Мисс Хелльер немного пододвинула к нему свое кресло, стремительным движением подвела губы и замерла в ожидании. Остальные тоже приготовились слушать.
— Не знаю, знакомы ли вам Канарские острова, — начал доктор.
— Прекрасное, должно быть, место, — откликнулась Джейн Хелльер. — Это ведь где-то.., то ли в Южных морях, то ли в Средиземном море?
— Я был там проездом, когда направлялся в Южную Африку, — заметил полковник. — Пик Тенериф в лучах заката — поистине незабываемое зрелище.
— Да, только история, которую я хочу вам рассказать, случилась не там. Это «было на Гран-Канари. С тех пор прошло уже много лет. В ту пору пошатнувшееся здоровье заставило меня оставить практику в Лондоне и уехать за границу. Я обосновался в столице Гран-Канари — Лас-Пальмасе, обзавелся клиентурой и в общем неплохо устроился. Мягкий климат, солнце круглый год, отличные пляжи — а я страсть как люблю поплавать — с каждым днем мне нравилось там все больше и больше. В Лас-Пальмас заходят суда со всего света, и я завел привычку каждое утро прогуливаться по пристани, причем, клянусь вам, испытывал при этом удовольствие ничуть не меньшее, чем представительницы прекрасного пола находят в посещении шляпных магазинов.
Да, так вот: в Лас-Пальмас заходят суда со всего света. Иногда через час-другой они уже плывут дальше, иногда остаются в порту по несколько дней. В «Метрополе» — это крупнейший отель в городе — можно встретить путешественников со всех концов света. Даже те, кто направляются на расположенный по соседству Тенериф, считают своим долгом заглянуть на несколько дней в Лас-Пальмас.
История, о которой пойдет речь, началась именно в этом отеле. Это случилось январским вечером. Помнится, был четверг. Мы с другом, устроившись в ресторане «Метрополя» за небольшим столиком, смотрели на танцующие пары. Среди них были люди разных национальностей, но в основном — испанцы, хотя немало и англичан. Когда оркестр заиграл танго, на площадке остались только шесть пар, сплошь испанцы. Как они танцевали! Мы просто не могли отвести от них глаз. Особенно выделялась одна женщина — высокая, стройная, грациозная. Своими движениями она напоминала мне прирученного ягуара. Было во всем ее облике что-то хищное, едва ли не пугающее. Я заметил это своему другу. Тот кивнул.
«С такими вот женщинами вечно что-то и случается, — сказал он. — Судьба никак не оставляет их в покое».
«Красота вообще штука опасная», — заметил я.
«Дело не только в красоте, — возразил он. — Есть что-то такое еще… От нее ведь просто исходит ощущение опасности. Точно тебе говорю: с ней ли, из-за нее ли, но какое-то несчастье точно случится. Я же говорю: судьба ни за что не оставит ее в покое. Она просто обречена вечно оказываться в центре событий. Это чувствуется».
Он помолчал и с улыбкой добавил: «Вот посмотри на ту парочку — уж с ними-то точно ничего не случится. Просто созданы для тихой семейной жизни».
Я взглянул — это были путешественницы с парохода «Холланд Ллойд», прибывшего в порт вечером; его пассажиры только начали появляться в ресторане.
— Две женщины, которых имел в виду мой друг, относились к тому типу заядлых путешественниц, который часто можно встретить за границей. По виду им было лет по сорок. Обе — небольшого роста: одна — светленькая и пухлая, другая — худощавая и темноволосая. Никакой косметики… Неброские, но добротные твидовые костюмы, уверенные манеры знающих себе цену англичанок… В общем, ничего особенного. Типичные представительницы своего класса. На достопримечательность, не отмеченную бедекером [16], такие и смотреть не станут. Попадая в новый город, первым делом отыскивают английскую библиотеку и англиканскую церковь. Какая-нибудь из них — если не обе — наверняка пописывает этюды. И, хоть они объездили полсвета, с ними, как подметил мой друг, скорее всего, так никогда и не случится ничего необычного. Признаться, танцующая испанка вызывала у меня куда больший интерес. В ее полуприкрытых глазах, казалось, мерцал отблеск какой-то тайны…
— Бедняжки, неужто так просто и сидели? — неожиданно вздохнула Джейн Хелльер. — Это же так глупо: отказывать себе в удовольствиях. Надо было им потанцевать. Вот взять хоть Валентину с Бонд-стрит — она же великолепна! Даже Одри Денман ходит смотреть на нее. А ведь Одри… Видели ее в пьесе «Ступенька вниз»? Она там в первом действии школьницу играет. А ей ведь за пятьдесят! Собственно, практически шестьдесят, как я недавно узнала…
— Рассказывайте дальше, доктор, — потребовала миссис Бантри. — Я обожаю истории о таинственных испанках.
— Простите, — возразил доктор Ллойд, — но про испанку уже все.
— Как это?!
— Вот так. И я, и мой друг ошиблись. Ничего волнующего с ней не случилось. Вышла замуж за конторского служащего из пароходной компании. К моменту моего отъезда с острова у нее уже была куча ребятишек. Вдобавок, она порядком располнела.
— Совсем как дочка Израэля Питерса, — заметила миссис Марпл. — Вечно ей поручали играть мальчиков, такие у нее были стройные ножки. Все говорили, что она плохо кончит, но она бросила сцену, вышла замуж за коммивояжера и совершенно остепенилась.
— Сельская вариация на испанскую тему, — вполголоса заметил сэр Генри.
— Нет, нет, — продолжил доктор, — моя история о двух англичанках.
— Неужели с ними что-то случилось? — спросила мисс Хелльер.
— И очень скоро. На следующий же день.
— Да ну? — изумилась миссис Бантри.
— Любопытства ради я заглянул тогда в книгу для приезжающих и отыскал их имена. Мисс Мэри Бартон и мисс Эйми Даррант из Литтл Паддокс, Уохтон Уир. Мне и в голову не могло прийти, что очень скоро я вновь встречу эти имена, но уже совсем при других, и куда более трагических, обстоятельствах.
На следующий день мы с друзьями на машине отправились в другой конец острова купаться. Там есть просто идеальное место для купания — Лас-Нивес, если мне не изменяет память. Такая уютная маленькая бухта. Но, поскольку мы немного задержались с выездом, пришлось по дороге заехать пообедать, в Лас-Нивес мы попали только к вечеру — перед самым чаем.
Когда мы приехали, нас поразила толпа на берегу. Казалось, все население деревушки высыпало на пляж. Увидев нас, люди бросились к машине и принялись что-то возбужденно кричать. Поскольку испанский мы знали плохо, то не сразу поняли, в чем дело.
В конце концов они кое-как растолковали нам, что две ненормальных англичанки решили искупаться, и одна из них, заплыв слишком далеко, начала тонуть. Вторая поспешила к ней на помощь и тоже стала тонуть. Хорошо, что кто-то их увидел, быстро подплыл на лодке и вытащил обеих.
Я выскочил из машины и с трудом пробился через толпу. Поначалу я их даже не узнал. Немного уже располневшая женщина в черном купальнике и полностью закрывающей волосы шапочке стояла на коленях возле другой. Она была страшно испугана и все пыталась сделать подруге искусственное дыхание, но у нее мало чего получалось. Когда я сказал, что я врач, у нее вырвался вздох облегчения. Я посоветовал ей немедленно отравиться в ближайший дом, вытереться и надеть сухую одежду. Одна из моих спутниц вызвалась ее проводить. Тут же забыв о ней, я занялся ее подругой, но все мои попытки вернуть ее к жизни оказались тщетны.
Оставалось только сообщить об этом ее подружке. Зайдя в дом, где ее временно приютили, я наконец-то узнал в ней одну из вчерашних посетительниц ресторана. Она восприняла известие довольно спокойно. Вероятно, потрясение было слишком сильным, чтобы она вполне осознала происшедшее.
«Бедная Эйми, — сказала она. — Она так ждала этого, так мечтала попасть к морю. И она ведь прекрасно плавает. Не понимаю, как это могло случиться. Ну почему, доктор?»
«Судорога, очевидно, — предположил я. — Попытайтесь вспомнить, как все это произошло».
«Ну, мы плавали, наверное, уже минут двадцать, и я почувствовала, что начинаю уставать. Я повернула к берегу, а Эйми сказала, что еще чуточку поплавает. Потом слышу: она зовет на помощь. Я назад к ней. Она уже едва держалась и едва ли понимала, что делает. Вцепилась в меня изо всех сил, и мы обе тут же ушли под воду. Если бы не мужчина в лодке…»
