полиции, – что тот неоткупоренный пузырек хлороформа, который я видел на окне в комнате Рафаэля, был приготовлен недаром. Он должен был сыграть некую роль по отношению к служанкам.

– Без сомнения, – согласился Ник. – Негодяй хотел одурманить девушек.

– Что же случилось, сэр? – с беспокойством, осведомилась Нора. – Хозяйка... Что с ней?

– Нечто очень серьезное, Нора. Может быть, вы предполагаете?

– Нет, – покачала Фланиган головой. – Уж не убита ли она? От этого братца я всего ожидаю.

– Почему же именно брат? – насторожился сыщик. – Почему не этот гость?

– О, нет! – убежденно произнесла ирландка. – Этот не обидит и мухи. Вот Рафаэль...

– Что же?

– Да он пробыл всего один день, а мы уже боялись его, как огня.

– Отчего?

– Очень уж он отвратителен, – созналась Нора. – Эти холодные, злые, жестокие глаза. Когда он открывал рот, то показывал свои зубы, как хищный зверь. Кроме того, он никогда не смеялся, а людей, которые не умеют смеяться, сэр, я избегаю. Это нехорошие люди, сэр!

– Вполне с вами согласен. Еще что вы заметили?

– Он шнырял по всему дому, словно вынюхивал что-то и совал всюду свой нос. Главным образом, он вертелся перед несгораемым шкафом и я несколько раз видела, что он стоял на коленях и возился с замком.

– Так, так, – кивнул Картер. – Для чего он это делал, по-вашему?

– Не мудрено догадаться, – бойко вставила Дюбуа. – Он хотел взломать шкаф. В нем были деньги и драгоценности хозяйки.

– Но, ведь шкаф был заперт?

– Постоянно, – последовал ответ.

– Он и теперь еще заперт, – проворчал Картер. – Негодяй был убит прежде, чем успел привести свое гнусное намерение в исполнение.

– Он убит? – с ужасом спросила Нора.

– Да.

– Кем?

– Гостем, которого вы впустили.

– И поделом, – твердо произнесла Дюбуа.

– Да, поделом, – серьезно подтвердила Фланиган. – Я убеждена, что не с добра спрятался он за портьеру. Поэтому я и дала знак гостю.

– Почему вы предполагаете, что он подкарауливал гостя, что это была не шутка?

– Не могу вам сказать, – просто ответила ирландка... И сама не знаю. Просто, мне так показалось. Я почувствовала что-то неладное – вот, и все.

– Полюбуйся, Джордж, – обратился Картер к своему другу, – насколько чутко сердце женщины. Она ничего не знала, не комбинировала, не наблюдала – она, просто-напросто, почувствовала, что негодяй замышлял недоброе против гостя. Удивительно создано женское сердце.

– Боже, как поэтично, – усмехнулся Картер.

– Я думаю, их можно отпустить? – перешел Мак-Глусски с поэзии на прозу.

– Конечно. Ведь, мы же знаем, где их найти. Благодарю вас, Нора. И вас также, Мари. Вы можете идти домой.

– А что с нашей госпожой, сэр?

– Это вы узнаете из утренних газет. Спокойной ночи.

По звонку Мак-Глусски в комнату вошел полисмен и увел девушек.

– Ну, мистер Мак-Глусски, – шутливо и торжественно обратился сыщик к своему другу. – Теперь настала очередь докончить свое повествование. Я знаю, например, что вы осведомлены насчет того, на каком корабле приехали сюда Антонио и Рафаэль, знаю, что вы собрали сведения и об их отношениях друг к другу. Наконец, я нисколько не удивлюсь, если вы приготовите нам какой-нибудь особенный сюрприз. "Неправда ли, Горацио?"

– Я уже давно ожидал от тебя такого вопроса, – весело произнес он. – Собственно говоря, мне не следовало собирать сведений на корабле, я знал, что это сделаешь ты.

– Но ты, все-таки, собрал их. Итак, что же ты узнал?

– Прежде всего то, что оба действительно приехали на одном пароходе.

– И они относились хорошо один к другому?

– О, да. Мне сказали, что все считали их за родных братьев.

– Этого и следовало ожидать, – кивнул головой Ник. – Ты помнишь, что войдя в гостиную, Антонио спросил: "Зачем ты прячешься от меня, дружище?"

– Кроме того, – продолжал Мак-Глусски, – Рафаэль всем представлял де ла Вуэльту как своего будущего шурина.

– Да?! – вскрикнул Картер.

– Да!

– Ты установил надзор за Антонио после визита к Адели?

– Конечно. Только, к сожалению, не особенно строгий.

– Значит, за Антонио следили?

– Следили, – кивнул Мак-Глусски.

– Что же ты говорил, будто решил не устанавливать надзора?

– А, просто хотелось посмотреть, поверишь ли ты этому, Ник.

– И тебе чуть-чуть не удалось провести меня, – засмеялся Картер. – Но я слишком хорошо знаю тебя и твою тщательность, чтобы поверить этому.

– Как ты думаешь, – таинственно подмигнул глазом инспектор, – не допросить ли нам еще одно лицо, которое сидит внизу, в одной из камер?

– А почему бы и нет, – совершенно спокойно отозвался сыщик. – Когда же ты арестовал его?

– Да, приблизительно, через час после того, как сегодня вышел из дома, в котором были совершены убийства.

– А это, действительно он, Антонио де ла Вуэльта?

– И ты еще спрашиваешь? – с укором спросил инспектор полиции.

– Пока, я не имею веских доказательств, я не верю, даже самому себе.

– Покорнейше благодарю за любезность, – засмеялся Джордж. – Иными словами, это значит: "Как же после этого я могу верить тебе?!" Но, успокойся, Фома неверующий, это самый настоящий Антонио де ла Вуэльта.

– Он действительно помешанный?

– К сожалению, да, – вздохнул инспектор. – Он беснуется так, как мне редко приходилось видеть.

– Но почему же тогда ты вначале не соглашался с моими выводами? Или ты и в данном случае хотел мне по-приятельски надеть дурацкий колпак?

– Нет, – откровенно сознался Мак-Глусски. – В моих действиях я руководствовался афоризмом Вовенарга: "противоречия сглаживаются противоречиями".

– На нем еще было окровавленное платье?

– Было, – лаконично ответил инспектор.

– При каких условиях его схватили?

– Как тебе теперь известно, – начал Мак-Глусски, – за Антонио наблюдали. Я, впрочем, приказал только докладывать мне, куда он пойдет и что будет делать. Поэтому мой агент спокойно дал ему войти в дом и выйти оттуда, тем более, что в промежуток между приходом и уходом ничего подозрительного не наблюдалось. Затем...

– А этот агент, – перебил Ник своего друга, – видел уходившую прислугу?

– Конечно, но они его нисколько не интересовали. Надо тебе сказать, что наблюдение за Антонио я поручил одному из лучших агентов.

– Когда Антонио вышел из дому?

– Около трех часов утра.

– Твой агент заметил, что испанец оставил подъезд открытым?

– Нет. Ему было поручено наблюдать исключительно за Антонио, не обращая больше внимания ни на что.

– Как вел себя де ла Вуэльта на улице?

– Вначале он шел спокойно... Затем начал размахивать руками, но вскоре успокоился. Потом внезапно побежал, как могут бежать только помешанные. Этого бега мой агент никогда не забудет: он и теперь еще не пришел в себя. Таким образом, они мчались до Йокера, откуда агент телефонировал мне о сумасшествии Антонио. Я приказал арестовать его и доставить сюда. Надо тебе сказать, что его костюм выглядел еще ужаснее, чем ванная комната.