– А вы там были, лорд Питер? – взволнованно спросила его миссис Томми.
– Не думаю, – ответил лорд Питер. – Название не пробуждает у меня никаких ассоциаций. Но может пробудить, почему бы нет? Кто знает!
– Но если бы вы расследовали преступление, – вмешалась миссис Сваффхэм, – вы бы начали с самых простых вещей, насколько я понимаю... стали бы искать знакомых жертвы, попытались бы определить мотив преступления, правильно?
– Правильно, – подтвердил лорд Питер. – Но у большинства из нас десятки мотивов убить множество безобидных людей. Вы даже не представляете, скольких людей я сам хотел бы убить!
– О, множество, – воскликнула леди Сваффхэм. – Есть такие ужасные люди... Нет-нет, лучше я не буду называть их, а то вы еще запомните!
– И не называйте, – добродушно проговорил лорд Питер. – Заранее ничего не знаешь. Вдруг, вы назовете человека, а он завтра умрет?
– Полагаю, в деле "Баттерси" трудность заключается в том, – неожиданно заговорил мистер Миллиган, – что никто ничего не знает о джентльмене в ванне.
– Бедняжка инспектор Сагг, – пожалела его герцогиня, – вот уж кому досталось сегодня. На него так и сыпались вопросы, а он ни на один не мог ответить.
Лорд Питер наконец-то занялся уткой и тут услыхал, как кто-то спросил герцогиню, не виделась ли она с леди Леви.
– Она в отчаянии, – сказала женщина, которую звали миссис Фримантл, – хотя не теряет надежду на возвращение мужа. Наверняка вы с ним были знакомы, мистер Миллиган... то есть, я хочу сказать, вы с ним знакомы... Будем надеяться, он еще жив.
Миссис Фримантл была женой одного из воротил железнодорожного бизнеса, но отличалась удивительным невежеством в отношении бизнеса. Ее fаих pas немало веселили жен деловых людей, когда они устраивали свои чаепития.
– Ну, мы обедали вместе, – не стал скрывать мистер Миллиган. – Думаю, и он, и я, не задумываясь, уничтожили бы друг друга, миссис Фримантл. Если бы дело происходило в Штатах, – добавил он, – я бы сам заподозрил себя в похищении сэра Рувима. Но в вашей старой стране дела так не делаются, мадам.
– Наверное, в Америке работать интереснее, – сказал лорд Питер.
– Да, – согласился с ним мистер Миллиган. – Думаю, моим братьям там не скучно. Думаю вскоре присоединиться к ним, вот только закончу тут кое-какие дела.
– Вы не забыли, что не можете уехать до моего Базара? – напомнила ему герцогиня.
* * *
Вторую половину дня лорд Питер безуспешно искал мистера Паркера и нашел его только после обеда на Грейт-Ормонд-стрит.
Паркер сидел в старом, но удобном кресле с высокой спинкой, вытянув ноги к камину и наполняя свои мозги новыми сведениями о Послании к Галатам. Он встретил лорда Питера радушно, но без особого энтузиазма, и тотчас налил ему виски с содовой. Питер взял в руки отложенную Паркером книгу и полистал ее.
– Все эти люди так или иначе пристрастны и видят только то, что хотят видеть, – заметил он.
– Вы правы, – согласился с ним мистер Паркер. – Но со временем начинаешь отделять зерна от плевел почти автоматически. Когда я учился в колледже, то былна стороне Конибиера, Робертсона и Дрюза, пока не обнаружил, что все они ищут преступника, которого никто не видел, но не могут разобраться в следах, оставленных домочадцами. Два года я учился быть внимательным и осторожным.
– Хм. Теология – отличный тренинг для мозгов, ведь вы самый внимательный детектив из всех, кого я знаю. Вы читайте... Нехорошо с моей стороны врываться к вам в дом и отрывать вас от приятного занятия.
– Ничего.
Они немного помолчали, Потом лорд Питер спросил:
– Вам нравится ваша работа?
Детектив подумал и ответил:
– Да... Да. Нравится. Я знаю, что она полезна людям и что я неплохо ее делаю. Совсем неплохо... Правда, без особых взлетов, но мне все-таки есть, чем гордиться. К тому же, на такой работе не засидишься. Надо держать себя в форме и много думать. У меня есть будущее. В общем, мне она нравится. А что?
– Нет, ничего. Вы же знаете, что для меня она – хобби. Я занялся ею, потому что мне всегда хотелось дойти до сути вещей. Она меня возбуждает и, что хуже всего, я получаю от нее удовольствие... до определенного предела. Если бы она была только бумажной, я бы ничего лучшего не желал. Мне нравится начинать расследование... когда я совсем ничего не знаю о вовлеченных в него людях, и они вызывают у меня искреннее любопытство. Но когда приближается момент поимки, тем более повешения преступника, то я расстраиваюсь и не нахожу причин, почему я должен был лезть во все это, ведь мое благополучие не зависит от моей работы. К тому же, мне кажется, она не должна доставлять мне удовольствие. А доставляет.
Паркер слушал его самым внимательным образом.
– Я понимаю.
– Вот, например, Миллиган. На бумаге не было бы ничего смешнее, чем вытащить его на свет божий. А ведь в реальности он милый и даже добрый человек. С ним приятно поговорить. И матушке он понравился. А я понравился ему. Меня ужасно забавляло, когда я явился к нему и стал его разыгрывать насчет базара и нужд церкви, а он был по-настоящему растроган. И вот теперь я чувствую себя дурак-дураком. Представляете, если Миллиган перерезал Леви глотку и бросил труп в Темзу? Нет, это немое дело.
– Ваше, как всякого другого человека, – возразил Паркер. – И делать его за деньги ничем не лучше, чем делать без денег.
– Ну, нет, – стоял на своем лорд Питер. Жалование – вот единственное оправдание нашего шпионства.
– Вы не правы! Если Миллиган перерезал бедняге Леви горло, только чтобы стать еще богаче, я не понимаю, почему бы ему не дать тысячу фунтов на починку крыши денверской церкви и почему его надо простить на том основании, что он по-детски тщеславен или по-детски самовлюблен?
– Ужасно!
– Ладно. Пусть даже потому, что вы ему понравились.
– Но...
– Послушайте, Вимси... Вы думаете, он убил Леви?
– Может быть.
– Вы так думаете?
– Я не хочу так думать.
– Потому что вы ему понравились?
– Ну, конечно же, я отношусь к нему предвзято...
– Ваша предвзятость вполне понятна. Вы не хотите думать, что могли бы понравиться жестокому убийце.
