Чудовище во мраке - Рампо Эдогава

Она вдруг вспомнила фразу из письма Сюндэя: «Кто знает, быть может, и теперь я, ставший твоей тенью, смотрю на тебя из какого-нибудь угла твоей комнаты…» Сидзуко инстинктивно взглянула вверх. Как раз над ее головой в потолке зияла щель, образованная слегка отодвинутой потолочной доской. В этот миг ей почудилось, что там, в темноте, сквозь щель сверкнули глаза Сюндэя.

«Так это вы, Хирата-сан?» – вне себя от ужаса произнесла Сидзуко. Затем, не сдерживая слез, она с видом воина, вынужденного сдаться врагу, заговорила с человеком на чердаке. В тихом голосе Сидзуко звучала искренняя мольба: «Что бы со мной ни стало, я не боюсь. Я готова на все, лишь бы вы наконец успокоились. Можете даже убить меня, если вам угодно. Прошу только оставить в покое моего мужа. Я солгала ему, и мне жутко при одной мысли, что он может погибнуть по моей вине. Пощадите его! Молю вас, пощадите его!»

Никакого ответа сверху не последовало. Успев оправиться от страха, Сидзуко долго стояла на том же месте, не в силах побороть охватившего ее чувства тоски и отчаяния. С чердака по-прежнему доносилось лишь приглушенное тиканье часов, и никаких других звуков. Затаившееся чудовище, казалось, не дышало и безмолвствовало, словно пораженное немотой.

Это гнетущее безмолвие повергло Сидзуко в ужас. Она выбежала из комнаты и, не в силах более оставаться в доме, бросилась на улицу. Тут она неожиданно вспомнила обо мне и, отринув все сомнения, направилась к телефону-автомату.

Слушая Сидзуко, я невольно вспомнил один из наиболее страшных рассказов Сюндэя Оэ – «Развлечения человека на чердаке». Если тиканье часов, которое слышала Сидзуко, не было слуховой галлюцинацией, если Сюндэй и впрямь затаился на чердаке, получалось, что сюжет этого рассказа без каких бы то ни было изменений переносился в реальную действительность. Что ж, это было вполне в духе Сюндэя.

Хорошо помня эту историю, я не только не мог обратить в шутку почти невероятный рассказ Сидзуко, но и сам испытывал панический страх. У меня было такое чувство, словно я своими глазами увидел ухмыляющегося во мраке толстяка в красном колпаке и шутовском наряде.

Посоветовавшись с Сидзуко, я решил по примеру частного детектива из рассказа «Развлечения человека на чердаке» подняться наверх и посмотреть, нет ли там чьих-нибудь следов, и, если следы обнаружатся, выяснить, каким образом этот человек пробрался на чердак. «Что вы, это опасно», – попыталась удержать меня Сидзуко, но, отстранив ее, я, как подсказал мне опыт моего предшественника из рассказа Сюндэя, раздвинул потолочное перекрытие над комодом и с проворством бывалого электромонтера полез наверх. В доме по-прежнему никого не было, кроме девушки, встретившей меня, но и та была занята своими делами на кухне, поэтому никто не мог мне помешать.

Нельзя сказать, чтобы чердак выглядел так же опрятно, как описано в рассказе Оэ. Особого беспорядка там, правда, не чувствовалось, потому что под Новый год, когда в доме проводилась уборка, потолочные перекрытия тщательно промывались, однако за три месяца на чердаке успела скопиться пыль и по углам протянулась паутина. Понимая, что в темноте трудно что-либо разглядеть, я заранее взял у Сидзуко фонарик и теперь, осторожно передвигаясь по балкам, направлялся к месту, которое меня интересовало. Ориентиром мне служила полоска неяркого света, пробивавшегося снизу сквозь щель в потолке, – по-видимому, после уборки потолочные доски не подогнали как следует. Но не успел я и наполовину приблизиться к цели, как обнаружил нечто такое, от чего у меня замерло сердце.

Поднимаясь на чердак, я все еще отчасти сомневался в правдивости рассказа Сидзуко, но теперь ее предположения полностью подтвердились. На чердаке были отчетливо видны следы побывавшего там человека.

Я похолодел. При одной мысли, что незадолго до меня этот же путь проделал, крадучись по чердаку, словно ядовитый паук, Сюндэй Оэ – человек, которого я знал лишь по книгам и никогда не видел воочию, – меня охватил не поддающийся описанию страх. Собравшись с духом, я двинулся дальше по отпечатавшимся на запыленных досках следам то ли рук, то ли ног побывавшего здесь человека. Вот и место, откуда доносилось до Сидзуко тиканье часов, – и в самом деле, судя по основательно стертой пыли, он пробыл здесь достаточно долго.

Не помня себя, я двигался по следам того, кто, по всей вероятности, должен был быть Сюндэем Оэ. Похоже, он обошел весь чердак – тут и там виднелись его беспорядочные следы. В потолочном перекрытии над комнатой Сидзуко и над супружеской спальней я обнаружил щели – именно в этих местах пыль была основательно стерта.

Подражая герою рассказа «Развлечения человека на чердаке», я посмотрел вниз и сразу же понял, что Сюндэй вполне мог получать удовольствие от этого занятия. Видимый сквозь щель в потолке «лежащий внизу мир» являл собой весьма необычное зрелище. В особенности меня поразил вид сидевшей с опущенной головой Сидзуко.

Мы привыкли смотреть на все, в том числе и на самих себя, со стороны, и человек, сколь бы хорошо он ни представлял себе свой облик, никогда не задумывается о том, как он выглядит сверху. И в этом его просчет. При взгляде сверху человек открывается в своем настоящем, неприкрашенном, а зачастую и непривлекательном виде. В прическе Сидзуко (кстати говоря, сверху ее форма казалась довольно странной), в том месте, где она разделялась на верхние пряди и пучок, проглядывала светлая полоса пробора, и это производило впечатление неопрятности, особенно в сравнении с блестящими, сверкающими чистотой волосами. Глядя на Сидзуко сверху, я отчетливо различал грубый красный след, который тянулся от затылка по белоснежной коже ее спины и пропадал где-то в темной глубине под одеждой. В свете этих моих открытий Сидзуко уже не казалась мне столь изысканной, как прежде. Но зато я еще сильнее ощутил присущее ей чувственное начало.

Как бы то ни было, в те минуты меня больше всего занимал вопрос: не остались ли на чердаке непреложные доказательства того, что там побывал именно Оэ? С помощью фонарика я внимательно осмотрел все вокруг, но оставшиеся на полу следы рук и ног были смазаны и неясны. Само собой понятно, что в подобной ситуации снять отпечатки пальцев побывавшего на чердаке человека мне не удалось. Как и герой «Развлечений человека на чердаке», Сюндэй действовал в перчатках и носках.

Только в малоприметном углу, где деревянная подпорка соприкасалась с потолочной балкой, как раз над комнатой Сидзуко, я вдруг заметил небольшой круглый предмет темно-серого цвета. Это была металлическая вещица, по форме напоминающая пуговицу, с выгравированными на ней буквами R. К. BROS СО. Подобрав ее, я сразу же вспомнил пуговицу от сорочки, которая фигурирует в «Развлечениях человека на чердаке», однако, несмотря на явное совпадение, моя находка выглядела несколько странно для пуговицы. Скорее это была застежка от шляпы, но точного назначения этого предмета я тогда определить не мог. Позднее я показал его Сидзуко, но и та в ответ лишь развела руками.

Находясь на чердаке, я попытался выяснить, каким образом пробирался сюда Сюндэй. Двигаясь по следам, я обнаружил, что они обрываются над кладовкой, расположенной напротив передней. Грубо отесанные доски, служившие потолком кладовки, без труда отодвигались, стоило только чуточку их приподнять. Я спустился вниз, став ногой на брошенный в кладовке сломанный стул, и толкнул дверь. Замка на ней не было, и она без труда распахнулась. Прямо перед собой я увидел бетонный забор высотой чуть выше человеческого роста.

Значит, Сюндэй Оэ, выждав момент, когда улица опустеет, перелезал через этот забор (как я упоминал, сверху в него были натыканы осколки стекла, но для опытного вора это вряд ли могло служить серьезным препятствием), проникал в незапирающуюся кладовку, а оттуда – на чердак.

Раскрыв секрет проникновения Оэ на чердак, я даже ощутил некоторое разочарование, настолько все оказалось просто. «До такого мог додуматься и ребенок», – подумал я с презрением. Страх перед непонятным и таинственным исчез, на смену ему пришла обыкновенная досада. Однако, отказавшись принимать противника всерьез, я допустил грубейшую ошибку, но понял это, к сожалению, гораздо позже.