Тайна Дома трех вязов - Мюссо Валентен

В штаб-квартире криминальной полиции совещания группы всегда проходили в кабинете комиссара – тесной комнате с пятнами сырости на стенах. Ремонт в здании шел уже год, но хаотичные работы пока не добрались до отдела по расследованию убийств.

Комиссар Балитран с измученным видом затянулся электронной сигаретой. Оглядев подчиненных, набившихся в комнату как селедки в бочку, он ткнул пальцем в сторону копии анонимного письма, приколотой к стене рядом с картой региона Приморской Сены.

– Мы не знаем, кто прислал нам это письмо, но одно можно сказать точно: у анонима есть информация, которой нет у нас.

– Почему же он не сообщил ее нам? – спросил Памар. – Какой смысл затевать с нами дурацкие игры, если он хочет, чтобы мы поймали убийцу?

– Не знаю. Может, он чего-то боится и ждет, пока мы сами все выясним…

Комиссар вздернул подбородок.

– А вы еще не выяснили, кто он?

Сотрудники заерзали на стульях, но высказалась только Марианна:

– Я почти уверена, что это Гийомен.

– Ассистент? У вас есть что-нибудь на этого парня?

– Он знает «Энигму» как свои пять пальцев. Когда я беседовала с ним в ночь убийства, он был очень расстроен. Похоже, Монталабер был для него больше чем просто босс. Гийомен тщательно проверял каждого участника, прежде чем допустить их к игре. Он мог бы обнаружить компрометирующие сведения о них и передать всё Монталаберу.

– И что? Один из игроков убил графа, испугавшись, что информация выйдет наружу? Притянуто за уши!

– Возможно, но, на мой взгляд, такое убийство вполне вписывается в атмосферу ролевой игры, и именно на это намекает письмо. Монталабер не производит впечатления шантажиста, но один из игроков мог что-то заподозрить и избавиться от него, следуя сюжету игры.

Повисло скептическое молчание. Марианна понимала, что ее версия шита белыми нитками, но не стала от нее отказываться. Игра не закончилась – она продолжалась в реальной жизни, приняв новые формы.

– Итак, – произнес Балитран, складывая руки на груди, – давайте еще раз пройдемся по подозреваемым. Жюльен?

Памар открыл блокнот, но заглядывать в него не стал – как только информация попадала ему в голову, она оставалась там навсегда.

– Не секрет, что первая жена Поля Гранже погибла при очень сомнительных обстоятельствах. Я прочитал все отчеты по этому делу. Каролина Леспер утонула пятнадцатого сентября две тысячи пятнадцатого года, около одиннадцати часов вечера, на рейде Сен-Жан-Кап-Ферра. Супруги отправились отдохнуть и на неделю арендовали яхту. Гранже утверждал, что в тот вечер они оба изрядно выпили, и он уснул в каюте. О том, что жена исчезла, он узнал только в середине ночи. По оценкам следователей, с момента утопления до момента, когда он сообщил в службу спасения, прошло три или четыре часа. Тело Каролины Леспер было обнаружено только во второй половине дня. Согласно токсикологическим анализам, уровень алкоголя в ее крови составлял почти два грамма на литр, а на теле не было следов насилия, что согласуется с теорией несчастного случая. Возможно, Каролина Леспер продолжала пить в одиночестве на палубе и упала за борт, если только ей не пришла в голову забавная мысль искупаться в полночь.

– В результате этого несчастного случая наш подозреваемый получил приличное наследство, – подхватила Марианна.

– Сколько? – спросил комиссар.

– Не меньше пятнадцати миллионов евро. Каролина Леспер была одной из трех наследниц шоколадной фабрики «Леспер». После смерти отца она продала свою долю в компании.

– Супруги жили тихо-мирно?

– Накануне их видели в ресторане на берегу, они ссорились. Нет дыма без огня… Но никаких доказательств того, что они намеревались расстаться, у нас нет. Пары часто ссорятся, разве нет?

Памар недавно развелся, поэтому его последнему вопросу никто не удивился.

– Были ли у него в то время проблемы с деньгами?

– Под мостом Гранже не ночевал, но его финансовое положение было далеко не радужным. За год до того он был вынужден продать свою компанию, при этом ему пришлось выплачивать кучу кредитов; добавились и убытки на фондовом рынке. Короче говоря, жили они на деньги жены. Гранже попал под подозрение, но этим дело ограничилось: ни один судья не рискнул бы отправить его под суд.

Марианна скептически покачала головой.

– Он вполне мог столкнуть ее за борт. С тем коктейлем, который был в ее крови, она бы вряд ли выжила.

Не расцепляя сложенных на груди рук, комиссар Балитран настороженно оглядел сотрудников.

– Я все равно не понимаю, как Монталабер мог собрать против Гранже какие-то улики. К тому же эта история тянется много лет… Что еще?

– Гранже не лгал о своих отношениях с Монталабером – они были едва знакомы. Установить связь между ними вне игры не удалось.

Комиссар перевел взгляд на Гарреля.

– Что у вас есть на Адриана Моро?

Стэн скорчил гримасу, которая не предвещала ничего хорошего.

– Как и в случае с Гранже, Моро ничто не связывает с жертвой напрямую. В принципе, он чист. Мне удалось обнаружить только одно темное пятно в его личной жизни: бывшая девушка обвинила его в «Инстаграме» [16], что он ее ударил, но почти сразу удалила сообщение, хотя некоторые пользователи успели сделать скриншоты. Жалоб подано не было, ни одной, даже заявления в полицию. Прокуратура не сочла нужным заняться этим делом. Замечу, что эта история произошла еще в пятнадцатом году, до дела Вайнштейна и процесса MeToo. Моро дал интервью и объяснил, что никогда не поднимал руку на женщину и что это была месть после бурного расставания: девушка хотела в отместку разрушить его карьеру.

– Еще бы! – хихикнула Марианна. – Всегда одни и те же отговорки, а потом они подают жалобу, уверяя, что их оклеветали…

– Как ни странно, – продолжал Стэн, – ни один журналист не побеспокоил Моро по этому поводу. В последние несколько дней эта история практически не всплывала в социальных сетях.

– Девушку нашли? – спросил Балитран.

– Это было не очень сложно, но мы ничего от нее не добьемся.

– Почему?

– Она погибла в двадцатом году. Предвосхищая ваш следующий вопрос, скажу, что это мог быть только несчастный случай. Однажды посреди ночи она переходила дорогу, и ее сбил мертвецки пьяный водитель. Опять же, даже если Моро был с ней жесток, трудно понять, что Монталабер мог ему предъявить.

– То есть с этой историей мы зашли в тупик, – резюмировал Балитран. – Марианна, что у вас есть?

– Катрин Лафарг рьяно охраняет свою личную жизнь. От Моро удалось узнать, что раньше она любила потусоваться, но в последние годы окружает себя только доверенными людьми, не дает интервью и держится особняком. Ни о каких скандалах в ее личной жизни ничего выяснить не удалось.

– А в профессиональном плане?

– Возможно, здесь и кроется проблема. В прошлом году два журналиста провели расследование деятельности ее компании…

– Почему мы узнаем об этом только сейчас?

– Статью так и не напечатали. Все было основано на предположениях, и интернет-издание в последний момент отказалось публиковать материал. Лафарг наверняка подала бы на них в суд – и выиграла бы дело.

– Что конкретно они расследовали?

– Насколько я поняла, владелицу компании «Эликсир» обвинили в том, что все построено на пустом месте. Красавица Катрин преувеличивала надежность своих тестов. Ее «революционная» технология на самом деле оказалась маркетинговой уловкой: тестирование отдавали на субподряд иностранным лабораториям, получая при этом солидную прибыль. Если бы статью опубликовали, скандал был бы неизбежен. Короче говоря, это был настоящий мотив.

Балитран слушал, как всегда, скептически.

– Возможно, мотив и просматривается, но не для данного дела. При чем здесь Монталабер?

– Ни при чем, если только он не получил более достоверную информацию.

– Опять домыслы… А что насчет писателя? Что есть на него?